Наша Тшува должна что то изменить с Натаном Котлером

Я когда-то пытался говорить с Шерки.

Я даже живу совсем недалеко от него.

Я живу в Гиват-Шауле.

Время от времени мы встречаемся на улице, но разговора не получилось.

Моя идея, что именно русская тшува может что-то реально изменить.

Я об этом пишу у себя.

Когда я только начинал делать тшуву в 1982-1983 году, было такое ощущение, что наша тшува должна что-то изменить кардинально.

Я до сих пор в это верю.

Я где-то полтора года назад пошёл в одну ешиву, Гар Эцион.

Я задал один неприличный вопрос.

Чем это закончилось?

Закончилось полицией, закончилось психушкой.

Я всего лишь задал неприличный вопрос.

Слава Богу, я вышел из психушки.

Если они такие «сильные», что они 10 человек меня вытаскивали из ешивы, откуда же у них будет силы воевать?

Через некоторое время я вижу ролик в Ютьюбе.

Сын рава Мейдана рассказывает, какой он героический человек, пришёл после войны без двух ног, и он горд тем, что он воевал за Землю Израиля.

А потом я видел ролик Мейдана старшего, папы.

Он говорит: если бы осталось хотя бы колени, то можно было сделать протезы, а вот поскольку нету даже коленей, то вот не знаем, что теперь делать.

Я не хочу сказать, что я злорадствую, нет, но одно с другим связано.

Когда я прихожу в ешиву задать вопрос.

Может быть, неприличный, может быть, некорректный.

И меня вытаскивают из ешивы десятерым?

Вызывают полицию?

Полтора года назад, я вообще снял кипу и сказал: оставьте меня с этими религией.

Сейчас у меня немножко другая концепция относительно религии.

Но то, что с раввинов не с кем разговаривать — на самом деле, не с кем разговаривать.

Даже Шерки, который, в общем-то, один из самых приличных, безусловно — тоже не с кем разговаривать.

Тем не менее, у меня есть какое-то такое внутреннее убеждение, что с русской улицы может прийти обновление.

Это я могу сказать.