Бесчеловечный образ Бога

Шагар. Молчание и вера. Бесчеловечный образ Бога. 6 окт 2022

«Берешит бара». Что можно тебе сказать нового про Берешит бара? «В начале сотворил Бог небо и землю». Что непонятно?

Это Шагар, продолжение статьи «Молчание и вера».

«Берешит бара» —  «В начале сотворил».

В каббале есть понимание, что то, что мы называем Элохим, это не начало. То, что мы называем Элохим – это еще не самое начало. Написано в Зогаре: «С помощью этого решит сотворил Некто сокрытый и неизвестный этот дворец». Дворец называется Элохим.

С помощью этого решита сотворил Тот сокрытый и неизвестный этот дворец, а дворец называется Элохим. И это тайна стиха Берешит бара Элохим. Т.е. с помощью решит он сотворил Элохим.

Так или иначе, Элохим – это некоторый, как мы говорили недавно, интерфейс, прокси какой-то.

С помощью этого решит, который сокрыт и неизвестен, был сотворен Элохим. Т.е. уже какой-то Бог, с которым можно разговаривать. Это Зогар.

Что это значит? В пророчестве Йехезкеля мы читаем про божественный трон. «Над небосводом, который над ними, подобие камня, сапфира, и на троне подобие человека на нем». Так написано в Йехезкель 1.26.

В Танахе, Бог раскрывается человеку и обращается к человеку человеческим лицом Кемарэ Адам. Библейский человек воспринимает Бога в человеческом образе. Не только, что человек получает свою человечность от лица и от обращения Бога к нему, не только, что человек видит Бога в человеческом образе, но он получает свою человечность от лица и от обращения Бога к нему. (Лицо и обращение – то же самое слово в иврите.)

И эта божественность, т.е. такая человечная Божественность, она есть начало сотворенного мира, «этот дворец». И так ее постигает человек. А что такое Катастрофа тогда? Он говорит: Катастрофа – это раскрытие нечеловеческого. «Тот сокрытый неизвестный».

Это в точности то, о чем мы говорили в последние наши обсуждения, что есть мир раскрытия и мир сокрытия. И библейскому человеку раскрывалась открытая часть божественности, человеческая, а Катастрофе раскрылась сокрытая часть божественности, юд-кэй, не-человеческая.

Когда человек или когда целый народ переживает какие-то совершенно нечеловеческие страдания, ему открывается нечеловеческая часть божественности, которая бесконечно выше, чем человеческая часть божественности.

Катастрофа – это раскрытие нечеловеческой божественности, и она называется «сокрытая и неизвестная» за пределами Торы и за пределами нашего бытия как людей, и поэтому ее невозможно выразить языком. И это понятие «дифференд».

— Ты не смотрел, что такое «дифферент»? Я где-то встречал, какой-то философский интересный термин.

Паша: — По всей видимости, это есть у Левинаса, это другой, абсолютно другой, абсолютно разный. Мне прямо кажется, что это именно как в Левинасе.

— Может быть. Я где-то встречал это понятие, но не помню.

Паша: — Т.е. дифферент – это в том смысле, что настолько отличается, что не может принадлежать этому миру вообще абсолютно.

— Хорошо.

Может быть, это то, что хочет сказать Любавичский Ребе, что нет у нас никакого объяснения, с точки зрения Торы, о Катастрофе, но только знание факта, что «так я решил» и что это мой приказ.

Чем отличается Любавичский Ребе от Шаха? Что у Шаха есть только открытый мир, а Хасидут весь говорит о сокрытом мире. И поэтому, он говорит, с точки зрения открытого мира постичь это невозможно, а с точки зрения сокрытого мира там нет слов, как он только что сказал. Дифференд.

Не только, что нет объяснения, но в понятиях Торы объяснение невозможно, поскольку здесь появляется божественное бытие, которое не является частью дискурса между человеком и Богом.

Т.е. это какое-то божественное бытие, интересное название. Т.е. это за пределами даже дискурса Торы.

Таким же образом то, что Клозенбергский ребе решает остаться верным своему еврейству, это не может быть понято как часть человеческого дискурса и даже часть дискурса Торы, потому что Тора тоже не требует от него такого. И вера ребе из Клозенберга – это не человеческое переживание или бытие и не божественное, за пределами человеческого и за пределами божественного в Торе. Т.е. это ацмут.

Что мы сказали? Мы сказали, что Берешит – это уже некоторое ограничение, какой-то человеческий образ Бога, с помощью которого он творит этот мир. И во время Катастрофы открылся не человеческий образ Бога, который выше, чем человеческий образ Бога. И поэтому люди, которые это пережили, они несут в себе какую-то истину.

И так же просто люди, которые пережили какие-то тяжелые моменты в жизни, или нация, которая переживает что-то… Нам сказали, что все постсоветское пространство, особенно Россия, Украина, Белоруссия, — это страшные страдания, которым трудно найти им подобное. И это открывает бесчеловеческое, бесчеловечное в человеке. С одной стороны, мы сказали, что есть отрицательная бесчеловечность – у фашистов, но здесь это позитивная бесчеловечность. Так, нет?

Паша: — Ну это вообще выше, чем человеческое. Выше, поскольку неописуемо, что это такое, нельзя свести к термину просто «нечеловечность». Это нечеловечность и в какой-то степени небожественность, потому что Бог – это тоже библейский язык, это танахический язык.

— Это юдкэй, это две первых буквы.

Вообще, конечно, из всего, что мы читаем, кажется, Шагар настолько глубок, как никто, на самом деле.  Потому что это его травма, это травма его родителей, как он здесь говорит. Это травма его собственная, когда во время йомкипурской войны он чудом остался в живых, а его товарищи сгорели в танке, а он чудом выбрался, весь обожженный. Поэтому это его переживания. Поэтому он говорит из этого места.

Он весь разбитый. Я в свое время много читал его и пытался понять, но там столько философии, что невозможно понять. Это случайно мы наткнулись на какое-то понятное место. Он весь разбитый.

И тем не менее, как я пытаюсь сейчас выяснять, Дов Зингер, который здесь сейчас возглавляет Макор Хаим, школу рава Штейнзальца, это бейт мидраш  Лейтхадшут, т.е. бейт мидраш обновленного иудаизма, — он ученик Шагара, как выясняется. Хотя у него очень маленькая ешива, буквально несколько десятков человек, но вот оттуда вышли какие-то очень мощные, может быть, еще выйдут очень мощные какие-то личности. Такой нетривиальный иудаизм.