Р. Шимон бен Иохай и сын его Элазар
ДВА РТА
Р. Шимон бен Иохай говорил:
— Если бы я был на Синае в момент Откровения, я попросил бы Бога дать людям по два рта каждому: один исключительно для учения, другой для обихода… Нет, нет! — прибавлял он тут же. — Если земля и так едва может устоять от клеветы и сплетен, то что же это было бы, если бы каждый человек имел по два рта! (Иерушалми Брахот).
В ПЕЩЕРЕ И ПО ВЫХОДЕ ОТТУДА
Сидели однажды за дружеской беседой р. Йегуда, р. Иосе и р. Шимон. Тут же находился некий Йегуда бен Герим. Разговор зашел о римлянах.
— Сколько хороших вещей устроено этим народом, — говорил р. Йегуда, — обширные рынки, превосходные мосты, прекрасные бани. Р. Иосе промолчал. Р. Шимон же возразил р. Иуде.
— Да, — сказал он, — устроить устроили, да только для собственной выгоды: устроили рынки — и насадили там непотребных женщин; бани — чтобы нежить свое тело; мосты — чтобы непомерную пропускную плату брать.
Пошел бен Герим и рассказал об этом разговоре тому, другому; дошло до римских властей, и отдан был приказ:
Р. Йегуду, за его похвальные речи, наградить.
Р. Иосе за то, что молчал, не выражая согласия со словами р. Йегуды, сослать в Ципорис.
Р. Шимона же, за хулу на римлян, казнить.
Заблаговременно узнав о приказе, р. Шимон со своим сыном скрылся в одном уединенном бет-гамидраше, куда жена р. Шимона тайком доставляла им ежедневно хлеб и кувшин с водою. Этим они и питались.
Когда же розыски усилились, сказал р. Шимон сыну:
— Женщины слабовольны: начнут ее пытать — она не выдержит и откроет наше убежище.
И ушел р. Шимон с сыном и спрятался в одной пещере. Произошло чудо: появились в пещере рожковое дерево и родник свежей воды.
Чтобы не износилась их одежда, они днем оставались раздетыми, зарывшись по горло в песок, и занимались святым учением, одевались же только на время молитвы.
Пробыли они таким образом в пещере двенадцать лет.
Однажды у пещеры зазвучал голос Элии-пророка:
«Кесарь умер, и приказ его отменяется».
Услыша это, вышли они из своего убежища — и видят: люди пашут и сеют.
— Вот, — сказал р. Шимон, — забывают о жизни вечной, а занимаются ничтожными земными делами!
И куда ни упадал его негодующий взор, место то мгновенно выгорало как от пожара.
Зазвучал Бат-Кол:
«Мир Мой разрушить вышли вы? Возвратитесь в свою пещеру!»
Пошли они обратно в пещеру. Прошло еще двенадцать месяцев. И возроптали они, говоря:
— Грешников в аду и тех держат не более двенадцати месяцев. Снова зазвучал Бат-Кол: «Выходите из пещеры!»
На этот раз р. Шимон сам уже стал возражать сыну против нападок его на суету людской жизни.
— Сын мой, — говорил он, — хорошо, что хотя мы с тобою живем разумной жизнью в этом грешном мире.
В канун субботы встретился им старичок, спешивший куда-то с двумя букетами из миртовых веток в руке. Спрашивают они:
— Для чего, дедушка, собрал ты эти ветки?
— В честь субботы, — отвечает старичок.
— А не довольно ли одного букета?
— Нет: один в ознаменование завета «Помни», другой — завета «Храни»[1]. Видишь, — говорит р. Шимон сыну, — насколько заветы Господни близки еще и дороги народу!
И радостно стало на душе у обоих.
Узнав о возвращении р. Шимона, вышел навстречу к нему зять его р. Пихнас бен Яир.
Повел он р. Шимона в тибериадские бани, чтобы самому помыть его там. Увидя тело его покрытым порезами и ссадинами (от песку), не мог р. Пихнас удержаться от слез. Упали слезы на пораненное тело. Закричал р. Шимон от боли.
— О, горе мне, — воскликнул р. Пихнас, — горе мне, что вижу тебя таким.
— Нет, сын мой, — ответил р. Шимон, — не горе, а благо тебе, что именно таким видишь меня; иначе я не был бы тем, чем я теперь.
(Шаббат, 34; Береш.-Р., гл. 79)
ИСЦЕЛЕНИЕ ЧЕРЕЗ БЕСА
Вышел указ, воспрещающий евреям праздновать субботу и совершать обрезание.
[Желая добиться отмены указа] р. Реувен бен Истробул постригся [и оделся] по-римски и, выдавая себя за римлянина, стал заводить знакомство с властями.
Однажды, заведя с ними разговор об указе, он говорит:
— Как, по-вашему, чего мы должны желать врагу: обеднеть или разбогатеть?
— Обеднеть, разумеется.
— В таком случае, вы запретите евреям работать по субботам, и это будет для них прямым убытком.
— Ты совершенно прав. Спрашивает р. Реувен далее:
— А пожелаете ли вы врагу быть слабосильным или же, наоборот, здоровым и крепким?
— Слабосильным, конечно.
— Пускай же евреи таки обрезывают своих сыновей на восьмой день от рождения и вместе с кровью теряют и силы.
— И в этом ты прав.
Перестали исполнять приказ. Но вскоре узнали, что советчик этот сам еврей, — и запрещение возобновили.
Стали евреи совещаться, кого послать в Рим добиться отмены указа. И решено было послать р. Шимона бен Иохая, человека, испытанного в чудесах, а вместе с ним р. Элазара бен Иосе.
По дороге в Рим является им бес Бен-Темалион и говорит:
— Хотите, пойду и я с вами? Заплакал р. Шимон:
— Рабыне праотца нашего (Агари) трижды ангел являлся; я же ни разу не удостоился этого [а является мне на помощь бес]. Пусть же придет избавление через кого бы то ни было.
Поспешил бес вперед и вселился в дочь кесаря. Пришел р. Шимон и крикнул:
— Бен-Темалион, выходи! Бен-Темалион, выходи! Услыша голос р. Шимона, бес оставил царевну и исчез. Говорит им кесарь:
— Просите в награду чего хотите; все сокровищницы мои открыты перед вами.
Получив свободный вход повсюду, они разыскали тот указ и разорвали его (Мегила, 17).
ДОЛИНА ЗОЛОТЫХ ДИНАРИЕВ
Один из учеников р. Шимона отправился в чужие края и вернулся оттуда с большим богатством. Стали товарищи ему завидовать и захотели также отправиться в поиски за счастьем. Узнав об этом, повел их всех р. Шимон в долину за городом Мероном и, сотворив молитву, воскликнул:
— Долина! Долина! Повелеваю тебе наполнится золотыми монетами!
И вся долина начала покрываться золотыми динариями. Обратился р. Шимон к ученикам и говорит:
— Если золота хотите, то вот, перед вами оно, берите. Но знайте: берущий теперь получает это вместо доли свой в грядущем мире, ибо награды Торы — только там, в Жизни Вечной (Шмот Раба, гл. 52).
НОСИЛЬЩИК И ПРОРОК
Сын р. Шимона, Элазар, был в молодости носильщиком тяжестей. Однажды подходит к нему Элия в образе старца и говорит:
— Приготовь-ка вьючное животное, чтобы повезти меня.
— А велика ли кладь у тебя? — спрашивает Элазар.
— Вот, — указывает старец, — тут моя котомка и тут мой плащ. Едем, что ли?
— Что вы скажете об этом старом чудаке! — расхохотался Элазар. — На одно плечо я могу усадить его со всей его поклажей и до конца света унести, а он говорит: «вьючное животное приготовь для меня». Верхом тебе, старичок, покататься захотелось? Садись.
Посадил его Элазар к себе на плечи и пустился в путь. Заходили ноги у Элазара, пути не разбирая, и в гору, и под гору, по пустырям и колючим кустарникам, не остановиться ему. А в то же время старичок, замечает он, все тяжелее и тяжелее становится.
— Послушай-ка, старый, — говорит наконец Элазар, — не наваливайся ты так, Бога ради! Иначе невмоготу мне больше, сброшу тебя!
— Что, отдохнуть захотелось? — спрашивает старец.
— Ну да.
Сошел Элия на землю, повел его в открытое поле и, усадив под деревом, дал ему из своей котомки поесть и попить. Когда Элазар насытился, Элия ему и говорит:
— Стоит ли, сын мой, заниматься таким тяжелым делом? Лучше бы ты поступил так, как отец твой.
— А согласился бы ты учить меня?
— Охотно, сын мой!
В продолжение тринадцати лет — гласит предание — занимался с ним Элия. Дойдя до «Сифра»[2], бывший носильщик тяжестей обессилил настолько, что собственный плащ стал казаться ему непомерной тяжестью (Песикта д’рав Кагана).
[1] Повеление о Субботе повторено в Святом Писании дважды, причем в одном месте (Шмот 20) оно начинается словом «Помни», а в другом (Дварим, 5) словом «Храни».
[2] Сборник толкований на книгу «Левит».