Рав Гуна
В ОБЩЕСТВЕННОЙ И ЧАСТНОЙ ЖИЗНИ
Рава просил однажды Рафрама бар Папу поделиться с ним своими воспоминаниями о раве Гуне. — В молодые годы, — ответил Рафрам бар Папа, — я с рав Гуной знаком не был, а знал его уже стариком. Помню я такую его привычку: когда наступало ненастное время года, рав Гуна, несомый в золоченом паланкине, обходил все улицы города, осматривая строения, чтобы удостовериться в достаточной их прочности. Если где-нибудь стена или забор оказывались недостаточно прочными и угрожающими общественной безопасности, он приказывал тут же их повалить и возвести новые. Если же хозяин не в состоянии был произвести требуемый расход, рав Гуна производил ремонт на собственные средства.
Кроме того, в каждый канун субботы, когда начнет вечереть, он посылал на базар с поручением скупать все оставшиеся непроданными овощи и зелень. Делалось это им с той целью, чтобы торговцы не терпели убытков и продолжали привозить зелени и овощи на каждую субботу.
Дома у себя рав Гуна держал открытый стол и перед каждой трапезой приказывал открывать настежь двери своей столовой и всех желающих приглашать к столу (Таанит, 20).
ЧЕТЫРЕСТА БОЧЕК СКИСШЕГО ВИНА
У рав Гуны однажды скисло четыреста бочек вина. Узнав об этом, пришли к рав Гуне законоучители и говорят:
— Раби, исследуй и взвесь поступки свои.
— А вы, — спрашивает рав Гуна, — считаете возможным заподозрить меня в каком-нибудь дурном поступке? Если кому о чем-либо подобном известно, пусть скажет.
— Нам передавали, что ты своему арендатору не выдаешь положенной ему доли хворосту при обрезке виноградников.
В те времена причину подобных явлений склонны были видеть скорее в какой-нибудь религиозной или нравственной погрешности владельца, чем в естественных условиях порчи вина.
— Но ведь арендатор этот лучше делает — ворует все целиком.
— Вот видишь, люди и правы, говоря: «Укради хотя бы и у вора — и войдешь во вкус воровства».
— Вы правы, — согласился рав Гуна, — беру на себя отныне отдавать ему все, что следует.
Вскоре после того уксус настолько вздорожал, что рав Гуне удалось продать все сорок бочек по цене настоящего вина (Брахот, 5).
КОНЧИНА И ПОГРЕБЕНИЕ РАВ ГУНЫ
Умер рав Гуна скоропостижно, и это привело в большое смущение его товарищей-ученых[1]. Успокоило их объяснение, приведенное Зогой из Адиабена: «Особое значение имеет скоропостижная смерть только в возрасте до восьмидесяти лет. После же этого, наоборот, внезапная кончина почитается сладостной, как поцелуй от уст Господних».
Когда тело рав Гуны прибыло в Палестину, вышли отдать последний долг умершему р. Ами и р. Иси (с которыми; в бытность их в Вавилоне, р. Гуна постоянно вступал в ожесточенные диспуты). Стали обсуждать, где избрать место для его погребения, и решено было похоронить его в склепе р. Хии: оба они имели одинаково великие заслуги в деле насаждения Святые знания в народе.
Кому же поручить погребение? Вызвался рав Хага:
— Я, — заявил он, — все время учился у р. Хии, постоянно при нем находился и хорошо изучил его отношение к себе и к людям.
Дали ему в руки гроб с телом рав Гуны, и он спустился с ним в склеп. А в том склепе, кроме р. Хии, покоились также двое сыновей его — по правой стороне Йегуда, по левой Хизкия.
Обратился Йегуда к могиле Хизкии и сказал:
— Встань, Хизкия! Не подобает тебе покоиться в мире, когда снаружи ждет рав Гуна.
Мгновенно показался из гроба Хизкия, а вместе с ним столп огненный встал перед рав Хагой. Дрожащими руками опустил рав Хага гроб с телом рав Гуны и рад был, что ему удалось выбраться с миром из склепа (Моэд-К., 25 и 29).
[1] Скоропостижная смерть, по их мнению, не соответствует понятию «праведной кончины».