ВЕНЧИКИ ТОРЫ
Сказание рав Йегуды со слов Рава: — Когда Моисей взошел на небо, ему открылось такое видение: сидит на престоле Всевышний и украшает буквы Торы венчиками.
— Господи, — вопрошает Моисей, — для чего эти венчики? Отвечает Всевышний:
— Через много поколений должен родиться человек по имени Акива бен Йосеф, и ему суждено из каждой черточки этих венчиков извлекать многое множество законотолкований.
Просит Моисей:
— Господи, дай мне увидеть этого человека.
— Гляди, — говорит Господь.
Видит Моисей: учитель — и перед ним рядами ученики. Занял Моисей место в конце восьмого ряда, слушает и недоумевает, о каком это [в Торе не написанном] законе у них речь идет? Но вот он слышит — на вопрос учеников:
— Раби, на чем основываешь ты это толкование? Р. Акива отвечает:
— Оно вытекает из принципов, установленных Моисеем на Синае.
С бодрым и радостным духом снова представ перед Всевышним, Моисей говорит:
— Господи! Ты показал мне все величие Торы у этого человека, покажи мне и награду, назначенную ему.
— Смотри, — отвечает Всевышний.
И видит Моисей — тело Акивы лежит растерзанным на куски, как мясо на весах резничных[1].
— Господи! — восклицает в ужасе Моисей. — За такие заслуги — и такая награда?
— Не спрашивай, — слышит Моисей ответ Всевышнего, — так предопределено Мною (Сангедрин, 29).
ПАСТУХ И ЕГО ЖЕНА
Р. Акива в молодости служил пастухом у знаменитого богача Калба-Сабуа. Дочь Калба-Сабуа, Рахель, приглядываясь к бедному пастуху и видя в нем честного и достойного юношу, полюбила его.
— Акива, — сказала она ему однажды, — если я соглашусь стать твоею женой, поступишь ли ты в школу, чтобы посвятить себя науке?
— Да, — ответил Акива.
Они тайком и обручились. А когда об этом узнал Калба-Сабуа, он выгнал дочь из дому и объявил о лишении ее наследства.
Молодые люди повенчались. Жили они настолько бедно, что на зиму вынуждены были искать приют в сенном сарае.
Сидит однажды Акива и, выбирая соломинки, приставшие к волосам Рахели, говорит:
— Имей я деньги, я подарил бы тебе золотой "Иерусалим"[2]. В это время у дверей сарая появляется Элия-пророк в образе нищего и начинает молить:
— "Пожертвуйте охапку соломы, — жена моя родила и лежит на голой земле".
— Видишь, — говорит жене Акива, — у этого бедняка даже соломы нет. В сравнении с ним мы — богачи.
— Не о богатстве мечтаю я, — отвечает Рахель, — единственное желание мое, это — чтобы ты отправился в школу учиться.
Поступил Акива в школу р. Элиэзера и р. Йегошуа.
Прошло двенадцать лет. Бедный пастух стал ученым законоведом с аудиторией из двенадцати тысяч учеников. И тогда он решил, что пора ему возвратиться к жене.
Подойдя к дверям избушки, в которой жила в одиночестве Рахель, он слышит, как один из соседей, человек злой и безнравственный, говорит его жене:
— Что ни говори, отец твой вполне прав. Во-первых, нищий пастух вообще тебе не пара; а затем, подумай, столько лет оставлять тебя, в положении вдовы при живом муже!
А Рахель на это отвечает:
— Если бы Акива послушался меня, он остался бы в академии еще на двенадцать лет.
Получив таким образом согласие жены, р. Акива возвратился в академию.
Прошло еще двенадцать лет.
Наставником двадцати четырех тысяч учеников возвращался р. Акива в родные места.
Весь город вышел навстречу знаменитому ученому. Пошла и Рахель.
— Ты бы хотя одолжила у кого-нибудь во что одеться поприличнее, — стали говорить ей соседки.
— Не беда и так, — отвечала Рахель, — праведный знает, что в сердце моем.
Приблизившись к Акиве, она склонилась до земли и стала целовать ноги его. Видя незнакомую женщину, ученики бросились отгонять ее.
— Пустите ее ко мне, — остановил их р. Акива, — все мои и ваши знания принадлежат этой женщине.
Услышал о прибытии какого-то знаменитого ученого и старый Калба-Сабуа и [раскаявшись в жестоком отношении к дочери] подумал:
— Пойду к нему, не разрешит ли он меня от моего обета в отношении дочери.
[Приходит он к р. Акиве и рассказывает ему свое дело. ] Спрашивает р. Акива:
— А если бы тебе было известно, что пастух тот сделается знаменитым ученым, дал бы ты такой обет?
— Никоим образом, — отвечает Калба-Сабуа, — даже если бы ой одну-единственную галаху взялся выучить.
— Если так, — говорит р. Акива, — то знай же, что муж твоей дочери это я.
Поклонился до земли старый Калба-Сабуа и, целуя ноги у р. Акивы, заявил, что отдает ему с дочерью половину своего состояния.
(Ктубот, 62; Недарим, 50)
ВОДА И КАМЕНЬ
По другому преданию, р Акива начал учиться будучи уже сорока лет от роду. Побудил его к этому такой случай:
Увидал он однажды у колодца плиту с правильно выдолбленным желобом и спрашивает:
— Кем это так хорошо сделано?
— Не знаешь ты, Акива, — отвечают ему, — сказанного: "камни стирает вода". Капля за каплей падала она, изо дня в день долбя этот камень.
И подумал р. Акива: "Капли водяные, жидкие, слабые — и тем удалось камень выдолбить, тем более крепким как сталь словам Торы не поздно будет огранить живое сердце мое".
И засел р. Акива за один букварь рядом с сыном своим.
Изучив Пятикнижие, явился р. Акива к р. Элиэзеру и р. Йегошуа и говорит: — Наставники, помогите мне изучить Мишну.
Объяснили они ему одну галаху из Мишны. Уединился р. Акива и стал обдумывать данное ему учителями объяснение: почему, дескать, так и правильно ли это? И стал он потом задавать им вопросы сложные и трудные.
В продолжение нескольких лет проходил он учение у р. Элиэзера, но оставался почти не замеченным со стороны р. Элиэзера. После же одного блестящего объяснения, данного р. Акибою на заданный ему вопрос, р. Йегошуа сказал р. Элиэзеру: "Ведь это тот, которым ты пренебрегал; выходи же теперь и сразись с ним!"[3]
Говоря о р. Акиве, р. Шимон бен Элазар приводил такую притчу.
Однажды каменотес поднялся на гору и принялся отсекать топором тонкие слойки почвы. Спрашивают его люди:
— Зачем делаешь ты это?
— Хочу, — отвечает каменотес, — срубить всю эту гору и низвергнуть ее в Иордан-реку.
— Нет, — говорят ему люди, — не срубить тебе всей горы этой.
А каменотес продолжает свою работу: рубит да рубит, пока не дошел до скалистого основания горы. Подрылся под него, расшатал, сдвинул и низверг в Иордан всю гору: "вот так, мол — не там, а вот где место тебе!"
Точно так поступил и р. Акива по отношению к р. Элиэзеру и р. Йегошуа (Авот д-раби Натан., гл. 6; Иерушалми, Песах.).
ТРОЙНАЯ ПОЛЬЗА
Во время пребывания в академии р. Акива ежедневно отправлялся в лес и приносил связку дров, половину продавал и половину оставлял для собственного пользования; между прочим, он щипал лучину для своих вечерних занятий, и соседи роптали, говоря ему:
— Акива, ты нас всех закоптил дымом. Лучше бы ты продавал нам свои дрова и покупал себе масла для лампады.
— Нет, друзья мои, — отвечал Акива, — дрова лучше: в каждом полене заключается целых три возможности: читать при лучине, греться у очага, и, наконец, полено, в случае чего, может и за подушку послужить.
А впоследствии р. Акива на серебряной и золотой посуде кушал, на кровати с золотыми ступеньками спал, а жена его в драгоценнейшие запястья и диадемы наряжалась.
— Раби, — заметили ему однажды ученики, — это для наших жен соблазном служит.
— А сколько страданий ради св. Торы, — ответил р. Акива, — испытала Рахель вместе со мною в прежние годы?. (там же).
ЕГО УДОВОЛЬСТВИЕ
Однажды в субботу ученики застали р. Акиву в слезах.
— Учитель! — удивились они. — Не сам ли ты поучал нас словами пророка: "И назовешь субботу удовольствием своим?"
— Это и есть мое удовольствие, — ответил р. Акива.
(Шиболет Галекет по Мидр.)
НАГИБАЛ ГОЛОВУ[4]
— Однажды, — рассказывал рабан Гамлиель, — с корабля, на котором я находился, замечено было, как на далеком от нас расстоянии разбился челнок и сидевший в нем человек погрузился в воду. Велико было мое огорчение, когда мне сказали, что утонувший был р. Акива. Когда же я возвратился из плавания, вижу — входит р. Акива и как ни в чем не бывало вступает со мною в ученую беседу.
— Сын мой, — спрашиваю, — как удалось тебе спастись? А он отвечает:
— Ухватился за доску и при каждой набегающей волне нагибал голову (Иебам., 121).
РОЗНЬ В СРЕДЕ УЧЕНЫХ
[Дважды двенадцать тысяч учеников были у р. Акивы от Гибфона до Антипароса, и все они умерли при жизни р. Акивы в один и тот же промежуток времени, между Пасхой и Шемини-Ацерет. Постигло их это за то, что они не оказывали уважения друг другу.
Опустел мир знания, пока школы на юге не посетил р. Акива, учениками которого там сделались р. Меир, р. Йегуда, р. Иосе, р. Шимон и р. Элазар бен Шаммуа.
И, напутствуя их, сказал р. Акива:
— Прежних моих учеников постигла их судьба за то, что соперничество привело их к взаимной розни и вражде. Вы, я уверен, не последуете их примеру.
И слова его оправдались: от этой группы его учеников наполнилась знанием земля Израильская (Иебам., 62; Когелет Раба).
ВСЕ К ЛУЧШЕМУ
Однажды р. Акива отправился в дорогу верхом на осле, взяв с собою петуха [по пению которого определялись ночные смены и лампаду [для чтения по вечерам].
Пришел он в один город, но остаться на ночлег там ему не дали.
— Что Бог делает, все к лучшему, — сказал р. Акива.
А наутро оказалось, что тем полем, где он ночевал, прошла шайка разбойников, которые ограбили весь город, а жителей увели в плен.
— Не прав ли я был? — сказал р. Акива. — Бог делает все к лучшему![5] (Брахот, 60).
ДОЛГ ПОВЕЛЕВАЕТ
Когда опасно заболел сын его, р. Шимон, р. Акива ни на один день не прерывал занятий с учениками и только посылал время от времени узнавать о положении больного.
Приходит посланный: больному плохо.
— Продолжайте, — говорит ученикам р. Акива. Второй посланный: больному хуже.
— Продолжайте, — повторяет ученикам р. Акива. Третий: больной при смерти.
— Продолжайте. Наконец, сообщают: скончался.
Тогда только встал р. Акива, снял с себя тефилин[6] и разорвал одежды свои.
— До последней минуты, — пояснил он ученикам, — мы не имели права прерывать Св. учение. Теперь мы должны исполнить свой долг перед умершим.
Несметные толпы народа собрались на погребение, горячо оплакивая смерть покойного. Когда народ после погребения начал расходиться, р. Акива, встав на скамью, обратился к присутствующим с такими словами:
— Братья израильтяне, выслушайте меня. Если бы сына моего даже женихом из-под венчального балдахина похитила смерть, я почел бы себя достаточно утешенным за свою потерю тем почетом, какой вы теперь оказали ему. Не ради моей учености вы сделали это, — здесь есть лица ученее меня; не ради богатства моего, — здесь многие богаче меня. На юге Акива известен, а кто в Галилее знает о нем? Знаком он здесь мужчинам, но что знают женщины и дети о нем? Людей с именем Акива на любом базаре найдется немало. Но знаю я, что все вы не пожалели труда явиться сюда только во имя святого долга перед умершим и из благовения перед Торой. И вдвойне велики поэтому ваши заслуги. Вот что служит утешением для меня. С миром возвратитесь в дома ваши (Симх., гл. 8; М.-К., 21).
ВЕЛЬМОЖА ОБИДЕЛСЯ
Однажды начальник города Рима Руфус говорит р. Акиве:
— В вашем Писании сказано: "Эйсава возненавидел я". За что, скажи, ваш Бог так не любит нас?
— Завтра я отвечу тебе на это, — заявляет р. Акива. Назавтра спрашивает Руфус:
— Что же, было тебе сонное видение и указано, что ответить мне?
— Именно так, — отвечает р. Акива. — Двух собак я видел во сне; одну зовут Руфус, другую Руфина[7]...
— Как! — закричал возмущенный градоправитель. — Ты для своих собак других кличек не нашел, как имя мое и моей жены?! Смерти заслуживаешь ты за такую дерзость!
— А велика ли разница, — спокойно отвечает р. Акива, — между тобой и ими? Ты кушаешь и пьешь, и они едят и пьют; у тебя рождаются дети, у них также; ты умираешь, и они умирают. А стоило мне назвать одну из них твоим именем, и ты в такое негодование пришел! А Всевышний? Он небеса простер, Он землю основал, а ты берешь чурбан какой-нибудь и Богом его называешь! Как же Господу не возненавидеть вас, потомков Эйсава? (Танхума).
ЛИСИЦА И РЫБЫ
Вышел от Рима указ, запрещающий евреям заниматься изучением Торы.
Некий Папус бен Йегуда, видя, как р. Акива продолжает по-прежнему устраивать собрания и всенародно преподавать Святое учение, говорит ему:
— Раби! Неужели ты не боишься гнева императора?
— Папус, — ответил р. Акива, — люди считают тебя умным человеком, а рассуждаешь ты не лучше любого глупца. Слушай, скажу тебе притчу:
Шла лисица по берегу реки и видит — рыбки мечутся туда-сюда в большой тревоге. И спрашивает лисица:
— От кого это вы бежите, рыбки?
— Спасаемся, — отвечают они, — от сетей, закинутых в реку, чтоб изловить нас.
— Так выходите лучше на берег, — советует лисица, — заживем мы мирно вместе, как жили когда-то мои и ваши предки. Отвечают рыбки:
— Про тебя, лисица, говорят, что ты умнейшее из животных, а рассуждаешь ты не лучше любого глупца. Ты рассуди: если в реке, где нам жить назначено, мы очутились в такой опасности, то как же мы решимся выйти на сушу, где верная гибель нас ждет?
Точно так же и я отвечу тебе, Папус: если и теперь, продолжая изучать Тору, в которой залог жизни и долгоденствия нашего, нам приходится трепетать за свою жизнь, то что же будет с нами, когда мы сами откажемся от Святой Торы нашей? (Брахот, 61).
КАЗНЬ Р. АКИВЫ
Вскоре после этого схватили р. Акиву и посадили в темницу.
На казнь повели его как раз в тот час, когда читается молитва "Шема"[8]. Железными гребнями терзали палачи тело р. Акивы, а он, углубленный в чтение "Шема", стоял, с покорностью и любовью принимая кару Божью.
— Учитель! Учитель! — восклицали ученики его. — Где же мера терпению твоему?
— Дети мои, — отвечал р. Акива, — всю жизнь не давало мне покоя заповеданное нам: "И люби Господа всей душою твоею". Это значит: люби Господа даже в ту минуту, когда он душу отнимает у тебя. "О, когда же, наконец, придется мне исполнить это?" — думала. И вот, сподобил меня Господь осуществить мечту мою! Так мне ли теперь роптать против Господа?
И до тех пор звучало в устах его слово "Единый"[9], пока не отлетела душа его.
И прозвучал в ту минуту Голос Небесный:
— Благо, Акива, душе твоей, отлетевшей со словом "Единый"!
— Господи! — возопили Ангелы Служения. — Такова ли Тора и такова ли награда ее?
И раздался в ответ Голос Небесный:
— Благо тебе, Акива! Жизнь грядущая уготована тебе (там же).
НОЧЛЕГ БЛАЖЕННЫЙ
Тотчас после казни р. Акивы к состоявшему при нем ученику его р. Йегошуа Гарсийскому явился Элия-пророк и, стоя в дверях, говорит:
— Мир тебе, учитель!
— Мир и тебе, учитель и наставник мой, — отвечает р. Йегошуа.
— Не могу ли я, — продолжает Элия, — чем-нибудь услужить тебе?
— Кто ты именно? — спрашивает р. Йегошуа.
— Священнослужитель я, пришел сказать тебе, что смерть р. Акивы уже наступила.
Отправились оба в темницу. Двери нашли они отпертыми, а тюремщика и всех заключенных спящими. Положив тело на носилки, они вышли с ним из темницы. Поднял Элия тело с носилок и положил к себе на плечи. Видя это, р. Йегошуа говорит:
— Раби, ведь ты назвался священником. Как же ты оскверняешь себя прикосновением к мертвому?
— Не беспокойся, сын мой, — отвечает Элия, — как свят Господь, говорю тебе: ни от праведника, ни от учеников его осквернения быть не может.
Дошли они таким образом до Антипароса. Тут они поднялись на три уступа в гору, по трем же уступам спустились вниз — и открылась перед ними пещера, а в той пещере стоят кресло, скамья, стол и лампада. Опустили они тело на ложе и вышли. Тотчас же загорелось пламя в лампаде и вход в пещеру закрылся. Видя это, Элия воскликнул:
— Блаженны вы, праведники! Блаженны вы, подъемлющие труд учения! Блаженны вы, носители страха Божьего! Ибо уготовано и сохранено для вас пристанище райское в грядущей жизни. И благо тебе, Акива! Прекрасен ночлег, в час кончины обретенный тобою!" (Ялкут Шимони).
[1] Р. А к и в а — один из принявших мученическую кончину при императоре Адриане.
[2] Диадема с выгравированным на ней изображением Св. града.
[3] Йегошуа 9, 38
[4] О том, как велики были, при всех пережитых им испытаниях, выносливость и настойчивость р. Акивы в стремлении его к намеченной цели, дает представление этот рассказ рабан Гамлиеля.
[5] Во время ночлега в городе он подвергся бы общей участи жителей, но и в поле осел и петух своим криком и лампада своим светом могли бы выдать разбойникам убежище р. Акивы
[6] Тефилин одевался законоучителями не только для утренней молитвы, но также на все время занятия их с учениками.
[7] Имя жены Руфуса.
[8] "Слушай, Израиль! Господь, Бог наш — Бог единый!"
[9] Из молитвы "Шема".