Накануне поста девятого ава с полудня принято изучать только такие тексты, которые соответствуют правилам самого поста (о них мы расскажем ниже).
И послеполуденную молитву «Минха», и обед устраивают раньше обычного. Сразу после обеда молятся (не забудьте – в этот день не читают «Таханун»).
От обычного дня пост отделяют особой последней трапезой (она так и называется «отделяющая» – сеуда мафсекет). Время этой трапезы устанавливают ближе к вечеру, но так, чтобы закончить ее не позднее, чем за полчаса до захода солнца.
Принято перед трапезой оговорить, что она не накладывает на нас обязанность больше не есть и не пить, – тогда вплоть до захода солнца пост для нас не начнется.
Трапезу совершают, сидя на полу, на низкой скамье или на перевернутом стуле. Не устраивают массовых трапез (не более двух взрослых мужчин - старше 13 лет – за одним столом).
Подают блюда, символизирующие в нашей традиции траур: ломоть хлеба (но не целую буханку), яйцо, сваренное вкрутую. Ломоть хлеба не солят, как обычно, а опускают в пепел.
С закатом наступает пост, вступают в силу все запреты Тиша бе-ав. Поэтому кожаную обувь снимают еще до захода солнца.
Если девятое ава пришлось на воскресенье, то во время третьей субботней трапезы разрешается есть мясо и пить вино. В субботу не снимают кожаную обувь прежде начала вечерней молитвы «Маарив».
С началом траурного дня в синагоге снимают занавес с ковчега со свитками Торы.
На пюпитре кантора не ставят зажженные свечи, как принято в другие дни. Синагога погружается в полумрак, оставляют не больше света, чем нужно для чтения.
После молитвы все рассаживаются на полу или на низких скамьях и читают свиток «Эйха» («Плач Иеремии») и «Кинот» (траурные поэмы).
Читают без спешки, тихо, делая паузы между стихами и между главами. Начало каждой главы читают несколько громче, каждую следующую главу начинают громче, чем предыдущую. Последний стих книги произносят в полный голос, а чтец повторяет за общиной. Утром омывают только пальцы рук. В чтении утренних благословений опускают «...давший мне все необходимое».
Утром не возлагают тфилин и не облачаются в талит. После чтения Торы возвращают свиток в ковчег и читают кинот.
Изучение Торы радует сердце, поэтому в траурный день разрешается читать только тексты, повествующие о трагических событиях: отрывки из книги Ирмеяу, Книгу Иова, «Мидраш Эйха», листы 556-58а из трактата «Гитин», конец трактата «Таанит» из Иерусалимского Талмуда. Но и эти тексты можно только читать, разбирать же их на глубоком уровне в этот день запрещено.
Беременные женщины и кормящие матери постятся девятого ава, если, это не угрожает их здоровью.
Больные и роженицы (7-30 дней после родов) с разрешения раввина могут прервать пост после полудня.
Девятого ава нельзя мыться, надевать кожаную обувь. Запрещена супружеская близость. Не следует приветствовать встречного, но если вас приветствует человек, не знакомый с этим запретом, надо ответить на его приветствие тихим и с серьезной, приличествующей траурному дню интонацией. На «Минху» облачаются в талит, возлагают тфилин.
Сразу после «Маарива» совершают омовение рук. До полудня десятого ава соблюдают некоторые траурные обычаи: не едят мясо и не пьют вино, не произносят благословение «ше-эхеяну», не купаются, не стригутся и не стирают белье.
КНИГА «ЭЙХА»
Сокращенный перевод
Как одиноко сидит столица некогда многолюдная, ныне как вдова! Великая среди народов – стала данницей. Плачет в ночи, и слеза – на щеке ее, нет ей утешителя. Ушла в изгнание Иудея, среди народов не нашла покоя. Дороги Сиона в трауре: нет идущих на праздник. Неприятели ее благоденствуют, Всевышний обрек ее на скорбь. Простер враг руку свою на все его сокровища. Посмотрите и увидите, разве есть горе подобное тому, которое послал мне Всевышний в день Его гнева! С небес послал огонь на кости мои, готово в Его руке ярмо из грехов моих, сплелись они на шее моей. По героям моим я плачу, глаз мой, глаз мой роняет влагу. Прав Всевышний, ибо я перечила устам Его. Погрузились в землю врата Сиона, уничтожены и разбиты их засовы. Как море, велико разрушение твое. Кто исцелит тебя? Всплескивают руками из-за тебя все путники на дороге:
«Это ли город, о котором говорили: совершенство красы, радость всей земли?!» Проснись, кричи в ночи, выплесни сердце твое, как воду, пред ликом Всевышнего. Взгляни, Г-сподь, и узри: был убит в Храме твоем священник и пророк, полегли на улицах отрок и старец, девы и юноши пали от меча. Ты убил их в день гнева, предал закланию и не пощадил. Я – муж, видевший муки от жезла гнева Его. Меня повел он и угнал во тьму. Перерезал мне дорогу тесаными камнями, искривил мои тропы. Покрыл колючками мои пути и рвет меня в клочья. Натянул лук и поставил меня мишенью для стрел. И подумал я: пропала жизнь моя и надежда. Но так говорю я сердцу своему, и потому надеюсь: милости Г-спода не кончились, милосердие не истощилось. Каждое утро наново – велика верность Твоя! Благо надеяться в молчании на спасение, даруемое Г-сподом. Хорошо человеку, который несет бремя с юности. Видел Ты, как мстили мне, что замышляли. Воздай им, Г-сподь, по деяниям рук их. Пошли им сокрушение сердца, Твое проклятие – им. Преследуй их гневом и истреби из-под небес Г-сподних. Катятся камни священные по всем площадям. Драгоценные сыны Сиона, которых мерили на вес золота, – о, как уподобились глиняным кувшинам, поделкам гончара! Язык грудных младенцев прилип к гортани от жажды; дети просят хлеба, но никто не отломит. Павшим от меча лучше, чем павшим от голода. Дыхание уст наших, помазанник Всевышнего, пойман в их яму; тот, про кого говорили мы: под сенью его будем жить среди народов.
Веселись и радуйся пока, дочь Эдома, но и тебе поднесут чашу, опьянеешь и оголишься.
Вспомни, Г-сподь, что было с нами, взгляни и увидь позор наш. Уделы наши перешли к иноземцам, дома – к чужакам. Сиротами стали вез отца, наши матери – как вдовы. Ярмо на шее нашей – и погоняют. Рабы правят нами, и нет избавителя от рук их. Хлеб приносим, рискуя погибнуть от меча в пустыне. Как печь, пышет жаром наша кожа от голодной горячки. Вельмож за руки вешали, не почитали старцев. Лишилось радости сердце наше, превратился в траур хоровод наш. Пал венец главы нашей, горе нам, ибо грешили. Вот из-за чего боль в нашем сердце, вот почему темно в глазах: из-за горы Сион разрушенной, лисицы снуют на ней. А Ты, Г-сподь, вовеки пребываешь, престол Твой из рода в род. Зачем же навек позабыл нас, оставил на долгие дни?
Верни нас, Г-сподь, к себе, и мы вернемся, обнови дни наши, как прежде!