Симхат Тора
Мы приводим этот рассказ из книги «За железным занавесом» без изменений.
Церемония Акафот в синагоге в Краун-Хайтс была в полном разгаре. Юноши, дети и старые хасиды весело танцевали, втягивая в круг танцующих многих из тех, кто пришел только посмотреть на праздник. Энтузиазм хасидов был заразителен, и зрители стали счастливыми участниками, как будто сейчас они тоже чувствовали потребность радоваться Торе.
Среди танцоров выделялся старый хасид с длинной белой бородой и с глубокими морщинами на лице. На ею облик наложили отпечаток долгие годы ссылки и испытания, которые он претерпел при сталинском режиме. Его легкий, живой танец и яркие глаза творили о том, что он не iqk стар, как казалось. Как и многие другие хасиды он прошел через страдания в советских тюрьмах. И все же никакие пытки и преследования не погасили в нем искры идишкайта.
Я оказался рядом с ним. Моя рука лежала на его плече, когда мы танцевали в веселом кругу под аккомпанемент знакомых, радующих душу мелодий.
Когда первый круг закончился, старик сел на скамейку, и я сел рядом. Я ухватился за возможность тянуть старика в разговор и услышать от него что-нибудь о ею жизни за «железным занавесом». «Скажите мне, Реб Ошер, – начал я, когда он, казалось, задумался. – Какие воспоминания вызывают в вас эти акафот ?»
Реб Ошер стряхнул с себя задумчивость и, с готовностью начал рассказывать.
«Акафот действительно уводят меня в воспоминания о далеких годах.
В 1953 меня приговорили к ссылке в лагерь в Восточной Сибири. Это было изолированное место окруженное сосновыми лесами, где-то недалеко от Омска. Оно называлось «междуречье» и действительно находилось между Обью и Иртышом.
В этом лагере, огороженном колючей проволокой, содержались 3000 рабочих-рабов. Большинство их было послано туда за так называемую контрреволюци-онную деятельность; некоторые были украинские на-ционалисты, были и преступники.
Рабочие делились на бригады с бригадиром во главе. Во главе лагеря стоял начальник. Каждая бригада имела свой барак с твердыми деревянными нарами, покрытыми жесткими набитыми соломой матрасами, на которых лежали люди, стараясь дать отдых своим уставшим телам.
Я вижу, вам это интерес-но, дорасскажу в следующем перерыве между кругами».
Как только закончился следующий круг, я взял реб Ошера под руку и отвел его в сравнительно тихий угол, где мы сели.
«Я вам уже говорил, что лагерь был окружен лесами. Вот мы и валили деревья и пилили их на доски. Мы также строили деревянные дома.
Однажды на Ошаиа Раба наш бригадир получил при каз перевести 18 рабочих в другую бригаду. Я оказался среди них единственным евреем.
Когда мы пришли в другой барак, я тут же начал подыскивать нары в углу, где можно было бы молиться и одевать тфилин, не привлекая внимания дру-гих. Поверьте, это было не просто. Когда я выбрал себе самые подходящие нары, из старого барака пришел человек и доложил новому бригадиру:
«Нас прислано сюда 18 человек; один еврей. Вон он там в углу, – показал он пальцем. – Он не работает по субботам».
«Неужели? – саркастически воскликнул бригадир. – У меня он будет работать всегда, суббота или не суббота».
«Нет, я вам советую оставить этого еврея в покое. Он парень упрямый и не боится никого, кроме Б-га. Он не побоялся даже начальника лагеря. Вы избавитесь от многих неприятностей, если не будете его трогать». Бригадир не ответил ничего, но приблизился ко мне и позвал в свою контору.
«Скажи, это правда, что ты не работаешь по субботам?» – спросил он меня.
«Да, это так Я по субботам не работаю».
«И завтра ты не будешь работать? спросил он.
«Нет» – ответил я.
«Почему же? Завтра ведь не суббота».
«Завтра мы, евреи, отмечаем религиозный праздник. Я не работаю по суббогам и религиозным праздникам».
«Какой праздник у тебя завтра?»
«Завтра мы отмечаем праздник Суккот» – сказал я.
«Да, я слышал о празднике кущей. Я помню Некоторые соседи-евреи у нас дома всегда строили шалаши. Ну ладно. Ты не будешь работать завтра. Но ты не можешь оставаться в бараке один. Тебе нужно быть вместе с остальными. Иначе будет плохо и тебе и мне». «Конечно, конечно» – ответил я. На следующий день я вышел вместе со всеми остальными на то место, где мы должны были работать в этот день. Бригадир разбил людей на маленькие группы и дал каждой задание. Он оставил меня последнего и тихо сказал: «Спрячься или сделай вид, что работаешь», – и отошел.
Я поискал и нашел недостроенную хижину. Я благодарил Вс-вышнего за его защиту и молился медленно и с каваной. Когда я уже почти заканчивал, прибежал, запыхавшись, один из заключенных.
«Слава Б-гу, я нашел тебя. Бригадир узнал, что приезжает начальник проверять лагерь и рабочих. Все должны быть на месте и вдpyг оказалось, что тебя нет. Бригадир разозлился и послал людей искать тебя».
Когда мы добежали до лагеря заключенные уже выстроились для переклички. Бригадир был бледен и озабочен, но как только увидел нас, перестал хмуриться и вздохнул с облегчением.
На следующий день, когда другие мои товарищи вышли на работу, я и еще два человека (которых бригадир приставит ко мне, чтобы я снова не пропал) пошли в ближайший лесок и нашли там укромное место. Мы сели на поваленные деревья, и мое настроение улучшилось. Это был настоящий праздник. А ведь это и вправду был праздник Симхат Тора! Мне хотелось запеть хасидскую песню. Как бы прочитав мои мысли, один из них повернулся ко мне и сказал:
«Мы здесь сидим и ничего не делаем. Может, споешь нам, чтобы скоротать время».
«С удовольствием», сказал я. Вот замечательная праздничная мелодия, которая вам понравится». Я закрыл глаза и дал себе волю. Единственное, о чем я сейчас думал, это то, что сегодня Симхат Тора, и я должен был петь подходящую веселую мелодию. Когда я закончил петь, оба захлопали в ладоши. Мы вернулись в лагерь и мои сопровождающие рассказали всем, что я могу петь прекрасные песни. Меня попросили спеть, и я согласился. Во время пения я почувствовал желание танцевать. И я пустился в пляс – разве это не была Симхат Тора? Зрители присоединились ко мне, хлопая в ладоши в ритм мелодии.
Когда я пел и танцевал, то совершенно забыл, что я по сути дела раб и нахожусь в трудовом лагере в Сибири. Дух мой пел и танцевал на акафот в Любавичах».
Вот такую историю рассказал мне старый хасид.