I. ХИРАМ, ЦАРЬ ТИРСКИЙ
— Сын человеческий! Тира царю возвести: Так говорит Вездесущий Господь. Возгордился Ум твой, и ты говоришь: "Бог — я, и в недрах морей Я на престоле, подобно богам, восседаю".
(Иехезкель 38)
Пришел Хирам к морю. Четыре железных столпа, длины безмерной, опустил в глубину и на дне морском в квадратном положении утвердил. И сделал он семь сводов небесных с престолом, изображениями зверей, громами, молниями. Первый небосвод — стеклянный, и на нем — солнце, луна и звезды. Второй — железный, по этому своду перекатывались каменные шары и, сталкиваясь, производили грохот, подобный громовому раскату. Между этим сводом и следующим — бассейн с водометами. Третий — из свинца; четвертый — из металлических сплавов, и между ними — водометы. Пятый — из меди. Шестой — из серебра, и вделаны в него жемчуга и самоцветные камни. Седьмой — из золота, и по нему изображения зверей и херувимов. На этом "небе" помещался золотой трон, на вершине которого утверждена была целая система подвесок из жемчуга красного цвета. При каждом движении восседающего на троне подвески эти сталкивались между собою, и получалось подобие блеска молний и грохота грома.
И сказал Господь Йехезкелю:
— Сын человеческий! Иди, скажи Хираму: "Почто возгордился ты? Не от женщины ли рожден ты?"
— Господи! — сказал Йехезкель. — Как пойти мне к нему? Ведь он в воздушном пространстве пребывает?
Навел Господь ветер, опахнул он кудри на голове Йехезкеля и повел его по воздуху, и привел к Хираму. И затрепетал в ужасе Хирам при виде Йехезкеля.
— Кто привел тебя сюда? — воскликнул он.
— Господь привел меня, — ответил Йехезкель, — и так сказать тебе велел Он: "Почто возгордился ты? Ведь смертный ты, от женщины рожденный".
— Пусть так, — сказал на это Хирам, — пусть я от женщины рожден, но жив и сущ я вечно! Как Господь среди морей восседает, так и я, как Господь на семи небесах обитает, так и я.
А кончил Хирам, царь Тирский жизнь свою так: послал Господь на Хирама Навуходоносора, и низложил он его. Из собственного тела Хирама ежедневно вырезывали куски мяса, и, обмакивая в уксус, давали ему вместо пищи. И умер он в ужасных мучениях.
Чертоги же, в виде небосводов воздвигнутые Хирамом, были поглощены недрами земными, где сохраняемы Господом для обитания праведников по пришествии Грядущего (Бет.-Гам.,5).
II. ДАНИИЛОМ ВОСКРЕШЕННЫЕ
В то время, когда Ханания, Мисаил и Азария были брошены, по велению Навуходоносора, в калильную печь, было слово Господне Йехезкелю:
— Иди, воскреси мертвых в долине Деире. Поднявшиеся из могил ркелеты стали наступать на Навуходоносора и колотиться о лицо его.
— Что это? — завопил Навуходоносор.
— Товарищ тех трех[1], — отвечали ему, — в долине Деире мертвых воскрешает.
Услыша это, поднял Навуходоносор голос свой и воззвал:
"Как велики Eго знамения,
Могущественны чудеса Его!
И царство Его — царство вечное, Владычество — в роды родов!"
(Сангедрин,62)
По сказанию раби Элазара, воскрешенные Йехезкелем, встав из могил, возносили хвалу Всевышнему и снова возвращались к покою вечному.
По сказанию же раби Элазара бен р. Иосе Галилейского, воскрешенные из мертвых Йехезкелем ушли в землю Израильскую, взяли себе жен и родили сыновей и дочерей. Живым подтверждением этого являлся раби Иегуда бен Бетера, который, услыша это сказание, встал и заявил:
— Я — один из потомков тех людей, и вот филактерии, оставшиеся мне от деда моего, одного из воскресших в долине Деире. (Там же, 91)
III. ХАНАНИЯ, МИСАИЛ И АЗАРИЯ
Поучение раби Шимона Шилоийского:
— В ту минуту, когда три отрока брошены были в калильню, предстал перед Господом Июркелий, дух града, и сказал:
— Господи! Позволь мне сойти и остудить калильню, дабы спасти праведников этих от смерти.
Сказал Июркелию архангел Гавриэль:
— В чем же проявится тут могущество Господне? Ты — дух града, а это всем известно, что вода тушит огонь. Я — дух огня; пойду я, остужу печь внутри и раскалю ее снаружи, — это б удет двойным чудом.
— Иди, — сказал Господь Гавриэлю. И воспел Гавриэль:
"Господня истина — во век. Аллилуйя!"
(Псикта, 118)
IV. ПРОРОК ЭЗРА
Раби Иосе учил:
— Эзра, не предупреди его Моисей, был достоин, чтобы через него была дана Тора народу израильскому (Сангедрин,20).
V. ЧЛЕНЫ ВЕЛИКОГО СОБОРА[2]
Раби Иегошуа бен Леви учил:
— Почему лица эти названы "членами Великого Собора"? Потому, что ими "возвращен был Божественному Венцу исконный блеск Его". Моисей, славя Господу, титуловал его: "Бог великий, могучий и страшный". Йирмиягу говорил: "Варвары разрушают Святилище Господне, — где же страх перед Ним?" И Йирмиягу опускал название "страшный"[3]. Даниил говорил: "Иноплеменные властвуют над сынами Его и порабощают их, — где же мощь Его?"[4]. И он опускал слово "мощный". Явились муж и Великого Собора и сказали: "Наоборот, — в том и заключается высшее могущество Господне, что Он пересиливает гнев Свой и проявляет долготерпение Свое по отношению к нечестивцам и злодеям. И страх Господен тем и велик, что только страхом этим одинокое и беззащитное племя продолжает существовать среди враждебных ему народов мира (Иома, 69; Йалкут Шимони).
VI. МОРДЕХАЙ И ЭСТЕР
"Псалом при появлении утренней зари".
Про времена Мордехая и Эстер гласит стих этот. Ночь, хотя преобладающую сущность ее составляет темнота, имеет все же свет луны, звезд и планет. Темнота же, во всей полноте этого понятия, наступает в минуты, предшествующие появлению утренней зари: меркнет луна, гаснут звезды, исчезают планеты — и нет темноты более совершенной, чем темнота предрассветная. И в эти минуты внемлет Господь вселенной со всем сущим в ней, из тьмы выводит зарю и дарует миру свет.
И потому еще Эстер уподоблена утренней заре, что вся эпопея Эстер шла, развиваясь с той же постепенностью, с какою протекает появление и светонарастание утренней зари. Подобно едва начинающему брезжить мерцанию, первым моментом было появление Мордехая "у ворот чертога царского". Потом: "Эстер — царица". Далее: "бессонница царя и чтение "Памятной книги"; "Мордехай в царском одеянии и верхом на царском коне, ведомом под уздцы Аманом"; "Аман на виселице"; "контруказ Ахашвероша"; "Мордехай, выходящий после приема у царя, в одежде царской";1 и наконец, — "у иудеев был свет".
Рав Аси говорил:
— Как с утренней зарею кончается тьма ночная, так с Эстерю времена чудес окончились (Шохер Тов; Иома, 29).
VII. ПИР АХАШВЕРОША
"Питье шло чинно".
По сказанию раби Леви, у персов был обычай, по которому каждый приглашенный на пир к царю должен был выпивать колоссальный кубок, содержимостью в пять восьмых гина[5]. Человек мог тут же умереть или сойти с ума, ничто не могло заставить отменить этот обычай. Натурально, прибегали к единственному средству — подкупу виночерпия: платили, не жалея золотых динариев, и виночерпии богатели со дня на день. Ахашверош обычай этот отменил: пусть, сказал он, каждый пьет столько, сколько хочет и может (Аба Гур.; Йалкут Шимони).
VIII. БИГТАН И ТЕРЕШ
"В те дни, когда Мордехай сидел у ворот царских, два царских евнуха, Бигтан и Тереш, оберегавшие порог, озлобились и замыслили наложить руку на царя Ахашвероша".
Сказание раби Леви:
— Бигтан и Тереш были киликийцами, из города Тарса, и прежде занимали место привратников царских. На их место царь назначил Мордехая. Это их озлобило, и сговорились они так:" Подсыплем в питье царское отравы; царь умрет, и все станут говорить: пока царя охраняли Бигтан и Тереш, царь был в полной безопасности, а назначили иудеянина — царя и отравили". Разговор этот они вели по-киликийски, в уверенности, что из окружающих никто их не поймет. Не знали они, что Мордехай одно время заседал в Синедрионе и был знаком со всеми семьюдесятью языками и наречиями[6] (Мидраш Пан. Ах.; Мегила, 13).
"И их обоих повесили на дереве".
"После этого возвеличил царь Ахашверош Амана".
Притча раби Иегуды га-Наси:
— Созвал лев на пир всех зверей и животных. Происходил пир под навесом из львиных шкур. Насытившись, гости стали говорить: "Кто бы нам теперь песню спел?" Остановились на лисе. "А будете ли вы подпевать мне?" — задала им вопрос лиса. "Будем", — ответили четвероногие гости. Подняла лиса глаза к навесу из львиных шкур и запела: "Желаю, чтобы то, что постигло верхних, постигло и нижних".
Таков смысл и приведенных двух стихов: "Кто дал нам увидеть повешенными Бигтана и Тереша, Тот да приведет нас увидеть и падение Амана" (Эстер Раба).
IX. ВОЗВЕЛИЧЕНИЕ АМАНА
Притча раби Леви:
— Конюх оскорбил царевича. Рассудил царь так: "Если я казню оскорбителя, все будут говорить: конюха казнили. Нет, сперва возвеличу его, а потом казню". Произвел царь конюха сначала в трибуны, затем в градоправители и потом уже повелел обезглавить его. — Так и Господь сказал: "Если бы Аман был казнен еще в то время, когда он советовал Ахашверошу воспретить возобновление Иерусалимского храма, никто бы о нем не знал; нет, пусть он сперва приобретет известность и потом казнен будет". Так оно и произошло: сперва "поставил царь кресла его выше всех князей", а потом — "повесили Амана на дереве, которое он приготовил для Мордехая".
И такова обычная судьба всех врагов Господа:
"Растут подобно злакам нечестивцы, И пышным цветом грешники цветут, Чтоб стать потом добычей истребленья".
(Эстер Раба; Аба Гурион)
X ЗАМЫСЕЛ АМАНА
"Задумал Аман истребить всех Иудеев".
Свила птица гнездо на морском берегу. Смыло гнездо прибоем. Озлилась птица и давай клювом воду из моря на берег выливать, а песок с берега бросать в воду. Увидала это другая птица и спрашивает:
— Что это ты делаешь, безумная?
— Не уйду отсюда, — отвечает первая, — пока не превращу море в сушу и сушу в море.
— Глупейшее ты создание! Многое ли ты, в конце концов, сделать можешь?
И про Амана сказал Господь:
— Я, Всемогучий, возымел намерение истребить народ израильский и немое сделать этого, едва только встал Моисей, чтобы отвратить гнев Мой, а глупец Аман "убить, погубить и истребить их" задумал! Клянусь, голова его станет искуплением их. Им — спасение, ему — виселица (там же).
XI. ЯБЕДНИЧЕСТВО АМАНА И УКАЗ АХАШВЕРОША
Предание от Равы:
— В деле ябеды Аман обладал редким искусством. Между ним и Ахашверошем произошел следующий разговор относительно народа иудейского:
Аман: Государь! Повели жестоко преследовать их.
Ахашверош: Опасно это: их Бог карает всех преследователей их.
Аман: Они давно уже изменяют заветам Его.
Ахашверош: Но есть среди них и праведники, которым удается вымолить прощение для них.
Аман: Все они одинаковы. Скажешь, может быть: истребление их повлечет опустошение какой-нибудь области в стране? Нет, народ этот живет, разбросанный и рассеянный между всеми другими народностями в государстве твоем". Убыток казне? Но казне от них, как заводу от мула[7], никакой прибыли нет. "И законы их отличны от законов всех других народов": они не едят и не пьют за одним столом с нами и в браки с нами не вступают. "И законов царя они не выполняют": круглый год праздники у них; то суббота, то праздник. Вот, посчитай: пасха, пятидесятница, кущи, новолетие, день отпущения. (В эту минуту прозвучал Голос небесный: "Нечестивец! Тебе завидно, что праздников много у них? Вот, Я повергну тебя перед ними — и прибавится у них еще один праздник, в память гибели твоей".) "И царю, — продолжал Аман, — не стоит беречь их". Даже при еде и питье они царя оскорбляют: упадет в кубок муха, они муху выбросят вон, а кубок выпьют; а попробуй ты, государь, дотронуться до кубка, выплеснут на пол и пить не станут. Так вот, "если царю благоугодно, то пусть будет предписано истребить их".
"И призваны были писцы царские" — "и посланы письма".
Вот что письма те гласили:
"Всем народам, нациям и племенам. Мир да умножится среди вас.
Да будет ведомо вам:
Предстал пред нами некий муж, не из края здешнего и не из земли нашей. Потомок Амалека он, происхождения весьма благородного, а зовут его Аман. И обратился сей муж ко мне с просьбою довольно пустячною. Просьба эта заключается в следующем:
Живет среди нас некий народец, самый презренный среди народов, высокомерный и пригодный только на то, чтобы помехой и преткновением служить для нас. Люди эти издеваются над нами и радуются бедствиям нашим. Царя проклинают они постоянно, вечером, утром и в полдень, говоря: "Господь — царь на веки вечные; исчезнут язычники с земли Его". И еще говорят: "чтобы совершить мщение над народами, кару над племенами". И что это за неблагодарные души! Посмотрите, что с беднягой фараоном сделали они: когда они прибыли в Египет, фараон принял их радушно и дал им поселиться в лучшей части страны; в голодные годы продовольствовал их, не отказывая в самом лучшем. А когда он попросил их построить для него один какой-нибудь дворец, они придумали такую коварную уловку. "Позволь нам, — заявили они, — отправиться в пустыню на три дня пути, чтобы принести жертву Господу, Богу нашему, после чего мы вернемся обратно. Да не будет ли еще благоугодно тебе одолжить нам серебряные и золотые сосуды и одежды?" Египтяне надавали им серебра и золота, и лучшие одежды дали. По нескольку ослов навьючил каждый из израильтян. И, обобрав египтян, они бежали. Фараон кинулся вслед за ними, чтобы хотя добро свое спасти. Двинулся он со всем войском своим. Что же устроили израильтяне? Был среди них некий человек, по имени Моисей, сын Авраама. Человек этот был колдуном; взял он обыкновенную палку, пошептал над нею и ударил палкою этою по морю, — море тотчас высохло; тут израильтяне все и прошли по морю, как по суше. Понять не могу, как это они прошли и куда вода девалась. Видя это, пошел и фараон вслед за ними, — и ума не проложу, как это они его в воду пихнули, где он вместе со всем войском и погиб. О всех благодеяниях, которые он им сделал, никто из них и не вспомнил. А как с предком моим Амалеком поступили они? Когда они от Чермного моря направились дальше, пошел Амалек за советом к Биламу.
"Посмотри, — говорил он, — что племя это с Египтом сделало! И если с Египтом, которому они столь обязаны, они так поступить могли, то другим и подавно добра ждать от них нечего. Что посоветуешь ты мне?"
— Иди на них войной, — дал ответ Билам, — и если тебе не удастся одолеть их, то никому на свете не устоять против них. За ними заслуги Авраамовы; но ведь и ты потомок Авраама.
Пошел Амалек войной против них. А Моисей, предводитель их, вот что сделал: был у него ученик, некий Иегошуа бин Нун, злодей без капли жалости в душе. Ему-то Моисей и сказал: "Отбери-ка людей и выступи против Амалека". Уж и не знаю я, колдуны ли или действительные герои были те, которых выбрал он тогда. Моисей палку только в руки взял, что проделал он с нею — не знаю; на камень сел и колдовать начал; и колдовал он дотех пор, пока не ослабели амаликитяне и не пали всемертвыми.
Пошли потом израильтяне на царей Сихона и Ога. Это были всемирно известные богатыри, перед которыми никто устоять не мог. И что же? Поразили и их израильтяне. А что сделал потом Иегошуа, ученик Моисея? Вторгся с народом своим в землю Кенаанскую и мало того что землю взял, он тридцать одного царя поразил и владения их поделил между израильтянами. Даже жителей Гивона, которые изъявили им покорность, израильтяне в рабов и рабынь обратили.
Пошел на них Сисра с сонмищем своим. Не знаю я, что проделали они с ним, но поток Кишонский подхватил войска его, захлестнул их и в океан унес.
Первым царем израильским был Шаул. Царь этот пошел войной на предка моего Амалека и поразил Амалекитских всадников сто тысяч в один день, не щадя в народе ни женщин, ни грудных детей. И остается совершенно непонятным, как им удалось нанести амаликитянам такое поражение.
А как с дедушкой моим, Агагом, поступили они? Сначала, точно, пощадили его, а затем пришел один из них, по имени Шмуэль, изрезал его в куски и бросил на съедение птицам небесным. А за что такой лютой казни подвергли его? Был после того царем у них некий Давид сын Йишая. Этот губил и уничтожал без жалости все царства кругом. Царствовал потом сын его Соломон, который, построив какой-то дом, дал ему название "Святилище", хотя неизвестно, что особенного такого могло быть в том доме. Известно только, что в то время, когда кто-нибудь пойдет войной на них, израильтяне входят в этот дом и начинают творить колдовство, после чего выходят и поражают всякого неприятеля. Нет той добродетели, которой они не приписывали бы себе. Избалованные удачами, смотрят с презрением на все другие племена и народы.
Когда же Бог их состарился, наступил на них Навуходоносор и сжег тот Дом их, и не помогли им чародейства их: одних Навуходоносор смертью казнил, других закованными в цепи изгнал из земли их и рассеял среди нас. Но и поныне люди эти не изменили постыдных привычек своих. Находясь в изгнании сред»нас, они продолжают издеваться над нами и над богами нашими, нечистью и мерзостью считая нас.
И вот, все мы одно решение приняли: кинув жребьи, постановили — истребить их с лица земли. Жребий выпал на тринадцатый день месяца Адар.
Когда получите настоящее послание, будьте готовы к упомянутому дню: стреляющие из лука — приготовьте луки свои, мечники — мечи свои, и будьте все наготове, чтобы убивать и уничтожать всех иудеев, которые среди вас, от отрока до старца, не щадя ни детей, ни женщин и не оставляя в живых ни единой души".
А вот содержание письма, посланного Аманом, потомком Агага, ко всем правителям страны:
"Я, вельможа царский и наместник его, знаменитейший среди сановников царских, держал совет со всеми князьями, наместниками и областеначальниками. Постановили мы в едином совете, единодушно и единогласно, с соизволения царя Ахашвероша написали и печатью царской скрепили нерушимо. А идет дело о Великом Орле[8], который крылья свои над всем миром распростер, так что ни одна птица, ни один зверь устоять перед ним не могли, пока не восстал Великий Лев[9] и не нанес тому Орлу могучего удара, крылья его сломал, перья выщипал и ноги ему отрубил. И весь мир вздохнул свободно и жил спокойно и безмятежно с тех пор, как Орел тот был согнан с гнезда своего, и до настоящего времени. Ныне же замечать мы стали, что Орел стал снова перьями обрастать и крылья свои отращивать и собирается он, расправив крылья, покрыть нас и весь мир, как распростирал их прежде, опустошая земли древних предков наших. Ввиду этого, и с соизволения царя Ахашвероша, собрались все вельможи мидо-персидские и написали мы вам, — дабы действовать всем единодушно, — чтобы уготовить сети для Орла того, изловить его прежде, чем он окрепнет снова и вернется в гнездо свое, выщипать перья его, крылья сломать, тело бросить птицам на съедение, яйца в гнезде его разбить, птенцов его растерзать и искоренить память о нем на свете. И не так сделаем мы, как сделал фараон, который повелел только детей мужского пола казнить, а женского оставлять в живых; и не так, как поступил Амалек, истреблявший слабых из них и оставляя сильных; и не так, как Навуходоносор, который, приведя их пленниками в Вавилон, дал им жить спокойно и даже пользоваться высшими почестями в стране; и не так, как Сенахерив, который переселил их в страну ничем не хуже их собственной. Нет, мы постановили с ясным сознанием — убить и погубить всех израильтян, от мала до велика, чтобы не осталось ни наследия, ни имени, ни памяти о них на свете, дабы они не могли поступать с нами так, как поступили с дедами и отцами нашими, — ибо злом отплачивали они всякому, кто делал добро им".
(Агадат Эстер; Эстер Раба; Аба Гурион; Йалкут Шимони)
XII. ТРИ СТИХА
Когда письма эти были подписаны и отданы на руку Аману, веселый вышел Аман из чертога царского вместе со всеми своими приверженцами. Попался им навстречу Мордехай. В это время Мордехай заметил трех мальчиков, выходивших из школы, догнал их и остановил. Видя это, подошли к ним и Аман с друзьями, чтобы послушать, о чем Мордехай говорит с ними. Подойдя к детям, Мордехай сказал одному из них:
— Скажи, какой стих изучал ты сегодня? Ребенок ответил:
— "Внезапный страх не устрашит тебя, Ни от злодеев пагуба грядущая".
Другой сказал:
— Я дошел сегодня в школе до стиха:
"Замышляйте — замыслы разрушатся; Затевайте дело — не исполнится, Ибо с нами Бог".
А третий произнес:
— "До вашей старости Я — тот же неизменно, До седины нести Я буду вас; Я создал вас — и вас нести Я буду, Обременю Себя и вас спасу".
Услыша слова эти, возрадовался Мордехай великой радостью, и смехом счастья наполнились уста его.
— Что такое сказали тебе дети эти, — спросил Аман, — что ты рассмеялся так радостно?
— Добрые вести поведали они мне, — ответил Мордехай, — чтобы не страшился я того зла, которое замыслил ты о нас. Воспылал злобой Аман.
— С этих-то ребят я и начну! — проговорил он (там же).
XIII. ПЕЧАТЬ ГЛИНЯНАЯ
И сказал Аман Ахашверошу:
— Бог израильтян ненавидит разврат. Вели, государь, собрать женщин и устроить пиршество, а израильтянам прикажи явиться всем, есть, пить и поступать по желанию своему.
Ахашверош так и сделал. Поспешил Мордехай объявить израильтянам, в предостережение им:
— "Дети мои! Не ходите на пиршество это, не давайте искусителю оружия против себя!"
Но не послушались израильтяне слов и пошли-таки в дом пиршества.
По преданию от раби Ишмаэля — на пир тот пришло восемнадцать с половиною тысяч человек, ели, пили до опьянения и до греха повального дошли. Предстал сатана перед Господом и доносить стал:
— Доколе, Владыка, не отвратишь Ты лица Своего от народа этого, который так огорчает и гневит Тебя? Да будет воля Твоя истребить племя это с лица земли!
— Что же с Торою станется? — сказал Господь.
— Духами небесными пускай довольствуется она. Предвечный и Сам склонен был к этому.
— Для чего Мне племя это, — говорил он, — которое столько огорчений приносит Мне? "Изглажу из среды людей память о них". И сказал Господь сатане:
— Принеси свиток, и Я напишу о гибели их.
Принес сатана свиток — и написал Господь, и печать приложил.
В эту минуту предстала Тора, в одежды вдовьи облаченная, и подняла она плач перед Господом, и рыдали, вторя ей, Ангелы Служения, и к Господу взывали они:
— Владыка мира! Если Израиля не станет на свете, для чего мы тогда?
Услышали солнце и луна и погасили сияние свое, и скорбью исполнились небо и земля, и творения все.
Элия, доброй памяти, поспешил, встревоженный, к праотцам мира и к пророкам, взывая:
— Отцы мира! Небо и земля, и все воинство небесное плачут в скорби и огорчении; весь мир объят трепетом, трепету роженицы подобным, — и вам ли лежать спокойно?
— А по какому это случаю? — спросили они.
— Произнесен приговор о гибели Израиля.
— Но если приговор подписан уже, — отвечали Авраам, Ицхак и Яаков, — то что мы сделать можем? Обратился Элия к Моисею:
— Увы, пастырь верный! Сколько раз вставал ты в годины бедствий народных — и отменял Господь приговор свой. Что скажешь ты ныне о беде грядущей?
— Но разве нет ни одного безупречного человека в поколении этом? — спросил Моисей.
— Есть один, имя его Мордехай.
— Иди же и скажи ему, — пусть взывает он к Господу с места своего, а мы отсюда взывать будем.
— Пастырь верный! — продолжал Элия. — Уже написан свиток о гибели народной и запечатан уже.
— Чем запечатан? Если глиною — моления наши услышаны будут, а если кровью, то решенного уже не изменить нам.
— Печать глиняная, — отвечал Элия.
— Тогда поспеши к Мордехаю.
И поспешил Элия и поведал о том Мордехаю (там же).
XIV. ПАЛАЧУ ВПОРУ
"И понравилось это (совет жены и друзей) Аману, и он приготовил дерево".
Пошел Аман в дворцовый парк, срубить кедр и с песнями и ликованием перевез его и поставил у входа в дом свой.
— Завтра утром, — приговаривал Аман, — повешу я на нем Мордехая.
И становился Аман подле дерева, ростом своим измеряя высоту его.
И прозвучал Глас Небесный:
"Впору тебе дерево это; с первых дней творения для тебя предуго-товано оно" (там же).
XV. ГНЕВ НА МИЛОСТЬ
Приготовив дерево, пошел Аман к Мордехаю и застал его в бет-га-мидраше, окруженным учениками. Посыпав головы пеплом, облаченные во вретища, дети с плачем и воплями сидели над свитками Торы. Сосчитал их Аман — детей оказалось двадцать две тысячи. Всем им надели оковы на шеи и кандалы на ноги. Приставил к ним Аман стражу и заявил:
— Завтрашний день я сначала вырежу их всех, а затем и Мордехая повешу.
Приходили матери, приносили детям поесть и попить и говорили:
— Поешьте, дети, и попейте в последний раз, — завтра всем вам умереть, не умирайте хотя от голода.
Тогда дети, положа руки на свитки, отвечали:
— Жизнью Мордехая, учителя нашего, клянемся: ни до еды, ни до питья не дотронемся мы, лучше в посте умереть нам.
И каждый из них, свернув свиток свой, отдавал его учителю, и так говорили они при этом:
— Думали мы, что ради Торы Господь продлит жизнь нашу. Ныне же, когда не заслужили мы этого, прими от нас свитки эти.
И общий плач поднялся кругом. Подобно реву доносились снаружи рыдания матерей, а плач детей изнутри вторил им. И продолжалось это до тех пор, пока не достиг плач их до небесных высот — и услышал Господь голоса их. Было это в исходе третьего часа после полуночи. В этот час сошел Господь с престола Суда и воссел на престол Милосердия; и вопросил Господь:
— Что означают голоса эти, которые слышу Я, блеянию козочек и ягнят подобные?
Встал перед Господом Моисей, учитель наш, и сказал:
— Владыка мира! То не козочек и агнцев блеяние, но голоса детей народа Твоего, которые три дня и три ночи в посте пребывают, а на завтра, как агнцы, заклания ждут.
В то же мгновение возвратилось к Господу все милосердие Его, и сломал Господь печати, и разорвал Он письмена приговора небесного, и сон тревожный послал на Ахашвероша в ту же ночь (там же).
XVI. ПАДЕНИЕ АМАНА И ВОЗВЕЛИЧЕНИЕ МОРДЕХАЯ
"В ту ночь отнялся сон у царя". Сказание р. Хамы бар Гурон:
— Эту ночь проводили без сна: Эстер, занятая приговлениями к пиру для Амана, Мордехай — в посте, Аман — прилаживанием дерева для виселицы. Один только Ахашверош спал сном безмятежным. И сказал Господь духу сна:
— Дети мои в беде находятся, а этот нечестивец наслаждается сном на ложе своем. Иди, отгони сон от него.
Сошел дух сна и возмутил сердечный покой Ахашвероша, говоря:
— Неблагодарный! Иди, отплати благодарностью тому, кому обязан ты.
— Кто же это, — стал припоминать Ахашверош, — добро сделал мне, а я не вознаградил его? И он велел принести "Памятную книгу дневных записей".
Сказание р. Леви:
— Один из сыновей Амановых был писцом царским, и ему-то пришлось читать перед царем из "Памятной книги". Дочитав до места, которое гласило о том, как "донес Мордехай на Бигтана и Тереша", чтец свернул свиток так, чтобы, пропустив место это, читать следующие затем строки записи; но царь, заметив это, сказал:
— Зачем свертываешь? Читай все, без пропусков.
— Государь! — сказал чтец. — Некоторых слов я розобрать не могу.
В эту минуту сами собою прозвучали слова: — "как донес Мордехай" и пр. И когда имя Мордехая было произнесено, почувствовал царь, что благодатный сон вернулся к нему.
На рассвете царь увидел во сне: стоит над ним Аман с мечом в руке и убить его готовится. В ту же минуту послышался стук во входные двери. Очнувшись, царь спросил:
— Кто стучится там?
— Аман, — ответили ему.
— Значит, — подумал царь, — сон мой — сон вещий. И он сказал:
— Пусть войдет.
Когда Аман вошел, царь предложил ему вопрос:
— Что бы воздать тому человеку, которого царь хочет отличить почестью?
— Кто же знатнее меня? — подумал тут Аман. — Кто более меня отличен почестью? Стало быть, все, что я предложу в ответ на вопрос царя, мне же и воздается.
И отвечал Аман:
— Тому человеку, которого царь хочет отличить почестью, пусть будут предоставлены одеяние царское и конь, на котором ехал царь, когда возлагали царский венец на главу его.
При слове "венец" царь изменился в лице:
— Вот оно, — подумал он, — недаром я видел во сне, что он убить меня готовится.
И сказал ему Ахашверош:
— Тотчас же возьми одеяние и коня, как ты сказал, и отдай это Мордехаю.
— Государь, — сказал Аман, — Мардохеев на свете много.
— Мордехаю-иудеянину, — пояснил царь.
— Иудеев с именем Мордехай тоже немало есть.
— Сидящему у ворот царских!
— Этому-то? Но не достаточно ли будет деревушку, либо речку в пользование ему предоставить?
Голосом, подобным рыканию львиному, закричал царь на Амана:
— Чтобы не упущено было ничего из того, что говорил ты!
И послал царь Гатаха и Харбону, приказав им следить, чтобы все было исполнено Аманом в точности.
Согнувшись весь, уничтоженный, не зная, куда лицо спрятать от стыда, вошел Аман в царскую гардеробную. Глаза его померкли, рот перекривило, колени дрожали; казалось даже, точно уши обрубили у него. Взял он одеяние царское и прочие принадлежности; торопливо выйдя оттуда, пошел в стойла и, выбрав лучшего коня, в золотом ошейнике, положил на него облачение царское и, взяв коня под уздцы, отправился к Мордехаю.
Увидев Амана с конем, Мордехай подумал: "Это он с конем пришел, чтобы под копытами его растоптать меня". — "Бегите отсюда, — крикнул он ученикам своим, — чтобы и вам не пострадать от нечестивца этого!"
— Нет, — отвечали ученики, — на жизнь и на смерть мы останемся с тобою.
Облачился Мордехай в талис и встал на молитву. В это время вошел Аман и, подсев к ученикам, спросил:
— Каким предметом занимаетесь вы?
— Законом об "омере".
— А из чего "омер" этот сделан, — из серебра или из золота?
— Омер, — ответили они, — это сноп ячменный.
— А сколько мог стоить такой сноп?
— Много-много — десять зуз.
— Ваши десять зуз победили мои десять тысяч талантов серебра, — проговорил Аман.
Когда Мордехай окончил молитву, Аман обратился к нему и сказал:
— Встань, праведный Мордехай, сын Авраама, Ицхака и Яакова! Вретище твое и пепел твой предупредили десять тысяч серебряных талантов моих. Освободись от вретища и пепла, облачись в одеяние царское и на царского коня садись.
— Нечестивец, отродье Амалеково! — воскликнул Мордехай. — Один час повремени мне, — дай мне хлебом горечи у питаться, упиться водой отравленной — и бери меня потом да на виселицу поведи.
— Встань, праведный Мордехай! — отвечал Аман. — Издавна многие чудеса сотворены вам; и ныне — то дерево, которое я приготовил для тебя, я на беду свою приготовил. Встань же, облачись в одеяние царское и садись на коня, который приведен для тебя, чтобы почестью отличить тебя.
Понял тут Мордехай, что действительно совершилось чудо Господне, и, обратившись к Аману, сказал:
— Глупейший из людей! Я на пепле сидел и загрязнился весь, как же в одежды царские облачиться мне? Пристойно ли это? Нет, сперва помоюсь и побреюсь. Поискали банщика и брадобрея, но такого поблизости не оказалось. Тогда Аман сам повел Мордехая в бани, подпоясался потуже, рукава засучил и стал за банщика: принес разные благовония и нежнейшие елей, привел все на Мардохее в благолепный вид, помыл его, намастил, сбегал домой, ножницы принес и брить его принялся. Бреет Мордехая Аман, а сам вздыхать не перестает.
— О чем вздыхаешь? — спросил Мордехай.
— Горе человеку, подобному мне! — отвечал Аман. — Тот, кто главой всех сановников был и выше их всех перед царем восседал, теперь банщиком и брадобреем сделался!
— Полно тебе! — сказал на это Мордехай. — Не знал я будто отца твоего, который в селе таком-то двадцать два года брадобреем был и этими самыми инструментами работал!..
Приладив все как следует и облачив Мордехая, Аман сказал:
— Теперь садись на коня.
— Стар я, — отвечал Мордехай, — и от поста ослаб я очень.
Согнулся Аман и затылок подставил ему. Ступил Мордехай ногою на затылок ему и сел на коня.
Мордехай ехал, а Аман шел впереди и выкрикивал: "Так воздается тому, кого царь желает отличить почестью!" Вслед за Мардохеем шла несметная толпа отроков из царского дворца; каждый из них имел по золотому кубку в правой руке и по серебряной чаше в левой, и все они хором повторяли слова Амана: "Так воздается тому, кого царь желает отличить почестью!" Иудеи же, шествовавшие по обеим сторонам Мордехая, возглашали: "Так воздается тому, кого Царь Небесный желает отличить почестью".
Со всех сторон раздавались хвалебные клики, и факелы пылали кругом.
И пели хвалу Господу:
Мордехай —
"Хвала Тебе, Господь, что поднял Ты меня,
Врагам моими не дав победы надо мною!"
Ученики его —
"Господу пойте, святые Его!" Эстер —
"К Тебе, Господь, взываю я!"
Народ израильский —
"В ликование Ты мне
Плач мой обратил".
Сказание р. Иегуды бар Шимон:
— Заползшую в дом змею выкуривают дымом от рога серны и женских волос. Девора и Эстер уподоблены в Писании серне. Девора не отступила ни на шаг, прежде чем не был истреблен Сисра со всем войском его; и Эстер не успокоилась, пока не был повешен Аман с десятью сыновьями его.
Мардохеем отчеканены были монеты, имевшие повсеместное хождение. Изображение их: с одной стороны — вретище и куча пепла, с другой — золотой венец.
(Мегила, 16; Эстер Раба; Поним Ахерим; Берейшит Раба, 39; Агадат Эстер)
XVII. ВИСЕЛИЦА АМАНА
"И сказал царь: повесьте его!" Обратился Аман к Мордехаю и сказал:
— Пока еще не повели меня на казнь, прошу тебя, праведный, пусть не распинают меня подобно тому, как это делают с заурядными преступниками. Богатыри с известностью всемирной ничего не значили предо мною; главноначальствующие покорялись мне; словом моим я царей в трепет приводил и страны в смятение дыханием моим. Я, Аман, с титулом вице-короля и почетным званием "царев отец" — я страшусь, не поступил бы ты теперь со мною так, как я поступить с тобою готовился. Пощади честь мою и не убивай меня так, как был убит Агаг, дед мой. Будь добр; ведь среди вас злодеев не водится. Не вспоминай ты мне вражды Агага и зависти Амалека; не помни зла, как злопамятствовал и мстил Эйсав, предок мой. Слишком тускл взор мой, чтобы поднять его на лик твой, и я не отверз бы уст моих перед тобою, если бы не подговорили меня к тому жена и приятели мои. Молю тебя, пощади душу мою, господин мой, Мордехай праведный! — Не вешай меня, в седине моей, на дереве. Казни меня каким-нибудь иным способом: мечом царским обезглавь меня, как обезглавливают обыкновенно сановников государственных.
С плачем и воплями продолжал Аман умолять Мордехая; видя, что Мордехай не внимает ему, пришел и остановился Аман посреди дворцового сада и с громким рыданием взывать стал:
— О, деревья, с дней творения насаждаемые! Сын Амадафов к виселице присужден!..
Держали деревья совет и решили так: дерево, которое имеет в вышину пятьдесят локтей, на нем и пусть повешен будет Аман.
Отвечали деревья:
Виноградная лоза: "Я и ростом мала, и не пристойно мне виселицей для Амана стать: сок ягод моих для священных возлияний служит".
Смоковница: "Ягоды мои служат для приношения первинок, из листвы же моей Адам и Ева одеяние сделали себе".
Масличное дерево: "Я доставляю елей для Светильника".
Финиковая пальма взмолилась к Господу, говоря: Всем известно, что нечестивец Аман — внук Агага, внука Амалекова, — и мне ли служить виселицей для него?" — "Будь благословенна! — раздался в ответ ей Голос Господень, — ты не станешь виселицей для него, ибо тебе уподоблен Сион, возлюбленный мною".
Райская яблоня: "Ко мне идут от всех народов земли, и от плодов моих берут, чтобы ликовать пред Тобою, Господи!"
Мирт: "Я райской яблони чета, и надо мною также гимны радости поют".
Дуб зашумел и воскликнул: "Девора, кормилица Реввекина, под тенью моей погребена".
Теребинт: "На ветвях моих Авишайлом, сын Давидов, повис".
Гранатовая яблоня: "Мне праведники уподоблены".
"Слушайте, — раздался голос кедра, — на мне да будет повешен Аман, — на том дереве, которое он приготовил сам на гибель себе".
(Таргум Шени)
[1] Ханании, Мишаэля и Азарии
[2] Представители Иудеи приблизительно в период времени от Кира Персидского до Александра Македонского
[3] Йирмиягу 32, 18
[4] Даниэль 9, 4
[5] Три бутылки
[6] Для членов Синедриона было обязательно знание языков всех народов
[7] "Мефорад" — рассеянный; "перед" — мул.
[8] Народ израильский
[9] Навуходоносор