Р. Шимон бен Иохай и сын его Элазар

 

ДВА РТА

Р. Шимон бен Иохай говорил:

— Если бы я был на Синае в момент Откровения, я попросил бы Бога дать людям по два рта каждому: один исключительно для учения, другой для обихода... Нет, нет! — прибавлял он тут же. — Если земля и так едва может устоять от клеветы и сплетен, то что же это было бы, если бы каждый человек имел по два рта! (Иерушалми Брахот).

В ПЕЩЕРЕ И ПО ВЫХОДЕ ОТТУДА

Сидели однажды за дружеской беседой р. Йегуда, р. Иосе и р. Шимон. Тут же находился некий Йегуда бен Герим. Разговор зашел о римлянах.

— Сколько хороших вещей устроено этим народом, — говорил р. Йегуда, — обширные рынки, превосходные мосты, прекрасные бани. Р. Иосе промолчал. Р. Шимон же возразил р. Иуде.

— Да, — сказал он, — устроить устроили, да только для собственной выгоды: устроили рынки — и насадили там непотребных женщин; бани — чтобы нежить свое тело; мосты — чтобы непомерную пропускную плату брать.

Пошел бен Герим и рассказал об этом разговоре тому, другому; дошло до римских властей, и отдан был приказ:

Р. Йегуду, за его похвальные речи, наградить.

Р. Иосе за то, что молчал, не выражая согласия со словами р. Йегуды, сослать в Ципорис.

Р. Шимона же, за хулу на римлян, казнить.

Заблаговременно узнав о приказе, р. Шимон со своим сыном скрылся в одном уединенном бет-гамидраше, куда жена р. Шимона тайком доставляла им ежедневно хлеб и кувшин с водою. Этим они и питались.

Когда же розыски усилились, сказал р. Шимон сыну:

— Женщины слабовольны: начнут ее пытать — она не выдержит и откроет наше убежище.

И ушел р. Шимон с сыном и спрятался в одной пещере. Произошло чудо: появились в пещере рожковое дерево и родник свежей воды.

Чтобы не износилась их одежда, они днем оставались раздетыми, зарывшись по горло в песок, и занимались святым учением, одевались же только на время молитвы.

Пробыли они таким образом в пещере двенадцать лет.

Однажды у пещеры зазвучал голос Элии-пророка:

"Кесарь умер, и приказ его отменяется".

Услыша это, вышли они из своего убежища — и видят: люди пашут и сеют.

— Вот, — сказал р. Шимон, — забывают о жизни вечной, а занимаются ничтожными земными делами!

И куда ни упадал его негодующий взор, место то мгновенно выгорало как от пожара.

Зазвучал Бат-Кол:

"Мир Мой разрушить вышли вы? Возвратитесь в свою пещеру!"

Пошли они обратно в пещеру. Прошло еще двенадцать месяцев. И возроптали они, говоря:

— Грешников в аду и тех держат не более двенадцати месяцев. Снова зазвучал Бат-Кол: "Выходите из пещеры!"

На этот раз р. Шимон сам уже стал возражать сыну против нападок его на суету людской жизни.

— Сын мой, — говорил он, — хорошо, что хотя мы с тобою живем разумной жизнью в этом грешном мире.

В канун субботы встретился им старичок, спешивший куда-то с двумя букетами из миртовых веток в руке. Спрашивают они:

— Для чего, дедушка, собрал ты эти ветки?

— В честь субботы, — отвечает старичок.

— А не довольно ли одного букета?

— Нет: один в ознаменование завета "Помни", другой — завета "Храни"[1]. Видишь, — говорит р. Шимон сыну, — насколько заветы Господни близки еще и дороги народу!

И радостно стало на душе у обоих.

Узнав о возвращении р. Шимона, вышел навстречу к нему зять его р. Пихнас бен Яир.

Повел он р. Шимона в тибериадские бани, чтобы самому помыть его там. Увидя тело его покрытым порезами и ссадинами (от песку), не мог р. Пихнас удержаться от слез. Упали слезы на пораненное тело. Закричал р. Шимон от боли.

— О, горе мне, — воскликнул р. Пихнас, — горе мне, что вижу тебя таким.

— Нет, сын мой, — ответил р. Шимон, — не горе, а благо тебе, что именно таким видишь меня; иначе я не был бы тем, чем я теперь.

(Шаббат, 34; Береш.-Р., гл. 79)

ИСЦЕЛЕНИЕ ЧЕРЕЗ БЕСА

Вышел указ, воспрещающий евреям праздновать субботу и совершать обрезание.

[Желая добиться отмены указа] р. Реувен бен Истробул постригся [и оделся] по-римски и, выдавая себя за римлянина, стал заводить знакомство с властями.

Однажды, заведя с ними разговор об указе, он говорит:

— Как, по-вашему, чего мы должны желать врагу: обеднеть или разбогатеть?

— Обеднеть, разумеется.

— В таком случае, вы запретите евреям работать по субботам, и это будет для них прямым убытком.

— Ты совершенно прав. Спрашивает р. Реувен далее:

— А пожелаете ли вы врагу быть слабосильным или же, наоборот, здоровым и крепким?

— Слабосильным, конечно.

— Пускай же евреи таки обрезывают своих сыновей на восьмой день от рождения и вместе с кровью теряют и силы.

— И в этом ты прав.

Перестали исполнять приказ. Но вскоре узнали, что советчик этот сам еврей, — и запрещение возобновили.

Стали евреи совещаться, кого послать в Рим добиться отмены указа. И решено было послать р. Шимона бен Иохая, человека, испытанного в чудесах, а вместе с ним р. Элазара бен Иосе.

По дороге в Рим является им бес Бен-Темалион и говорит:

— Хотите, пойду и я с вами? Заплакал р. Шимон:

— Рабыне праотца нашего (Агари) трижды ангел являлся; я же ни разу не удостоился этого [а является мне на помощь бес]. Пусть же придет избавление через кого бы то ни было.

Поспешил бес вперед и вселился в дочь кесаря. Пришел р. Шимон и крикнул:

— Бен-Темалион, выходи! Бен-Темалион, выходи! Услыша голос р. Шимона, бес оставил царевну и исчез. Говорит им кесарь:

— Просите в награду чего хотите; все сокровищницы мои открыты перед вами.

Получив свободный вход повсюду, они разыскали тот указ и разорвали его (Мегила, 17).

ДОЛИНА ЗОЛОТЫХ ДИНАРИЕВ

Один из учеников р. Шимона отправился в чужие края и вернулся оттуда с большим богатством. Стали товарищи ему завидовать и захотели также отправиться в поиски за счастьем. Узнав об этом, повел их всех р. Шимон в долину за городом Мероном и, сотворив молитву, воскликнул:

— Долина! Долина! Повелеваю тебе наполнится золотыми монетами!

И вся долина начала покрываться золотыми динариями. Обратился р. Шимон к ученикам и говорит:

— Если золота хотите, то вот, перед вами оно, берите. Но знайте: берущий теперь получает это вместо доли свой в грядущем мире, ибо награды Торы — только там, в Жизни Вечной (Шмот Раба, гл. 52).

НОСИЛЬЩИК И ПРОРОК

Сын р. Шимона, Элазар, был в молодости носильщиком тяжестей. Однажды подходит к нему Элия в образе старца и говорит:

— Приготовь-ка вьючное животное, чтобы повезти меня.

— А велика ли кладь у тебя? — спрашивает Элазар.

— Вот, — указывает старец, — тут моя котомка и тут мой плащ. Едем, что ли?

— Что вы скажете об этом старом чудаке! — расхохотался Элазар. — На одно плечо я могу усадить его со всей его поклажей и до конца света унести, а он говорит: "вьючное животное приготовь для меня". Верхом тебе, старичок, покататься захотелось? Садись.

Посадил его Элазар к себе на плечи и пустился в путь. Заходили ноги у Элазара, пути не разбирая, и в гору, и под гору, по пустырям и колючим кустарникам, не остановиться ему. А в то же время старичок, замечает он, все тяжелее и тяжелее становится.

— Послушай-ка, старый, — говорит наконец Элазар, — не наваливайся ты так, Бога ради! Иначе невмоготу мне больше, сброшу тебя!

— Что, отдохнуть захотелось? — спрашивает старец.

— Ну да.

Сошел Элия на землю, повел его в открытое поле и, усадив под деревом, дал ему из своей котомки поесть и попить. Когда Элазар насытился, Элия ему и говорит:

— Стоит ли, сын мой, заниматься таким тяжелым делом? Лучше бы ты поступил так, как отец твой.

— А согласился бы ты учить меня?

— Охотно, сын мой!

В продолжение тринадцати лет — гласит предание — занимался с ним Элия. Дойдя до "Сифра"[2], бывший носильщик тяжестей обессилил настолько, что собственный плащ стал казаться ему непомерной тяжестью (Песикта д'рав Кагана).



[1] Повеление о Субботе повторено в Святом Писании дважды, причем в одном месте (Шмот 20) оно начинается словом "Помни", а в другом (Дварим, 5) словом "Храни".

[2] Сборник толкований на книгу "Левит".

Запись опубликована в рубрике: .