"Обрадовался Египет исходу их".
Притча р. Берехии:
— Тучный человек ехал верхом на осле. "Ох, — подумывал осел, — скоро ли слезет он с меня?" Авсадник, всвою очередь, кряхтел: "Кончится ли наконец эта езда моя?" Когда приехали на место, оба вздохнули свободно. Неизвестно только, кто обрадовался больше, — осел или всадник. Надо полагать все-таки, что осел. Положению осла и всадника его подобны были египтяне и израильтяне в последние дни перед Исходом: кара за карой сыпались на Египет, и кряхтел он и говорил: "Когда же наконец освобожусь я от оседлавшего меня Израиля?" Израильтяне, в свою очередь, нетерпеливо ждали исхода своего из Египта. Исход совершился — и оба они обрадовались ему. А кто обрадовался больше, — на это дает прямой ответ Псалмопевец: "Египет обрадовался исходу их" (Шохер Тов, 25).
I. МАННА
В писании манна уподобляется хлебу, елею, меду.
Раби Иосия бераби[1] Ханина пояснял:
— Манна была: для отрока — хлебом, для старца — елеем, для младенца — медом, и каждым усвоивалась сообразно потребностям его возраста (Иома, 75).
Обогретая солнцем, манна таяла и уходила потоками в море. Приходили серны, олени, лани и другие животные и пили из этих потоков. Ловившие эту дичь иноплеменники ощущали в мясе ее вкус манны и говорили:
— Блажен народ, которому ниспослано это! (Мех., Танхума).
Раби Иосия учил:
— Подобно тому как пророк открывал людям все сокровенное от человеческих взоров, манна разоблачала перед народом всякую попытку скрыть истину. Так, например: двое приходят к Моисею судиться; один говорит: "этот человек присвоил себе моего раба", а другой возражает: "я раба у него купил". — "Завтра утром[2] я рассужу вас", — отвечал Моисей. На завтра и было видно: если омер на долю раба оказывался у первого из тяжущихся, это свидетельствовало, что вторым из них раб был воровски присвоен, а если лишний омер находили у второго, то этим устанавливалось, что раб был им куплен.
(Иома, 75)
II. АМАЛЕК
"Есть ли Господь среди нас или нет?" — говорили, искушая Господа, израильтяне в Массе-и-Мериве. "И пришел Амалек..."
Израильтяне подобны были тому ребенку, о котором притча гласит:
"Посадил отец своего сына себе на плечи и пошел ходить по базару. Заметит ребенок ту или другую вещь и говорит: "Купи мне это, отец!" Тот и покупает. Раз, другой, третий, — увидел ребенок товарища своего и вдруг спрашивает: "А не знаешь ли ты, где мой отец?" — "Глупец! — отозвался отец. — Сидишь у меня на плечах, я покупаю для тебя все, чего ты ни пожелаешь, и ты же у первого встреченного спрашиваешь: "не видал ли моего отца?" Взял и сбросил сына с плеч своих; подбежала собака и укусила ребенка".
Так и народ израильский: по выходе из Египта, Облака Величия окружили его; стал хлеба просить, — Господь манной дождить начал; мяса требовать стал — Господь перепелов послал ему; все потребности его удовлетворялись. И этот народ начал роптать, говоря: "Есть ли Господь среди нас или нет?" И вот сказал Господь:
— Клянусь, вы это узнаете: вот придет собака и искусает вас! Этой собакой был Амалек.
Раби Леви, со слов раби Шимона бен Халафты, говорил:
— Подобно мухе, которая норовит усесться на гнойник, Амалек чутко следил за Израилем.
"Помни, как поступил с тобою Амалек на пути, когда вы вышли из Египта".
Имя Амалек служило для Израиля предостережением, как плетка для наказанного ребенка.
Притча раби Леви:
Был у одного человека виноградник. Окружил он его изгородью и посадил на цепь злейшего пса. Пришел сын хозяина и сломал изгородь: собака его и искусала.
— Помнишь, сын мой, как ты искусан был? — говорил потом хозяин виноградника каждый раз, когда он желал напомнить сыну о сломанной им изгороди.
Именем Амалек Господь напоминал Израилю грехи его в пустыне.
(Танхума гаКадум)
"Когда Моисей поднимал руки свои, одолевал Израиль (в битве с амаликитянами)".
Но разве Моисей собственноручно участвовал в бою и мог личными действиями способствовать победе израильтян? Приведенный стих служит указанием, что до тех пор, пока израильтяне устремляли взоры свои к небесным высотам и сердцами своими покорялись Отцу Небесному, они побеждали, а когда переставали делать это — терпели поражения (Р.-Гаш., 29).
III. ДАРОВАНИЕ ЗАВЕТА
Притча раби Ицхака:
Заболел у царя сын. И едва стал оправляться от болезни, пришел его наставник и говорит:
— Пора царевичу отправиться в школу.
— Нет, — отвечал царь, — дадим ему сперва окончательно оправиться, укрепить свои силы, а затем — приняться за учение. Так и Господь сделал.
— Народу, — сказал он, — измученному рабством, надо дать сперва укрепить силы свои, окрепнуть духом и телом на свободе, а затем дать ему Закон (Эйха Раба).
Притча раби Иегуды бераби Шимон:
Некто, имея сад, насаженный аллеями смоковниц, яблоней и гранатовых деревьев, сдал его арендатору. Придя туда через некоторое время, он нашел сад совершенно запущенным, заросшим терновником. Позвал он людей, чтобы вырубить терновник, но в это время среди колючих зарослей заметил пышноцветущую розу, издававшую упоительное благоухание. И он сказал: "ради одной этой розы я готов оставить все в этом саду нетронутым".
На двадцать шестом поколении после миротворения воззрел Творец на мир и нашел его наводненным грехом и пороком; то же было и в эпоху Потопа, и в эпоху "Рассеяния". Заросшему терновником саду подобен был мир. Но в этом мире, как роза в заглохшем саду, расцвел Израиль в тот час, когда ему дан был Завет на Синае. И когда зазвучал народный голос: "Будем исполнять и слушать", Господь сказал:
— Розы ради пощажу Я вертоград. Ради Торы и Израиля сохраню миру бытие его (Вайикра Раба, 23).
"Господь пришел от Синая, открылся им от Сеира, воссиял от горы Фарана и шел со тьмами святых; одесную Его огнь Закона".
Когда у Предвечного возникла мысль даровать людям Завет Свой, Он предложил Тору сначала потомкам Эйсава.
— А что написано там? — спросили потомки Эйсава.
— Не убивай.
— Вся жизнь людей рода нашего основана на убийстве, по пророчеству предка нашего: "Ты будешь жить мечем твоим". Мы не можем принять Твою Тору.
Предлагал Господь Тору потомкам Ишмаэля.
— а о чем заповедано в ней? — спросили потомки Ишмаэля.
— Не кради.
— Только кражею и грабежом мы и существуем, как сказано о нас: "Дикий осел — между людьми; руки его на всех, и руки всех на него". Нет, мы не можем принять Завет Твой.
Обратился Господь к Израилю.
— Будем исполнять и слушать! — был ответ (Псикта (Р.) 21).
Рав Симай учил:
— Когда народ израильский сказал: "Будем исполнять и слушать" — прежде всего исполнять, а слушать[3] потом, — явилось шестьсот тысяч Ангелов Служения и каждого израильтянина двумя венцами увенчали: одним — за "будем слушать" и другим — за "будем исполнять". А когда народ израильский впал в грех, сошло дважды шестьсот тысяч ангелов-истребителей и сняли венцы с них. О том и гласит стих Писания: "Сняли с себя сыны Израилевы украшения, воспринятые ими у горы Хорива" (Шаббат, 8).
Раби Иоханан учил:
— В тот час, когда раздалось Слово Божие с вершин Синая, все в мире притаилось: птенчик не чирикнет, птица не порхнет, вол не замычит, море не шевельнется; остановились колеса Небесной Колесницы; замерло "свят!" на устах серафимовых. Вся вселенная недвижно и безмолвно слушала глас нагорный: "Я — Господь, Бог твой!"
(Шмот Раба, 29)
"Я — Господь твой".
Богатырем-воином являлся Господь на Чермном море, начертателем Завета и учителем Истины — на Синае, юношей в дни Соломона, а в дни Даниила — старцем, исполненным благоволения и милости. И Господь сказал: "Даром что вы видели Меня в разных образах, — но и на Чермном море, и на вершинах Синая, и всюду, и всегда, Я был и семь "Господь — Бог ваш".
(Танхума гаКадум)
Слова раби Иегошуи бен Леви:
— От каждого слова, исходившего из уст Господних, мир наполнялся благоуханием. Слово следовало за словом, и волны благоухания сменяли одна другую (Шаббат, 8).
Раби Иосия бар Ханина говорил:
— Подобно тому как манна казалась вкусом своим отроку — хлебом, старцу — медом, младенцу — молоком, больному — легким и сладким печением, так и глас Всевышнего воспринимался старцами, отроками, детьми и женщинами — каждым по свойствам своего возраста и природы своей (Шмот Раба, 5).
Изумителен и дивен был голос Господен. Не знали внимавшие ему, в которую сторону лицо свое обратить: с Востока и с Запада, от Полуденной и Полуночной стороны звучал голос этот; то раздастся от лазури небесной, то от лона земли зазвучит.
Слова Господни падали подобно ударам кузнеца по наковальне, каменотеса по глыбе гранитной: от каждого удара искры во все стороны разлетаются, от каждого удара градом осколки сыплются. Так и слово Божие: одновременно на семь разных ладов звучало оно и слышно было одновременно же на всех семидесяти языках и наречиях, дабы слушали и уразумели все народы земли (Танхума гаКадум).
Великий страх пал на царей в чертогах их. И приходили они к Биламу и спрашивали: "что значит этот великий шум? Не потоп ли идет на землю?"
— Нет, — отвечал Билам, — давно уже поклялся Господь не приводить более потопа на землю.
— Может быть, — продолжали они спрашивать, — Он говорил только о водяном потопе, а ниспошлет ныне потоп огненный?
— Никакого потопа, поклялся Господь, более не будет.
— Что же означает этот небывалый доныне шум, который мы слышим?
— Дар бесценный, — отвечал Билам, — заключен в сокровищницах Господних. Девятьсот семьдесят четыре века до сотворения мира хранил Господь дар этот, и ныне вознамерился Он передать его сынам своим.
"Могучую силу дарует Господь народу Своему", — заключил речь свою Билам (Зеб., 116).
Когда Моисей взошел на небо, вопросили ангелы:
— Господи! Место ли среди нас женщиной рожденному?
— Тору восприять явился он, — отвечал Господь.
— И сокровище, столько веков до сотворения мира лелеемое Тобою, Ты отдаешь смертному? Господи! Слава Твоя превыше небес; достоин ли сын человеческий, чтобы такою милостью Ты посетил его?
— Моисей! — сказал Господь. — Отвечай ты им.
— Господи! — воззвал Моисей. — Страшусь, не сожгли бы они меня дыханием своим.
— Прикоснись рукой к Престолу Моему и отвечай им. И отвечал Моисей ангелам:
— Тора, которую Господь дарует мне, гласит: "Я — Господь, Бог Твой, выведший тебя из земли Египетской". А вы, духи небесные, нисходили ли вы в Египет? Находились ли вы в рабстве у фараона? Далее сказано: "Да не будет у тебя иных богов, кроме Меня". Живете ли вы среди народов языческих? "Не произноси имени Господа всуе", но разве вы занимаетесь суетными делами людскими? "Помни день субботний". Но вы и в будни не делаете никакой работы, и отдых нужен ли вам? От отца и матери не рожденные — как вы станете исполнять заповедь: "Чти отца своего и матерь свою", "не убивай", "не кради", "не прелюбодействуй", но разве вы знаете чувство зависти? Разве испытываете соблазны плоти?..
Тотчас же покорились ангелы воле Господней и исполнились приязнью к Моисею (Шаббат, 9).
Рав Шимон бен Лакиш говорил:
— Данный Моисею Завет был начертан черным огнем по белому пламени, запечатан печатью огненной и в покров огненный облачен. Стиль, которым производились письмена, Моисей вытер о свои волосы — и стало исходить сияние от лица его.
(Иерушалми Шкалим; Йалкут Шимони)
Раби Иегошуа бен Леви учил:
Когда Моисей сошел с Синая пред лицо Господа, явился Сатана и спросил:
— Тора, Владыка, — где она?
— На землю послана Мною, — ответил Господь. Пошел Сатана к Земле и спрашивает:
— Где Тора?
— Господь установил путь ее, — отвечала Земля. Пошел Сатана к Морю.
— Не у меня она, — отвечало Море. К Бездне пошел Сатана.
— Не во мне она, — отвечала Бездна. Возвратился Сатана к Господу и говорит:
— Владыка мира! Я по всей земле искал и не нашел ее.
— Иди к Бен Амраму, — сказал Господь. Предстал Сатана Моисею и спрашивает:
— Тора, данная тебе Господом, где она? Отвечал Моисей:
— Что значу я, чтоб мне Господь Тору дал?
— Моисей! — раздался голос Господа. — Тебе ли неправду говорить?
— Господь! — сказал Моисей. — То сокровище, лелеемое Тобою, которым изо дня в день любовался Ты, смею ли я принять как личное достояние свое?
Отвечал Господь:
— За то, что ты сам умалил достоинство свое, Тора да будет носить имя твое: "Помните Закон Моисея, раба Моего!" (Шаббат, 9).
IV. ЧИСЛО "ТРИ"
Один галилеянин говорил рав Хасде:
— Благословен Господь, давший тройственный Завет Свой тройственному народу, через третьего в семье своей, в третий день третьего месяца[4] (там же, 88).
V. НАДАВ И АВИГУ
"И Моисею сказал Он: взойди к Господу ты и Аарон, Надав и Авигу".
Впереди шли Моисей и Аарон, а за ними следовали Надав и Авигу. И говорил Надав Авигу:
— Поскорее бы умерли эти два старика, и тогда мы с тобою стали бы управлять народом.
— Не хвались завтрашним днем, — раздался Голос, — увидим, кто кого хоронить будет[5].
Это — что на миру говорится: не мало было жеребят, кожа которых пошла на черпаки для их маток (Вайикра Раба, 60; Сангедрин, 52).
VI. ПОКЛОНЕНИЕ ТЕЛЬЦУ
"И увидел народ, что Моисей долго не сходит с горы".
Прошло сорок дней, и урочный час, назначенный Моисеем, прошел, а он все не возвращался. Тогда явился Сатана и, желая вызвать смуту и замешательство, стал спрашивать:
— Учитель ваш, Моисей, — куда девался он?
— Взошел на небо, — отвечал народ.
— Время, когда он должен был возвратиться, уже прошло, — продолжал Сатана.
Но его больше не слушали.
— Моисей умер.
И это не произвело ожидаемого действия.
Тогда Сатана явил перед ними образ Моисея в гробу, повисшем в пространстве между небом и землею. И в народе стали указывать друг другу на это видение, говоря: "Вот что сделалось с этим человеком!"
Собралась здесь и вся примесь иноплеменная, сорок тысяч человек, вышедшая вместе с Израилем из Египта, и с нею два волхва египетских, Ионус и Иомбрус, которые прежде творили колдовство перед фараоном. Собрались они вокруг Аарона и Хура, говоря:
— Нет, не возвратиться более Моисею!
Возмущенный этим Хур поднял голос свой и закричал на них:
— Жестоковыйные! Вы уже забыли все, что этот человек сделал для вас?!
Набросился народ на Хура и убил его. Стали наступать с угрозами на Аарона:
— Сделаешь нам Бога — хорошо; нет — мы поступим с тобою, как поступили с Хуром.
Напуганный этими угрозами, Аарон попытался было как-нибудь затянуть дело.
— Выньте, — сказал он, — золотые серьги, которые в ушах ваших жен.
Рассчитывал Аарон, что женщины, которым трудно расставаться со своими украшениями, откажут мужьям в этом. Женщины действительно отказывались отдать свои золотые вещи.
— Сохрани нас Бог, — говорили они, — забыть о тех чудесах и подвигах, которые совершены были для народа нашего, и начать поклоняться идолам!
Тогда все мужчины вынули золотые серьги из ушей своих и принесли к Аарону.
Возвел Аарон очи к небесам и воззвал к Господу:
— К Тебе возвожу очи мои, Обитающий в небесах! Тебе ведомо, что против воли моей я делаю это.
И бросил золото в огонь. А волхвы начали творить заклинания.
По другому сказанию, в деле изготовления тельца главное участие принимал израильтянин по имени Миха, который был спасен Моисеем от смерти, когда его придавило кирпичами на постройке в Египте. Этот Миха взял дощечку с надписью "Появись, телец!" и бросил ее в горнило с золотыми вещами. С ревом и прыжками появился из горнила телец, и народ закричал: "Вот бог твой, Израиль!"
Увидев это, Аарон воздвиг жертвенник. Многие выражали желание помочь ему в этой работе, но Аарон отказывался от их помощи, говоря:
— Дайте мне одному сделать это: для святости жертвенника требуется, чтоб я единолично его построил.
В душе же Аарон надеялся, что, пока он займется постройкою жертвенника, успеет возвратиться Моисей. Но жертвенник был готов, а Моисей не возвращался. Тогда Аарон заявил: "Завтра праздник Господу". Оттяну, думал он, дело хотя до завтра.
— Забыли Господа! — воскликнули Ангелы Служения. — Забыли Спасителя своего, великие чудеса совершившего в Египте!
— Как скоро забыли они дела Его! — возопил, вторя ангелам, Дух Святой (Танхума; Танхума гаКадум).
VII. МОЛИТВА МОИСЕЯ
"И сказал Господь Моисею: "Сойди отсюда".
— Сойди, — говорил Господь, — с той высоты, которой ты более не достоин.
— Чем согрешил я, Господи? — спросил Моисей.
— Согрешил народ твой.
— Мой народ? Твой народ они и Твой удел, который Ты избавил от рабства силою Твоею великою. Чем же согрешили они?
— Славу свою на изображение тельца променяли.
— Владыка вселенной! — сказал Моисей. — Телец этот может пригодиться в помощники Тебе.
— В чем же он помогать Мне станет?
— Ты, Господи, будешь ветры направлять, а он дожди низвергать; Ты — ведать солнечный свет, он — лунный; Ты — взращивать деревья, он — злаки.
— Моисей! — воскликнул Господь. — И ты совращен этим бездушным идолом?!
— А если он, — сказал Моисей, — только идол бездушный, изображение тельца, который питается травою и предназначен для заклания, то зачем же воспламеняется гнев Твой, Господи, на народ Твой?
— Сойди отсюда! — сказал Господь.
— Сойди с высоты славы своей. Я дал тебе эту славу только ради народа Моего. Теперь, когда совратился народ, для чего надобен ты Господу?
И взывал Моисей к Господу:
— "Вспомни Авраама, Ицхака и Израиля, рабов Твоих, которым клялся Ты Собою". Господи! Если бы небом и землею поклялся Ты, я еще мог бы сказать: как небо и земля могут исчезнуть, так и клятва Твоя может быть отменена Тобою. Но Ты Именем великим Своим поклялся. Имя Твое живет и будет жить вечно, так и клятва Твоя останется неизменной во веки веков.
И сказал Господь:
— Прощаю по слову твоему.
И в далеких веках будут говорить народы земли:
— Блажен ученик, по слову которого поступал Учитель его!
(Берейшит Раба, 32)
VIII. СКРИЖАЛИ
Когда Моисей начал сходить с горы, данные ему скрижали сами неслись перед ним в воздухе. Когда же он приблизился к стану и увидел тельца, исчезли письмена со скрижалей, и они всей тяжестью своей легли на руки Моисея. И воспламенился Моисей гневом, бросил из рук своих скрижали и разбил их под горою (Танхума).
IX. СКИНИЯ ЗАВЕТА
"И сделай брусья для скинии из дерева шитим".
Перед уходом своим в Египет провидел Яаков построение скинии и сказал сынам своим:
— Дети мои! Потомкам вашим предопределено выйти из земли Египетской, и повелит Господь построить святилище Ему. Насадите теперь же кедровые деревья, дабы к тому времени требуемое дерево было готово.
Они так и сделали (Танхума).
X. СЕМИСВЕЧНИК
"По образу, который показал ГЬсподь Моисею, он сделал светильник".
Непосильно трудною показалась эта работа Моисею. И Господь сказал:
— Я сделаю это перед тобою.
Вспыхнули огни четырех цветов — белого, красного, черного и зеленого, — и под перстом Всевышнего образовался светильник с его шестью стеблями, чашечками, гранатовыми яблоками и цветами.
(Танхума гаКадум)
"Когда ты будешь зажигать светильники" —
— Владыка вселенной! — говорили израильтяне перед Господом. — Ты светоч мира, Ты источник света, — и нам велишь Ты зажигать свет перед Тобою?
Отвечал Господь:
— Мне нет нужды в вашем свете, но Я желаю, чтоб вы светили Мне так же, как Я светил вам. Притча гласит: Шли одним путем зрячий со слепым. И сказал зрячий слепому:
— Когда мы войдем в дом, ты зажжешь свечу и посветишь мне.
— Помилуй, друг! — возразил слепой. — Когда мы были в пути, ты был единственной поддержкой мне; ты же указывал мне дорогу, пока мы не дошли до дома, а теперь ты мне, слепому, говоришь, чтоб я светил тебе!
— Я для того говорю тебе это, — ответил зрячий, — . чтоб дать тебе возможность хотя чем-нибудь вознаградить меня за услуги, оказанные тебе мною (Бемидбар Раба, 15).
Раби Абина говорил:
— Диск солнечный — один из слуг Господних. Человеческий глаз не в силах вдоволь насладиться светом его. Молния — одно из отражений огня небесного, и блеск ее сияет во всех концах мира; так Всевышнему ли нужен свет от рук человеческих?
— Ради умножения заслуг человеческих, — отвечал рав Аха, — Господь увеличил Тору и умножил заветы ее (Вайикра Раба, 31).
XI. ЖАЛО ЗЛОСЛОВИЯ
"И смотрел (народ) вслед Моисею, доколе он не входил в Скинию".
Смотрели вслед Моисею люди, склонные к клеветничеству, и пальцем на него показывали.
— Взгляни, — говорил один, — что за затылок, что за плечи откормил он себе на народном хлебе!
— Бездельник он! — поддерживал другой. — Человек, заведующий постройкой скинии и распоряжающийся запасами серебра и золота в столь несметных количествах, — удивительно ли, что он скопил себе богатство?
Доходили пересуды эти до слуха Моисея, и он сказал себе: Клянусь, что, когда скиния будет готова, я тотчас же дам им отчет во всем, что проходило через руки мои.
— Что делать, — продолжал он размышления свои, — народу свойственна подозрительность. — И Моисей отдал отчет во всем, что было употреблено для скинии — золота, серебра и меди, до последнего сикля (Танхума).
XII. В ПУСТЫНЕ
Передвижения израильтян по пустыне производились Моисеем согласно положению сопровождавшего их Облака: когда оно начинало подниматься, Моисей возглашал: "Восстань, Господи, и рассыплются враги Твои!" Тогда народ собирался в дальнейший путь. У кого имелось вьючное животное, тот нагружал на него вещи свои; имущество же тех, у кого таких животных не было, принималось Облаком, которым и переносилось до места следующей стоянки. Об остановке давалось знать трубными сигналами, и каждое колено ставило стан свой в установленном порядке: на первом плане, к востоку, колено Иудино со своим знаменем и родоначальником во главе, а за ним остальные, каждое колено со станом своим, "при знамени своем и при знаках семейств своих".
Каждый родоначальник, патриарх, имел особый, присвоенный ему стяг, окраска которого соответствовала цвету того из камней на Хошене (наперснике судном), на котором вырезано было его имя:
Стяг Реувена: на красном фоне изображены мандрагоры.
Шимона: по зеленому полю — рисунок, изображающий город Шхем.
Леви: одна треть стяга белого цвета, одна треть — черного и одна — красного. Изображение — Урим и Тумим.
Йегуды: на лазоревом фоне изображение льва.
Иссахара: цвет темно-синий; изображение — солнце и месяц.
Зевулуна: по белому полю — корабль.
Дана: окраска цвета сапфира; изображение — змея.
Гада: окраска цвета прозрачного агата; рисунок представляет отряд воинов.
Нафтали: на дымчато-розовом фоне изображена газель.
Ашера: фон цвета хризолита; изображение — масличное дерево.
Йосефа: фон темный, переходящий в черный, и на нем соединенное изображение двух стягов Ефрема и Менаше, носивших изображения: первый — вола, второй — буйвола.
Биньямина: фон двенадцати оттенков; изображение — волк.
В таком порядке двигались они стан за станом, и столпы облачные клубились над ними.
Первым останавливалось Облако над скинией, находившейся в середине между станами. Собрать и установить скинию было почетным правом колена Левиина. Становились станы каждый на свое место — и Облака Величия Господнего останавливались над каждым из них. И тут сказывалась во всей полноте своей святая мощь Моисея: Облако Шехины не сходило на скинию, прежде чем Моисей не возгласит: "Возвратись, Господи, к тьмам тысяч Израилевым!"
Во всех передвижениях ковчег носили впереди; из среди шестов его вылетало по две искры, которыми убивало встречавшихся на пути змей, скорпионов и других опасных животных.
При каждой стоянке появлялся колодец со свежей и прекрасной водой[6].
Появлялся колодец у входа во двор скинии, возле шатра Моисея. У колодца собирались родоначальники всех двенадцати колен и начинали петь славу Господу. Тогда вода поднималась из колодца и разливалась тут и там по всей площади, протекая правильными каналами между одним станом и другим и широкой водяною полосою опоясывая все становище. Побережия покрывались густою и сочною растительностью с плодами, ягодами, овощами и обильным кормом для скота. Небо пустыни отражалось в воде, и живая поверхность ее отливала небесной синевой, мерцанием зари, солнечным блеском и лунным сиянием.
На огромном расстоянии наблюдалось это изумительное явление, и люди в восторге вопрошали:
"Кто это,
Блистающая, как заря,
Как луна прекрасная,
Как солнце светлая,
Грозная, как полки со знаменами?"
(Бемидбар Раба, 20; Танхума; Йалкут Шимони)
XIII. ОБЛИК МОИСЕЯ
Весь мир был потрясен и очарован чудом Исхода. Имя Моисея было у всех на устах. Дошла весть о великом чуде и до мудрого царя Арабистана. Призвал царь лучшего художника-живописца и повелел ему отправиться к Моисею, написать и доставить облик его. Когда художник возвратился, царь собрал всех мудрецов своих, искусных в науке физиогномики, и предложил им определить по облику характер Моисея, свойства, наклонности, привычки его, и в чем таится чудесная сила его.
— Государь! — ответили мудрецы. — Облик этот принадлежит человеку жестокому, высокомерному, жадному к наживе, одержанному властолюбием и всеми пороками, какие существуют на свете.
Возмутили царя эти слова.
— Как! — воскликнул он. — Возможно ли, чтобы таким был человек, дивные подвиги которого гремят по всему миру?
Пошел спор между художником и мудрецами. Художник утверждал, что облик Моисея написан им вполне точно, а мудрецы настаивали, что натура Моисея определена ими по этому изображению безошибочно.
Мудрый царь Арабистана решил проверить, кто из спорящих прав, и лично отправился в стан Израилев.
При первом же взгляде царь убедился, что облик Моисея изображен художником безукоризненно. Войдя в шатер человека Божьего, преклонил царь колена, поклонился до земли и рассказал о споре между художником и мудрецами.
— Сначала, прежде чем я увидел лицо твое, — сказал царь, — я подумал: должно быть, художник плохо написал облик твой, ибо мудрецы мои в науке физиогномики люди весьма опытные: ныне же убеждаюсь, что это люди совершенно ничтожные и суетна и ничтожна мудрость их.
— Нет, — ответил Моисей, — это не так: и художник, и физиогномисты люди весьма искусные; и тот, и другие правы. Да будет ведомо тебе, что все пороки, о которых говорили мудрецы, действительно присвоены были мне от природы, и быть может — еще в большей степени, нежели это определено ими по облику моему. Но долгими и напряженными усилиями воли боролся я с пороками моими, пересиливал и подавлял их в себе, пока все противоположное им не стало второй натурой моей. И в этом высшая гордость моя.
(Мидраш по Тиферет Исраэль, Кидушин)
XIV. ПРОИСКИ КОРАХА
При освящении левитов, которых окропляли очистительной водою, сбрив волосы со всего тела, посвящение получил и Корах. И стала говорить Кораху жена его:
— Полюбуйся, как поступил Моисей с тобою: сам царем стал, Аарона первосвященником сделал, сыновей его иереями. Теруму принесут — он говорит: "Отдайте все священнику", принесут десятину для левитов, он и от нее отбирает десятую часть для священника же. Мало этого, он еще обрить вас велит. Издевается он над вами. Волосы у людей — и то ему завидно!
— Но Моисей ведь и себя дал обрить, — возражал Корах.
— Ну, разумеется: всю власть и весь почет забрал, надо же хоть чем-нибудь поступиться.
Ходил Корах среди народа, а его, обритого, никто не узнавал.
— Ты ли это? — удивлялись все. — Кто это тебя отделал так?
— Кто, как не Моисей, — отвечал Корах, — и мало того что оголили, еще за руки и за ноги брали, вверх поднимали и приговаривали: "Вот ты и очищен!" Брата своего, Аарона, точно невесту нарядил и в скинии собрания посадил.
Недоброжелатели Моисея и пошли на все лады повторять, возбуждая народ против него:
— Моисей — царь; брат его Аарон — первосвященник, сыновья его — иереи. Терума — священнику, часть десятины — священнику, всякий дар и всякое приношение — ему же!..
А Корах, по природе своей склонный к злоумышленным шуткам и издевательству, стал такую побасенку рассказывать:
— Соседка у меня, вдова с двумя девочками-сиротками. Клочок поля — все имущество ее. Принялась она полоску свою пахать. Приходит Моисей: "Помни, — говорит, — женщина, пахать, запрягши вола с ослом вместе, — нельзя". Приступила она к засеву, — Моисей снова тут: "Поля своего, — говорит, — двумя родами семян не засевай". Пришло время жатвы, — "край поля своего — предупреждает он ее, — оставь недожатым и забытого от жатвы снопа не подбирай". Приступила к молотьбе. "Давай, — говорит он, — теруму, давай первую десятину, давай вторую десятину". Что делать, закон! Покорилась бедняга, дала. Как дальше быть? Подумала она и решила продать участок и купить себе пару ягнят: будет, думала она, и шерсти на одежду, и от приплода польза. Когда овечки оягнились, пришел Аарон: "Подавай, — говорит, — ягняток сюда, ибо — "каждого первенца должно посвятить Господу". Воля Божия, ничего не поделаешь, — отдала ягняток. Наступило время стрижки, — Аарон и тут не заставил себя ждать: "Шерсть первой стрижки принадлежит мне. Так сам Бог повелел".
— Сил моих нет больше, — решила она, — зарежу я овец, и хотя мяса поедят дети мои.
Едва успела сделать это, Аарон тут как тут: "Плечо, челюсть и желудок принадлежат мне!"
— Боже праведный! — воскликнула она. — И теперь даже, зарезав овечек своих, я не могу спастись от жадности этого человека. Лучше уже я все целиком посвящу Тебе, Господи!
— А если так, — заявил Аарон, — то отдай мне все: все, что Божье, то мое.
Забрал всю убоину дочиста и ушел. Так без ничего и осталась несчастная вдова со своими сиротками.
— И все это, — прибавлял Корах, — делается именем Божиим!..
Был в числе единомышленников Кораха и Он, сын Пелета, из колена Реувенова, но его спасла от гибели жена его.
— Какой тебе расчет, — говорила она мужу, — вмешиваться в пререкания Кораха с Моисеем? Тот ли, этот ли возьмет верх, ты все равно останешься в подчинении.
— Но что мне делать теперь? — отвечал Он. — Я принимал участие в заговоре и присягнул на верность Кораху.
— Сделаем вот что, — посоветовала жена, — оставайся дома, и я спасу тебя.
Напоила мужа вином и уложила спать, а сама вышла и села у входа в шатер, — повязку с головы сорвала, волосы распустила и взъерошила. Кто ни приходил к Ону, торопился уйти обратно[7]. А тем временем земля и поглотила Кораха со всеми его единомышленниками.
Так различно поступили в деле этом жена Она и жена Кораха. Про первую и сказано: "Мудрая жена устроит дом свой", про вторую: "а глупая разрушит его своими руками" (Сангедрин 109; Шохер Тов, Танхума).
XV. ВОДА ИЗ КАМНЯ
Злословие и издевательство продолжали преследовать Моисея. Когда стало известно о том, что Моисей готовится источить воду из скалы, злонамеренные люди начали вышучивать его, говоря:
— Что же, вы разве не знаете, что он был когда-то пастухом у Лавана, а пастухи большие мастера в поисках за водою. Моисей сначала отыщет родник, а потом приведет нас туда и скажет: "Вот, глядите, я из камня воду вам источу". Хорошо, вот перед нами камень; пусть он из этого камня добьет нам воды, из другого не желаем!
И они толпами начали останавливаться у каждого камня.
Увидал это Моисей и, хотя Господь и повелел ему: "из любого камня, как они того пожелают, ты источи им воду", он, однако, будучи вне себя от гнева, крикнул:
— За мною ступайте!
И он дал себе клятву, что только из того камня, который он сам выберет, источит он им воду.
"И поднял Моисей руку свою и ударил в скалу жезлом своим дважды".
После первого удара вода из скалы стала сочиться медленно, капля за каплей.
— Бен Амрам! — зазвучали кругом голоса. — Этой воды хватит разве только для грудных младенцев или, в крайнем случае, для сейчас отлученных от груди детей.
Возмущенный их словами, Моисей ударил вторично в скалу, и обильным потоком хлынула вода (Танхума; Танхума гаКадум).
И не в одном описанном случае дерзость и назойливость черни преследовали Моисея. Сутяжничество было явлением постоянным, и недаром говорил Моисей: "Как мне одному носить тягости ваши, бремена и распри ваши?" Не щадило злословие и его личной жизни. Если Моисей выходил пораньше из шатра, то говорили:
— Чего это он торопится из дому уходить? Не сладка, должно быть, семейная жизнь его.
А когда он оставался дома дольше обыкновенного, те же самые толковали:
— Чем, думаете вы, он занят там? Сидит и придумывает какие-нибудь новые законы и правила для нас!
Доходило до того, что приводили малюток своих и, бросая их на колени к Моисею, кричали:
— Скажи, Бен Амрам, где то довольство, которое ты создал для малых сих? Где пропитание, которое ты для них наготовил?.. (Йалкут Шимони).
XVI. ГОРА ОР
На пути следования Израиля в пустыне сопровождавший их столп облачный возвышенности сглаживал, а низины повышал до одного уровня, дабы сделать путь менее утомительным, и только на местах стоянок оставлялось одно более возвышенное место — для скинии. Из гор же сохранились лишь три: Синай — для Шехины, Нево — место погребения Моисея — и Ор — место погребения Аарона (Танхума гаКадум).
XVII. КОНЧИНА ААРОНА
Когда наступило время Аарону покинуть земной мир, Господь сказал Моисею:
— Иди к Аарону и скажи ему, что час его пришел. Встал Моисей рано утром, подошел к шатру Аарона и стал звать его: "Аарон, брат мой, выйди ко мне!" Вышел Аарон и спрашивает:
— Что заставило тебя встать так рано и прийти ко мне?
— Этой ночью, размышляя о мудрости божественной, я остановился над одним вопросом, которого никак уяснить себе не мог. По этому поводу я и пришел к тебе.
— А какой это вопрос?
— На память я объяснять этого не могу; требуемое место находится в книге "Бытия". Принеси книгу эту, и почитаем ее.
Принес Аарон книгу "Бытия", и стали они вместе читать главу за главой, и после каждого повествования Аарон приговаривал: "Как хорошо сделано все Господом, как прекрасно все сотворено Им на свете!"
Когда дошли до рассказа о сотворении человека, Моисей заговорил:
— Что сказать об Адаме, который грехопадением дал смерти доступ к миру? И меня, который брал верх над духами небесными, и тебя, который был в силах ангела смерти останавливать, — даже нас не тот ли ждет конец? Долго ли нам жить осталось?
— Недолго, брат мой!
Продолжая таким образом, Моисей постепенно подготовил Аарона к мысли о близости кончины его. Почувствовал Аарон, что приблизился час его, и говорит:
— Не ввиду ли этого ты и разговор весь завел?
— Да, брат мой!
Видевшие Аарона в эту минуту заметили — точно умалился сразу рост его.
И взмолился Аарон:
— Сердце мое трепещет во мне, и ужасы смертные напали на меня.
— Готов ли ты к смерти? — продолжал Моисей.
— Я готов, — был ответ.
— Взойдем на гору Ор.
Поднялись на гору втроем: Моисей, Аарон и Элазар, сын Аарона.
Видел это народ, но не знал, что идет Аарон в последний путь свой. "Господь призвал его на гору", — подумали израильтяне.
На вершине горы открылась перед ними пещера. Они вошли туда и нашли там зажженный светильник и готовый, чудного вида, гроб.
Начал Аарон снимать одежды свои; снимал одну за другою, и Элазар надевал их на себя, а вокруг Аарона туман клубился и точно пеленою обвивал его.
— Брат мой! — воскликнул Моисей. — Когда умерла сестра наша, я с тобою позаботились о ее погребении; при твоей кончине находимся я и Элазар. Кто же в мой смертный час будет находиться при мне?
В это мгновение раздался голос Предвечного:
— Клянусь, Я сам приму душу твою! И сказал Моисей:
— Войди, брат мой, и ложись в этот гроб. Аарон лег.
— Протяни руки свои, — продолжал Моисей. — Закрой глаза. Смежи уста.
Одно за другим исполнил Аарон. Тогда сошла Шехина, облобызала его — и отлетела от Аарона душа его.
Моисей и Элазар склонились к усопшему и стали целовать ланиты его. Но сошло Облако Славы и заволокло гроб Аарона, а глас небесный прозвучал: "Удалитесь отсюда". И едва Моисей и Элазар вышли из пещеры, вход закрылся за ними.
Израильтяне стояли у подножия горы, ожидая их возвращения. Заметив сходящими с вершины Моисея и Элазара и не видя между ними Аарона, стали недоумевать, предчувствуя недоброе. А народ любил Аарона за миролюбие и миротворчество его. Этой минутою воспользовался Сатана и начал подстрекать народ против Моисея и Элазара. Пошел ропот кругом. Одни говорили: "Это Моисей убил Аарона из зависти". Другие: "Убил его Элазар, дабы поскорее унаследовать сан первосвященника". Третьи допускали возможность и естественной кончины его. Когда же приблизились Моисей и Элазар, все окружили их и стали допрашивать:
— Куда девался Аарон?
— Господь принял его для жизни вечной, — отвечал Моисей.
— Мы не верим тебе! — закричал народ. — Он, быть может, обидное слово сказал тебе, и ты приговорил его к смерти.
С камнями в поднятых руках стал наступать народ на Моисея и Элазара, угрожая тут же покончить с ними. И вдруг — открылась пещера; ангелы подняли гроб с телом Аарона и вознесли его высоко над землею. Медленно плыл гроб в лазурной вышине, и пение ангельское раздавалось вокруг него.
"Он отходит к миру, — пели ангелы, — да будет покоиться на ложе своем".
"И оплакивал смерть Аарона тридцать дней весь народ Израилев".
Плакали мужчины, плакали женщины. В то время как Моисей был неумолим в отношении малейшего закононарушения, Аарон кротостью своей очаровывал каждого. Никто от него не слыхал: "Ты — грешник", или "ты — грешница!". Встретится он с человеком злым, преступным, он первый обратится к нему с приветствием и слово ласковое скажет. Придет тому на ум дурное дело совершить, вспомнит он об Аароне и подумает: "Горе мне! Как же я после этого в лицо ему взгляну?" Или — узнает Аарон о распре между двумя людьми. Придет он к одному и говорит: "Вот, ты в злобе на товарища своего, а послушал бы, что он втайне говорит про тебя: "Сердце мое, — говорит, — сжимается от боли. Я глубоко раскаиваюсь и готов волосы на себе рвать от отчаяния, что не смею в глаза взглянуть товарищу моему, перед которым я один во всем виноват". И не уйдет, покуда не увидит, что не осталось более ни капли злобы в душе этого человека. От него пойдет Аарон к другому с теми же увещательными и ласковыми словами. Встретятся эти люди и кинутся в объятия друг к другу. Вот почему смерть Аарона вызвала глубокую скорбь во всем народе.
(Йалкут Шимони; Сифри Зута; Авот д'Раби Натан, 12)
XVIII. ПОТОК АРНОН
"Наполняйся, водоем! Пойте ему!"
У потока Арнон произошло столкновение израильтян с Сихоном, царем Хешбонским[8].
Поток этот протекал между двумя косогорами, настолько близкими друг к другу, что, стоя на вершине одной горы, человек мог легко переговариваться с другим человеком, стоящим на противоположной возвышенности. Дорога шла, спускаясь к потоку и снова поднимаясь в гору. Израильтяне обыкновенно выбирали путь поближе к местам, орошенным водою.
Косогор с одного берега был изрыт множеством пещер, противоположный же представлял ряд скалистых выступов, по форме своей напоминавших женские груди.
В этом-то месте Сихон сосредоточил несметные боевые силы свои. Часть их расположилась у потока, чтобы преградить путь израильтянам, остальные засели в пещерах, дабы сверху ударить на них же. Но израильтянам не пришлось спускаться вниз, к потоку: по мановению перста Господнего, оба косогора над потоком сдвинулись тесно один к другому, уступы одного вошли в пещерные отверстия другого — и всех находившихся там аморреян раздавило насмерть. Вершины же косогоров слились так плотно, что невозможно было различить прежней разобщавшей их линии.
В то же время чудесный колодезь Израиля спустился к потоку и, ополоводившись еще более прежнего, затопил последние остатки аморейских богатырей, подобно тому, как воды Чермного моря затопили египтян.
Израильтяне проходили вершиною соединившихся косогоров, не видя и не зная всего совершившегося. Но, по воле Всевышнего, воды колодца проникли и в пещеры и начали вымывать оттуда несметное множество голов, рук, ног растерзанных аморреян. Израильтяне стали оглядываться, не находя колодца на обычном его месте, и, наконец, увидели его вдали, где кончались косогоры и открывалось течение Арнона. Колодезь светился мягким лунным блеском, а воды его продолжали выносить из пещер тела погибших воинов. Стоя у потоков, израильтяне воспели гимн колодцу:
"Наполняйся, водоем! Славы песнь колодцу пойте! Водоем князья копали, И народные вожди С начертателем Закона Вырыли его жезлами... Наполняйся, водоем!"
(Танхума гаКадум)
XIX. ОГ, ЦАРЬ БАШАНСКИЙ
При приближении к границам Эдреи, Моисей объявил народу:
— Здесь остановимся на ночлег, а завтра пойдем на приступ и возьмем Эдрею.
На рассвете, когда глаз едва еще различал окружающее, Моисей, вглядываясь в даль, увидел какую-то гигантскую массу, возвышающуюся над вершиною городской стены. "Что это? — подумал Моисей. — Не сделали ли за ночь новую надстройку?" Но эта гигантская масса — был сам царь Башанский, Ог. Великан сидел на стене, и ноги его достигали до земли.
— Не бойся его, — сказал Господь Моисею. Ог, сидя не стене, размышлял так:
— Весь стан Израилев сколько занимает? Всего три парса. Пойду выломаю скалу протяжением в три парса, обрушу ее на израильтян и убью всех до единого.
Выломал Ог скалу длиною в три парса и понес, положив ее себе на голову. Явился ангел Господен и просверлил в скале отверстие как раз над головою Ога. Опустилась скала Огу на плечи. Стал он делать усилия, чтобы освободиться от скалы, но тут передние зубы его начали вытягиваться, удлиняться наподобие слоновых клыков, вонзились в скалу, и Огу так и не удалось освободиться от скалы.
Моисей был ростом десять локтей. Взял он топор длиною в десять локтей и, подпрыгнув настолько же локтей, подрубил Огу лодыжки и умертвил его (Брахот, 54; Нида, 24):
XX. БИЛАМ
Ввиду приближения израильтян, моавитяне пошли держать совет со старейшинами мидианскими.
— Вождь израильский, — рассуждали они, — пробыл долго в Мидиане; от туземных старожилов мы и узнаем, каковы особенности этого человека.
— Неотразимая сила слова, — отвечали мидианские старейшины, — вот что составляет главную особенность этого человека.
— Тогда и мы, — решили моавитяне, — выставим против него человека, обладающего таким же даром.
Мидиане вели постоянные распри с моавитянами, и вражда между ними была исконная. Но теперь, ввиду общей опасности, они заключили союз между собою.
Так грызутся две собаки, пока волка поблизости не заметят.
Мидиан и Моав, — это что говорится: хорек да кошка над одним салом пир устроили.
"И сказал Господь Биламу: "Не ходи с ними".
— Так я отсюда прокляну израильтян, — сказал Билам.
— Не проклинай народа.
— Так я благословлю его.
— Он в твоем благословении не нуждается, ибо он уже благословен.
Как пчеле говорят: "Ни твоего меда, ни жала твоего".
— С вершины скал я вижу его.
Этот стих указывает на всю глубину ненависти Билама к Израилю; даже из его благословения узнаешь затаенные мысли его. Чтобы уничтожить дерево, человек опытный не станет обрубать ветви его, ветку за веткой, а разгребет землю, обнажит корни и срубит дерево вместе с корнями. Так и Билам: стоя на вершине скалы, он говорил:
— Не дело это будет — проклинать каждое колено в отдельности: до корня их, до самого основания доберусь и срублю дерево ненавистного мне народа.
Попытался — и не по силам это оказалось для него. И наитяжелую каменную глыбу сдвинуть можно, если она поверх земли лежит. Народ же этот подобен скале, основанием своим укрепившейся в бездонных недрах земли (Бемидбар Раба, 20; Танхума гаКадум; Танхума).
XXI. ДОЧЕРИ ЦЛАФХАДА
Пять дочерей Цлафхада, из колена Менаше, отец которых умер, предстали пред Моисеем, Элазаром, князьями и всем обществом и сказали:
— Дай нам удел среди братьев отца нашего.
Моисей представил дело их Господу. Господь же сказал Моисею:
— Дочери Цлафхадовы правы; дай им наследственный удел среди братьев отца их и отдай им также удел их умершего отца.
— Да, — говорили дочери Цлафхада, — Божие милосердие не то, что милосердие человеческое: Бог не делает разницы между мужчиной и женщиной.
В этом случае, говорил раби Натан, сказалось превосходство женщин над мужчинами, в смысле цельности и силы характера: мужчины, при первом испытании, готовы были возвратиться к неволе египетской; женщины же стремились закрепить за собою удел в собственной, свободной стране (Сифра; Йалкут Шимони).
XXII. ВОЙНА С МИДИАНОМ
Господь сказал Моисею:
— Отомсти мидианитянам за сынов израилевых и после отойдешь к народу своему[9].
Моисей повелел воинам вооружиться и выступить против мидианитян под предводительством Пинхаса, внука Аарона, сам же в этой войне не участвовал. "Мидиан, — сказал Моисей, — был моим убежищем, и недостойно меня принимать личное участие в его поражении".
Поговорка гласит: "Не бросай камня в колодец, из которого ты пил воду".
Произнесши благословение свое над Израилем, Билам не преминул, однако, дать Балаку такой совет:
— Бог израильтян ненавидит блуд. Блудом ты и постарайся обольстить их.
Сделал это Балак таким образом:
Зная, что израильтяне любят всякия сласти, он велел понастроить навесы для торговли сластями, а продавщицами посадить блудниц. Когда израильтяне разбрелись по улицам и базарам, блудницы стали предлагать им сласти и вина аммонитского. Вино же аммонитское производит возбуждающее действие. Выпив вина, израильтянин начинал приставать к блуднице, прося ласк ее. Тогда женщина, вынув спрятанный у нее на груди идол, говорила:
— Поклонись богу моему — и я подарю тебе ласки мои.
— Но ведь я — израильтянин, — возражал он ей.
— Что за важность! — отвечала она. — Ты только обнажись перед изображением этим.
Не знали израильтяне, что в этом именно и заключается обряд поклонения идолу Баал-Пэору. И не отставала блудница, пока не доводила израильтянина до нарушения Завета Моисеева, о чем и гласит Писание:
"Пошли израильтяне к Баал-Пэору и предались постыдному, и сами стали мерзкими, как те, которых возлюбили".
В войне с мидианитянами был убит израильтянами и Билам, в то время, когда он пошел к Балаку потребовать вознаграждения за двадцать четыре тысячи израильтян, павших благодаря его совету Балаку.
Оправдалась поговорка: "Пошел верблюд рогов просить, ему и уши отрезали" (Сифра; Бемидбар Раба, 22; Сангедрин, 106).
XXIII. ОДЕЖДА И ПРОДОВОЛЬСТВИЕ
— Уходя из Египта, взял ли народ с собою ткани для одежды? — спросил раби Элазар.
— Нет, — ответил раби Шимон.
— Во что же они одевались в продолжение сорока лет в пустыне?
— Одежда доставлялась для них духами небесными.
— И хорошо носилась одежда эта?
— А ты не читал разве, что написано? "Одежда твоя не ветшала на тебе вот уже сорок лет".
— Но ведь люди растут, и дети становились взрослыми?
— С детьми происходило то, что с улиткою происходит: вместе с нею растет и ее раковина.
— И одежда эта не требовала частого мытья и чистки?
— От соприкосновения с чудесным Облаком одежда очищалась, получала первоначальный вид свой и становилась свежей и блестящей.
— И огненное Облако не сжигало ее?
— Ткань этой одежды обладала свойствами асбеста.
— И паразиты не заводились в ней?
— Людей того поколения и в могиле червь не трогал, а тем более — при жизни.
— Но все-таки — испарения кожи...
— Водою чудесного колодца вымывало различные пряные травы и коренья, которые израильтяне расстилали и катались по ним, как по луговой траве. Благоухание от этих злаков было удивительное по приятности и силе своей.
Ведомый так благодатной десницей Всемилосердного, живя в довольстве и побеждая на поле брани, народ воспевал хвалу Господу:
"Господь — мой Пастырь, и ни в чем
Нужды не знаю я. Среди душистых луговин
Покоит Он меня; Приводит к лону тихих вод
И крепость Он дает Душе моей, ведя меня
По праведным стезям. Долиной смертной тени я
Пройду — не устрашусь. Твой жезл и посох Твой дают
Покой душе моей".
(Шохер Тов, 23; Псикта д'Рав Кагана, 10)
XXIV. В КОНЦЕ СОРОКАЛЕТНЕГО СТРАНСТВОВАНИЯ
Ежегодно в канун девятого Ава, во все время пребывания народа в пустыне, Моисей объявлял по всему стану Израилеву:
— Выходите копать могилы! Выходите копать могилы! Каждый израильтянин, выкопав себе могилу, ложился в нее на ночь. По утрам выходил глашатай, провозглашавший:
— Живые, отделитесь от мертвых!
В живых оказывалось каждый раз меньше на пятнадцать тысяч человек. Так продолжалось до тех пор, пока умерших не насчитывалось шестьсот тысяч душ. В последний, сороковой год из могил встали все до единого. "Не произошла ли ошибка в счете дней?" — подумали они и легли в могилы также и на следующую ночь, но и на этот раз ни одного мертвого не оказалось, тем не менее они повторили то же самое и в ночь на одиннадцатое, и так еженощно, до пятнадцатого Аба. Когда же и на утро последнего дня встали все живыми, народ понял, что эта тяжелая кара Господня прекратилась навсегда, и этот день сделали праздником.
Этим объясняется сказанное мудрецами нашими: "Не было у израильтян высших праздников, чем пятнадцатое Аба и Иом-Кипур".
(Иерушалми Таанит; Шохер Тов)
Сорок лет водил Господь израильтян по пустыне, прежде чем ввести их в землю Кенаанскую, ибо сказал Господь:
"Если Я прямым путем приведу их в Кенаан, займется каждый из них полем и виноградником своим и совершенно забросят Учение Мое. Надо, чтобы сначала дух Истины Господней глубоко внедрился в души их".
Сорокалетнее кочевание являлось необходимым еще по другой причине. Проведав о том, куда именно направляются израильтяне, и полагая, что они пойдут кратчайшим путем, хананеяне поторопились собственными руками опустошить страну: сожгли посев, выкорчили деревья, вырубили насаждения, разрушили постройки и засорили источники. За сорок лет страна успела снова обстроиться и принять прежний цветущий вид свой, став той Землей Обетованной, которую Господь обещал Аврааму отдать народу израильскому (Танхума).
"Когда придете в землю, которую Господь Бог дает вам, и посадите какое-либо плодовое дерево". —
Подобно курице, которая, пока птенцы ее малы и слабы, подбирает их под крыло свое, телом своим греет их, роется в земле, ища корма для них, — Моисей нес все заботы о народе в продолжение сорока лет пребывания его в пустыне: небесная манна, чудесный колодезь, прилет перепелов — все было готово для них. Облака Славы Господней окружали их; Столп Облачный путеводно шел впереди них. Когда же им пришло время поселиться в земле своей, Моисей, в предупреждение им, и сказал:
— Отныне пусть каждый из вас возьмет полольник и сам приготовит место для посевов и посадок (Вайикра Раба, 25).
XXV. ДАР ЯСНОВИДЕНИЯ
"И не было более у Израиля пророка такого, как Моисей". Всем прочим пророкам видения являлись в теневых очертаниях; перед Моисеем же видения возникали в светящихся, отчетливых образах. О первых сказано: "Через пророков проявляю Я подобие Мое"; о Моисее: "Явно, а не в гаданиях образ Господа он видит".
Пятьдесят ворот ведут в сокровищницу Разума, и все, за исключением одних, стали доступными для Моисея на Синае, — как сказано: "Немногим Ты умалил его перед Всеведущим".
"И возьму от Духа, который на тебе, и возложу на них" (на старейшин).
Ошибочно было бы думать, что от этого пророческий дар Моисея сколько-нибудь умалился. Моисей в то время был подобен светильнику, от которого зажигают другие светильники и свет которого от этого нисколько не уменьшается (Йевамот, 49; Недарим, 38; Танхума гаКадум).
XXVI. ЭЛДАД И МЕДАД
"Двое из мужей оставались в стане".
Существует такое объяснение:
Когда Господь сказал Моисею: "Собери Мне семьдесят мужей из старейшин Израилевых", стал Моисей размышлять: "Как сделать это? Выберу от каждого колена по шести человек, окажется двое лишних; выберу по пяти от колена, не будет доставать десяти; выбрать от одних колен по шести и от других — по пяти, я поселю зависть между теми и другими коленами". Что же Моисей сделал? Выбрал от каждого колена по шести человек, взял семьдесят две записки, на семидесяти написал слово "старейшина", а две оставил пустыми. Смешав вместе все семьдесят две записки, положил их в урну и сказал: "Подходите и вынимайте жребий". Тому, кто вынул записку с надписью "старейшина", Моисей говорил: "Небо давно освятило тебя"; тому же, кем вынута была пустая записка, говорил: "Господь не пожелал тебя, что же я могу сделать для тебя?"
Раби Шимон говорил:
— "Оставались в стане" означает: не выходили из шатров своих. Когда Господь повелел Моисею выбрать семьдесят человек в старейшины, Элдад и Медад сказали: "Недостойны мы такого почета". Тогда сказал Господь": "За то, что вы сами умалили достоинство свое, я прибавлю славы славе вашей". Сказалось же это в том, что прочие пророки временно только проявили дар свой, а Елдад и Медад не переставали пророчествовать. Они же и прорицали: "Моисей умрет, а израильтян в Обетованную Землю введет Иегошуа" (Сангедрин, 17).
XXVII. МОИСЕЙ И ИЕГОШУА
"Да поставит Господь, Бог духов, для всякой плоти; человека над обществом этим".
Сознавая, что сыновья его не достойны стать после него вождями народными, облачился Учитель наш Моисей и стал с молитвой на устах перед Господом.
— Владыка мира! — взывал Моисей. — Поведай мне, кому народом предводительствовать? Да поставит Господь, Бог духов, такого вождя, который мог бы управлять "всякой плотью", ибо, Владыка, Тебе ведомо, как различно направление мыслей каждого из них, и я, перед вечной разлукой с ними, молю Тебя, если угодно Тебе поставить над ними вождя, поставь такого человека, который терпеливо руководил бы ими, сообразуясь с особенностями каждого из них.
И Господь сказал Моисею: "Возьми себе Иегошую, сына бин Нуна".
Посвящая Иегошую в вожди над народом, Моисей говорил ему:
— Поручая тебе народ этот, я вверяю тебе не козлищ, но козлят, не овец, но агнцев. "Иди по следам стад и паси козлят твоих подле шатров пастушеских" (Танхума гаКадум; Авот д. Нат., 17).
"И дай ему от славы твоей", — от славы, но не всю славу. Старики того поколения говаривали: "Лик Моисея подобен солнцу; лик Иегошуи — что лик луны. Горе и стыд нам, что мы дожили до этого!"
(Бава Батра, 75)
XXVIII. КОНЧИНА МОИСЕЯ
"И сказал Господь Моисею: вот, приблизились дни твои к смерти".
Про это и гласит сказанное: "Хотя бы и возросло до небес величие его, и голова его касалась облаков — погибнет и он, и видевшие его будут говорить: где он?"
О чем говорится в этом стихе, если не о смертном часе? Даже имей человек крылья и летай подобно птице в небе, придет смертный час, сломаются крылья, и он упадет на землю.
"Хотя бы возросло до небес величие его". Моисеем это достигнуто было: он всходил на небо, облака попирал ногами, Ангелам Служения уподоблялся, с Господом говорил лицом к лицу и Тору из рук Господних восприял, а пробил час его, Господь сказал ему: "Приблизились дни твои к смерти!"
Видя, что приговор над ним скреплен печатью Всевышнего, очертил вокруг себя Моисей тесный круг и, стоя на середине его, воззвал к Господу, говоря:
— Владыка мира! Я не тронусь отсюда, пока ты не отменишь приговора Твоего!
Возложил на себя Моисей вретище и облекся во вретище, в пепел вывалянное, и дотоль возносил моления и мольбы свои к Господу, пока небо, и земля, и весь строй мироздания не пошатнулись при мысли: не пришло ли Господу желание мир заново перестроить?
— Нет, — прозвучал Глас Небесный, — еще не явилось желание у Всевышнего мир перестроить, но — "в Его руке душа всего живущего"[10].
Что в этот час сделал Господь? Провозгласил у каждых ворот каждого из семи небес, чтобы не восприяли молитвы Моисея и не возносили ее пред Ним, потому что приговор над Моисеем уже скреплен Печатью Всевышнего. Когда же голос молитвы Моисеевой усилился и стал достигать все большей высоты, призвал Господь Ангелов Служения и сказал: "Наискорей сойдите и замкните все Врата Небесные". Ибо молитва Моисея подобна была мечу, который рубит и рассекает без удержу.
В это время Моисей взывал к Господу:
— Владыка вселенной! Перед Тобою открыто и Тебе ведомо, сколько труда я положил и сколько скорби я испытал, чтоб народ израильский уверовал в святое имя Твое; сколько скорби я принял, пока не установил среди них Законы и Повеления твои. Я говорил себе: так же, как я в несчастии видел их, я и в счастии их увижу. Теперь же, когда счастье народа близко, Ты говоришь мне: "Ты через Иордан не переедешь". Ведь свою же Тору Ты неправдивою делаешь. В Торе сказано: "В тот же день отдай плату его" (наемнику). Это ли плата моя за сорокалетнюю работу, совершенную мною, чтобы сделать израильтян народом святым и верным Тебе?
— Таков приговор Мой! — ответил Господь.
— Господи! — взмолился Моисей. — Если Ты решил не вводить меня в землю Израильскую, оставь меня жить подобно полевым зверям, которые питаются травою, пьют воду и взирают на мир Божий, — как любой из них пусть живет душа моя.
— Довольно! — сказал Господь.
— Господи! — продолжал Моисей. — Если и этого не желаешь Ты, дай мне жить подобно птице, летающей в воздухе по всем четырем сторонам света, каждодневно подбирая пищу свою, а вечером возвращаясь в гнездо свое. Подобно птице любой пусть живет душа моя.
— Довольно! — ответил Господь.
— Господи! — продолжал Моисей. — Если живой я не войду в Обетованную Страну, да буду я внесен туда мертвым, так же, как будут внесены кости Йосефа туда.
Отвечал Господь:
— Моисей! Когда Йосеф пришел в Египет, он не выдавал себя за иноплеменника, но заявил, что он израильтянин; ты же, придя в Мидиан, скрыл, что ты израильтянин.
Всплыли солнце и месяц с неба в Зевул[11] и сказали:
— Владыка! Если Ты суд праведный совершишь над Бен Амрамом, мы далее будем светить, если же нет, мы светить не будем. Метнул в них Господь стрелами и копьями, говоря:
— Изо дня в день язычники поклоняются вам — и вы продолжаете светить; Моего достоинства вы не отстаиваете, а за достоинство смертного заступаетесь!
Видя, что не внимают ему, обратился Моисей к Небу и Земле:
— Вымолите милость для меня! Отвечали Небо и Земля:
— Чем молить о милости для тебя, лучше будем молить о милости для нас самих, про которых сказано: "Небеса истреплются, как дым, и земля обветшает, как одежда".
Обратился Моисей к Солнцу и Луне:
— Вымолите милость для меня! Отвечали Солнце и Луна:
— Чем молить о милости для тебя, лучше будем молить о милости для нас самих. Ибо сказано: "И побледнеет луна, и устыдится солнце".
Стал Моисей Звезды и Планеты просить:
— Вымолите милость для меня! Отвечали Звезды и Планеты:
— Чем молить о милости для тебя, лучше будем молить о милости для нас самих. Ибо сказано: "И истлеет все воинство небесное". К Горам и Холмам обратился Моисей:
— Вымолите милость для меня! Отвечали Горы и Холмы:
— Чем молить о милости для тебя, лучше будем молить о милости для нас самих. Ибо сказано: "И горы сдвинутся, и холмы падут". Пришел Моисей к Морю и просить стал:
— Вымоли ты милость для меня!
— Бен Амрам, — отвечало Море, — как не похож день нынешний на минувшие дни! Ведь это ты, тот самый Бен Амрам, который подошел, ударил посохом по мне — и расступились воды на двенадцать путей, и не могло я противостать тебе из-за Шехины, шествовавшей одесную тебя. А ныне — что приключилось с тобою?
Напомнило Море Моисею о прошлых подвигах его, и воскликнул Моисей:
— О, если бы я был теперь, как в далекие времена мои! В то время, Море, когда я стоял над тобою, я был царем в мире, теперь я простерт во прах — и не взирают на меня!
К Духу Лика Святого[12] обратился Моисей:
— Испроси милость для меня, чтобы не умер я!
— Моисей, учитель мой! — отвечал Дух Лика Святого. — К чему усилия эти? Из-за Завесы слышал я, что в этом деле не будет услышана молитва твоя.
Сомкнул руки свои Моисей над головой своей, и рыдал он, и вопил:
— К кому же, к кому пойду я о милости молить? Великим гневом преисполнился Предвечный, пока не раздалось из уст Моисея:
— Господь, Господь, Бог милосердный и многомилостивый[13]! Тотчас же отошел гнев Святого Духа. И сказал Господь Моисею:
— Моисей! Две клятвы произнесены Мною: одна — истребить народ с лица земли, — когда "дело оно"[14] было им совершено; другая клятва — что ты умрешь, не войдя в Обетованную землю. Первую клятву Я отменил, вняв мольбе твоей: "Прости!" Ныне ты вновь желаешь, чтобы Свое Я отменил, а твое исполнил: "Дай мне перейти, — просишь ты, — и увидеть ту землю". Двух крайностей ты требуешь. Нет, одно из двух: желаешь ты, чтоб Я вторую просьбу твою исполнил, откажись от первой просьбы своей; а если ты настаиваешь на первой просьбе, откажись от второй".
Услыша это, Моисей воскликнул:
— Лучше пусть погибнет Моисей и тысячи ему подобных, нежели поврежден был бы один хотя ноготь у единого из народа! И далее говорил Моисей:
— Владыка вселенной! Неужели стопам, которые всходили на небо, лицу, которое восприяло лик Шехины, и рукам, восприявшим Тору из рук Твоих, — неужели им стать достоянием праха?
— Так замыслил Я, и таков мировой порядок: у каждого поколения свои наставники, свои представители, свои вожди. Доныне служить предо Мною было твоим уделом, отныне это удел ученика твоего Иегошуи.
— Господи! — сказал Моисей. — Если я для того должен умереть, чтобы Иегошуа заменил меня, то я пойду и сделаюсь учеником его.
— Если ты желаешь этого, — ответил Господь, — иди и сделай так.
Встал Моисей и ранним утром пошел к шатру Иегошуи. Иегошуа сидел, разъясняя законы, а Моисей, поникнув головой и сложив на груди руки, стоял перед ним. В это время глаза Иегошуи смежились, и он не видел Моисея, — дабы, огорченный этим, Моисей согласился принять кончину свою. Израильтяне же между тем пришли, по обыкновению, к шатру Моисея, чтобы послушать поучения от него, и спрашивали: "Моисей, учитель наш, — где же он?" — "Ушел, — отвечали им, — к шатру Иегошуи". Пришли израильтяне к шатру Иегошуи, видят — Иегошуа сидит, а Моисей стоит, и спрашивают Иегошую: "Что это произошло с тобою, что учитель наш, Моисей, стрит, а ты сидишь?" Поднял глаза Иегошуа и, увидя Моисея, разодрал одежды свои и плача и вопя восклицать стал: "О, учитель, учитель! Отец, отец мой!" Стал народ просить Моисея: "Моисей! Учитель наш! Наставляй нас в Святой Торе!" — "Я на это не имею права", — отвечал Моисей. "Мы не отстанем от тебя!" — продолжал просить народ. Тогда голос нагорный прозвучал:
— Учитесь у Иегошуи!
И тогда народ подчинился, решив принимать наставления из уст Иегошуи.
Первое место занял Иегошуа, Моисей сел по правую руку, а сыновья Аарона полевую руку его. В это время массора Мудрости[15] отнята была от Моисея и дана Иегошуе.
Отправились к Скинии Собрания. Моисей шел по левую руку Иегошуи. Вошли в Скинию. Спустился Столп Облачный и отделил их друг от друга. Когда Столп удалился, подошел Моисей к Иегошуе и спросил:
— Что говорил тебе Господь?
— А когда Господь открывался тебе, знал ли я, что Он говорил тебе?..
— О, лучше сто смертей, — воскликнул Моисей, — чем единое ощущение зависти!.. Владыка миров! Доныне я молил о жизни, отныне — отдаю Тебе душу мою!
Видя Моисея готовым к смерти, отверз Господь уста Свои, говоря:
— Кто же отныне встанет на защиту Израиля в час гнева Моего? Кто охранит на поле брани детей Моих? Кто станет испрашивать милосердия к ним, когда они согрешат предо Мною?
В это время явился Мататрон и, простершись перед Госпрдом, сказал:
— Властитель мира! Моисей при жизни был Твой и после смерти Твой он.
Отвечал Господь притчей:
— Был у царя сын, который что ни день доводил отца до готовности убить его; спасала сына от отцовского гнева мать его. Пришло время — мать умерла. Царь безутешно плакал.
— Государь наш, царь! Зачем ты так плачешь? — спрашивали царя слуги его. Отвечал царь:
— Не только жену я оплакиваю; плачу о ней и плачу о сыне моем: многократ я в гневе готов был убить его, и каждый раз мать спасала его от руки моей.
— Так и Я; не о Моисее только плачу Я, оплакиваю его и плачу о народе израильском: ибо, сколько раз огорчал Меня народ, вызывая гнев Мой, а Моисей заступался за него — и проходил гнев Мой.
Самаэль, глава злых духов[16], нетерпеливо ждал смертного часа Моисея.
— Когда же, — говорил он, — придет наконец то мгновение, когда я сойду к умирающему Моисею и приму душу его? Когда наконец плакать будет Михаэль, а я хохотать буду?
В это время Господь говорил Гавриэлю:
— Иди, принеси душу Моисея.
— Владыка мира, — отвечал Гавриэль, — умирает тот, кто шестистам тысяч равноценен был, — в силах ли я видеть смерть его? Сказал Господь Михаэлу:
— Иди, принеси душу Моисея.
— Владыка мира, — отвечал Михаэль, — я был наставником Моисея, он учеником моим был. В силах ли я видеть смерть его?
Сказал тогда Господь Самаэлю:
— Иди, принеси душу Моисея.
Оделся в гнев, опоясался мечом, злобою облачился Самаэль и выступил против Моисея. Застал он его в ту минуту, когда Моисей Шем-Гамфораш в свиток вписывал; сияние лица его было подобно сиянию солнца, и весь он ангелу Бога Воинств подобен был. Страх пал на Самаэля, трепет обуял его, слова вымолвить не мог он.
— Нечестивец! — закричал на него Моисей. — Зачем ты явился сюда?
— Принять душу твою пришел я, — ответил Самаэль.
— Кем послан ты?
— Тем, Кем сотворено все живущее.
— Иди прочь отсюда! Я желаю воспеть хвалу Всесвятому:
"Я не умру, но буду жить И возвещать дела Господни!"
— Моисей! — сказал Самаэль. — К чему гордыня твоя? Есть кому и без тебя восхвалять Его: "Небеса вещают славу Господа".
— Я небеса молчать заставлю и буду петь славу Его:
"Внимайте, небеса, я буду говорить. Земля да будет слушать речь мою".
— Душа каждого являющегося в мир обречена мне.
— Во мне силы больше, чем во всех в мире.
— В чем эта сила твоя?
— Слушай, — отвечал Моисей, — я — сын Амрама; трех лет от рождения я пророчествовал, возвещая, что мне предопределено из огня пламенеющего Тору приять. В чертог царский входил и с головы царской корону снимал. Восьмидесятилетним старцем я совершал в Египте знамения и чудеса, шестьсот тысяч народа перед глазами всего Египта на волю вывел, море на двенадцать частей рассек, взошел и дорогу в небесах проложил, в бранях ангельских участвовал, сонмища небесные побеждал и таинства их перед людьми разоблачал; с Господом говорил лицом к лицу, Закон Огненный приял из десницы Его и народ Закону этому поучал; с Сихоном и Огом, двумя богатырями народов земных, я в бой вступал и посохом, который в руке моей, поразил их; солнце и луну в зените их останавливал, — кто из живущих в мире подобное совершить может? Уйди, беги прочь от меня! Не отдам я тебе души моей!
Возвратился с ответом Самаэль к Силе Небесной. — Иди и принеси душу Моисея! — было вновь веление Господне. Извлек из ножен меч свой Самаэль и предстал перед Моисеем. Вознегодовал Моисей, сжал в руке божественно-чудный посох с начертанным на нем Шем-Гамфораш и начал изо всех сил разить Самаэля. Самаэль бросился бежать. Вооруженный неотразимым Шем-Гамфораш, Моисей настиг его и, сорвав с чела своего луч, исходивший от междубровия его, ослепил княза смерти, Самаэля. Раздался Глас небесный:
— Приблизился час, когда ты должен покинуть мир земной.
— Владыка! — взмолился Моисей. — Зачти мне тот день, когда ты в несгораемом кусте открылся мне; зачти мне то время, когда я сорок дней и сорок ночей стоял перед Тобою на горе Синайской. Молю Тебя: не предавай меня в руки Ангела Смерти!
— Не страшись, — прозвучал Небесный Голос, — Я Сам буду при тебе и совершу погребение твое.
— Повремени, Господи, — воззвал Моисей, — чтобы я мог благословить народ: я всю жизнь постоянными предостережениями и нареканиями досаждал ему.
Начал Моисей благословлять каждое колено отдельно, но, чувствуя, что времени осталось мало, дал им одно общее благословение.
— Израильтяне! — сказал он. — Много огорчал я вас законами и постановлениями и ныне прошу — простите меня!
— Учитель и Господин наш, — отвечали израильтяне, — мы прощаем тебя.
Встал и народ перед Моисеем, говоря:
— Моисей, Учитель наш! Много тебя гневили мы и много отягощали тебя. Прости нас!
— Прощаю, — сказал Моисей. Зазвучал Небесный Голос:
— "Минута кончины твоей приближается".
— Благословенно Имя Его, Живого и Сущего во веки веков! — возгласил Моисей и, обращаясь к народу, сказал:
— Прошу вас, когда вы войдете в Землю Обетованную, поминайте меня, поминайте кости мои, говорите: "Горе Бен Амраму! Горе тому, кто подобно коню мчался впереди нас, а кости его остались лежать в пустыне!"
Зазвучал Небесный Голос:
— Полминуты осталось до кончины твоей. Сложил Моисей руки свои на груди и сказал народу:
— Глядите, вот конец созданного из плоти и крови!..
Встал Моисей, принял освящение подобно серафимам, — и сошел Господь с Вышних Высот, чтобы принять душу его, и три Ангела Служения шествовали с Господом: Михаэль, Гавриэль и Сагсегель. Михаэль постлал ложе Моисею, Гавриэль разостлал ризу висонную в изголовье, Сагсегель — в ногах. Михаэль встал с одной стороны ложа, Гавриэль — с другой стороны.
"Моисей! — раздался голос Господа. — Закрой глаза".
Моисей закрыл глаза.
"Сложи руки свои на груди".
Моисей сложил руки.
"Выпрями ноги".
Моисей выпрямил ноги.
Тогда воззвал Господь к душе Моисея:
— Дочь моя! Сто двадцать лет Мною было определено тебе жить в теле Моисея, ныне пришло тебе время выйти из него. Выходи, не медли!
— Владыка! — отвечала душа. — Я знаю, что Ты Бог всех духов и Властитель всех душ; Ты меня сотворил, Ты вдунул меня в тело Моисея на сто двадцать лет. Ныне же — есть ли во всем мире тело чище Моисея? Я люблю его, и я не желаю выйти из него.
— Выйди, — сказал Господь, — и Я вознесу тебя в Вышние Высоты и поселю тебя под сенью Престола Славы Моей, вблизи херувимов и серафимов...
Облобызал Господь Моисея — и лобзанием принял душу его.
Раби Хама бераби Ханина говорил:
— Ради чего скрыта могила Моисея от глаз человеческих? Того ради, что открыто и ведомо было Всеблагословенному, что Храм имеет быть разрушен и народ изгнан из земли своей; не пришли бы тогда на могилу Моисея, плача и моля: "Моисей! Учитель наш! Встань, молись за нас!" — и, встав из могилы, не вымолил бы Моисей отмены рокового приговора: ибо, праведники угодны Господу после смерти еще более, нежели при жизни своей (Сота, 13 — 14).
Возрыдал Дух Святой, восклицая: "И не было более во Израиле пророка такого, как Моисеи!"
Плакали небеса и говорили: "Не стало благочестивого на земле!"
Плакала земля и говорила: "Праведнейшего из людей не стало!"
Ангелы Служения плакали, говоря: "Правду Господню осуществил он".
Плакал народ и говорил: "Он суд творил во Израиле".
И все вместе возглашали: "К миру отходит он. Да упокоится на ложе своем..." (Дварим Раба, 7,11; Танк.; Танхума гаКадум; Йалкут Шимони; Недарим, 39).
XXIX. МОГИЛА МОИСЕЯ
"И похоронил его в долине, в земле Моавитской, против Бет-Пэора".
Раби Берехия говорил:
— Указания подробнейшие, и тем не менее — "никто не знает места погребения его до настоящего дня".
Посылали когда-то из Рима к гарнизону Бет-Пэорскому с запросом: "укажите, где погребен Моисей?" Но указать никто не мог: стоят на горе — могила видна в долине; сойдут в долину — могила видна на горе. Разделятся на две группы — и тем, которые наверху, кажется, что могила внизу, а тем, которые снизу, могила виднеется наверху, во исполнение сказанного: "И никто не знает места погребения его до настоящего дня".
[1] Сын раби.
[2] Манну собирали рано по утру, "каждый по стольку, сколько ему съесть: по омеру (мера) на человека, по числу душ, сколько у каждого в шатре". Собираемое меряли омером, и сколько бы ни было собрано для данного шатра, число омеров оказывалось каждый раз соответствующим числу душ этого шатра.
[3] Т е. вникать, рассуждать
[4] Тройственный завет: Пятикнижие, Пророки и Гагиографы. Тройственный народ: когены, левиты, израильтяне. Третий в семье: Мириам, Аарон, Моисей. Третий день Сивана — третьего месяца в году.
[5] Надав и Авигу, сыновья Аарона, согрешившие принесением неуказанной жертвы, бьии сожжены небесным огнем и, по повелению Моисея, были вынесены из святилища за стан и там преданы погребению.
[6] Устье этого колодца — одна из десяти вещей, предуготованных в сумерки шестого дня творения.
[7] Глядеть на женщину простоволосую считается грехом
[8] К этому царю Моисей отправил послов из пустыни Кедемот, чтобы сказать ему: "Позволь пройти мне землею твоею. Я пройду дорогою, не сойду ни направо, ни налево. Пищу продавай мне за серебро и воду для питья давай мне за серебро, — доколе не перейду за Иордан". Но Сихон не позволил израильтянам пройти через свою землю.
[9] Отойти к народу своему — умереть
[10] Т. е. — дело идет о кончине одного человека.
[11] Третье небо. Об этом см. впереди, в соответствующем отделе.
[12] Архангел Мататрон, бодрствующий перед Ликом Предвечного.
[13] Слова, возглашенные Господом при вторых скрижалях.
[14] Поклонение тельцу.
[15] Массорою впоследствии стало называться учение о произношении, правописании и систематике книг Святого Писания. "Массора Мудрости" — дар проникновения во внутреннее строение Разума, ключ Мудрости.
[16] Ангел смерти.