Катастрофа: Ребе и рав Шах и Ребе из Пясечно

Катастрофа и воздаяние. Ребе, рав Шах и ребе из Пясечно. 20 сент 2022

У меня была идея попробовать продолжить Шагара, которого мы начинали, по поводу воздаяния. И, может быть, возьмем кусочек из книги «Душа» рава Ицхака.

О чем шла речь? Речь шла про то, пытаться ли объяснить Шоа или нет, пытаться ли объяснить Катастрофу или нет. И в более широком смысле – воздаяние, как относиться к этому понятию. Т.е. или Всевышний — судья и это его основное качество, или нет. Давайте сначала прочитаем, потом я предложу свое объяснение.

Диспут Ребе и рава Шаха.

Кто такой Ребе – все знают. Рав Шах – был одним из лидеров литовского еврейства. И в начале 90-х годов или в конце 80-х между ними разгорелась ожесточенная дискуссия о том, как относиться к Катастрофе. Дальше Шагар рассказывает, в чем состояло их разногласие. И дальше Шагар предлагает свою интерпретацию, ну а мы, может, предложим свою.

Различие между подходом Рамбама и подходом каббалы и Хасидута относительно страданий, которые приходят на человека. В каком-то смысле можно проиллюстрировать его тем диспутом, который разгорелся в наши дни между рав Шахом и Адмор из Хабада, Ребе из Любавич по поводу Шоа (Холокоста).

Ужасные размеры Катастрофы, которые выводят ее за пределы обычных исторических событий народа Израиля и человеческой истории вообще, поэтому кто-то называет Катастрофу антитезой Дарования Торы на горе Синай и трансцендентальным раскрытием сил зла. Есть такое мнение.

В израильском контексте некоторые считают, что Катастрофа – это основа израильского светского сознания. Подобно тому, как исход из Египта – это основа еврейской религии, так же Катастрофа – это основа светского сознания израильтян. Катастрофа позволяет израильтянам сформировать национальное сознание, не связанное с религией, поскольку во время Катастрофы преследовались и светские, и религиозные, все вместе.

И поэтому в образовательных учреждениях очень много говорят о Катастрофе и есть поездки детей в Польшу и т.д. Т.е. вообще Страна Израиля воспринимается как ответ на Шоа, как ответ на Катастрофу. Кто-то говорит о том, что это подтверждение правоты Герцеля, который видел в сионизме решение вопроса антисемитизма. Парадоксальным образом нацизм, который преследовал евреев за то, что они евреи, не на религиозной почве, в каком-то смысле он помог сформировать еврейско-израильскую идентичность, которая вообще не зависит от религии. Это светский взгляд на вещи.

Теперь с точки зрения религиозной. Можем ли мы сказать, что Катастрофа это что-то другое и что обычное понятие «провидение» и «нет смерти без греха» не относится к ней?

Литваки говорят: «Мы не видим здесь никаких оснований для того, чтоб считать это исключением из правил. Всевышний ведет себя со своими творениями по законам, которые написаны в Торе. Так считают литваки, миснагеды (противники хасидизма).

Хасиды говорят, что божественная сущность гораздо выше, чем мораль, о которой говорит Рамбам, и что между человеком и Всевышним лежит пропасть, между человеческим сознанием и божественным сознанием лежит пропасть. И поэтому хасидизм говорит, что Катастрофа ломает обычные религиозные представления.

Как известно, рав Шах и Ребе из Любавич (первый – это лидер литовского еврейства, второй – лидер хасидов) спорили в этом вопросе, и это был один из многих споров, который был между ними. Они не спорили напрямую, они обращались к своим слушателям, но при этом всем было ясно, кто оппонент. Так это было построено. Так же и Шах не называл никогда, с кем он спорит, или называл, не знаю. Ребе точно не называл, но всем было ясно, о ком идет речь.

Шагар говорит, что этот спор выражает отсутствие связи между миснагедским языком и хасидским. Шагар вообще считает, что это проблема языка. Где-то в другом месте об этом говорилось, можно поискать.

Вот что говорит рав Шах:

«Я хочу задать вопрос, — говорит Шах, — вопрос, который у меня много лет крутится в голове. Несколько десятков лет назад была Шоа, Катастрофа, когда погибли 6 миллионов евреев. И вопрос, стоящий перед нами, со всей болью о потери 6-ти миллионов наших братьев, и нет семьи, которая бы не пострадала, все пострадали от Катастрофы. Почему это произошло? Неужели Всевышний ведет себя жестоко? Но ведь он царь милосердный. И что же он сделал? Как можно это понять? Есть ли способность у человека, дикаря, как Гитлер, уничтожить 6 миллионов евреев? Если мы так считаем, то это значит, что мы недостаточно верим в провидение Всевышнего. Т.е. если мы думаем, что у Гитлера была сила уничтожить 6 миллионов евреев, то это недостаток нашей веры в провидение. Понятно, что ответ очень ясный. Всевышний вел счет 1 к 1, длинный счет в течение многих сот лет, и собрался счет на 6 миллионов человек, и тогда произошла Катастрофа, — говорит рав Шах. – И так нужно верить, что если еврей не целен в этой вере, так он вообще кофэр, еретик».

Т.е. если еврей не верит в то, что это пришло за грехи, он вообще еретик.

«И после того, как были уничтожены 6 миллионов, начинается новый счет, — говорит рав Шах, — с народом Израиля. Да, сейчас нам спокойно и нам хорошо, потому что еще не наполнилась мера, но если она наполнится, то будет новый счет». Это Шах.

Дальше Шах перечисляет грехи, за которые пришла Катастрофа, и делает вывод относительно наших дней, что во всем виновата аскала (аскала – это просвещение, эмансипация), которая погубила многих людей в Израиле, и наполнилась мера.

И когда евреи приблизились к европейской культуре, в свободных странах это увеличило антисемитизм. И здесь в светских школах воспитываются тысячи еврейских детей. Знают ли они что-то о еврействе? И что же будет, когда наполнится мера? Это Шах.

Таким образом, с точки зрения литовского иудаизма, Катастрофа – это еще одно событие, которое повторяется время от времени. И человек верующий должен верить, что это произошло за наши грехи, и искать, за что, за какой грех это произошло, и делать тшуву соответственным образом.

Нравится позиция Шаха? Согласны, не согласны?

На первый взгляд, невозможно опровергнуть, железная миснагедская логика. Возможно. Хорошо, что тогда может ответить ему Ребе? Дальше Шагар цитирует слова Ребе.

«Эти слова рав Шаха пробудили очень жестокую реакцию от Ребе. Ребе говорит: «Как можно говорить о Катастрофе в обычных терминах провидения или в обычных терминах награды и наказания?» Вот его слова, Ребе всегда избегал негативных слов, он говорит: «Есть не-желательные события, которые приходят не в качестве наказания за грехи, только что так решил Всевышний. И на это нет никакого объяснения в мудрости Торы. И как сказали мудрецы по поводу ребе Акива, который погиб: «Что сказал Всевышний? Молчи, так я решил».

Это известный мидраш, когда Всевышний показывает Моше все поколения, был такой ютюб там, наверное, наверху и показал ему все поколения. Когда дошли до поколения раби Акива, то Всевышний сначала показал ему, как он будет учить людей, а потом он показал ему его мучительную казнь, и когда Моше спросил: «Эта Тора – это награда?» — тогда Всевышний ответил: «Молчи, так я решил». Есть на это целое учение раби Нахмана, мы когда-то об этом говорили. Т.е. есть вещи, говорит Ребе, в которых не применимы понятия награды и наказания, «так я решил». Это не за грехи, а потому что так решил Всевышний.

Продолжает Ребе: «Уничтожение 6 миллионов евреев самым жестоким образом, ужасная Катастрофа, подобного которой не было и не будет в течение всех поколений – это не может быть наказанием за грехи. Потому что даже сам Сатан не может найти такой счет грехов, чтобы в нем было достаточно, чтобы оправдать такое наказание. И невозможно, запрещено использовать Катастрофу как способ убеждения, что если вы не сделает тшуву, то будет хуже. И особенно в нашем поколении, «головня, спасенная из огня», те, кто спаслись и, безусловно, эти слова ненависти не оставят никакого следа». Так говорит Ребе.

Вот две позиции.

Продолжает Шагар:

«С точки зрения рав Шаха Катастрофа – это наказание, и тот, кто в это не верит, он не верит в провидение, и провидение связано с приказанием делать добро и удалиться от зла, и это Тора дает человеку и т.д. Ребе видит в этом слова ненависти и говорит, что есть испытания, страдания, корень которых в сущности божественности, которые выше, чем разум, и они непонятны также с точки зрения мудрости Торы и нет никакого объяснения совершенно про Катастрофу. Катастрофа – это нечто отдельное, оно вообще не входит в счет наказаний. В другом месте Ребе говорит: страдания Катастрофы — он не видит в этом страданий из любви, но он говорит: это сущность, которой нет никакого объяснения. И Катастрофа – это нечто выходящее за рамки любой религиозной теории и понятий награды и наказания, мудрости Торы. И способность принять такое проявление божественности лежит в основе учения хасидизма».

Вот две позиции. Есть еще третья позиция.

Эш кодеш – это выступления ребе из Пясечно, который погиб во время войны. И каким-то образом уцелели его записки, его речи, которые он говорил в Варшаве перед евреями, оказавшимися в гетто. Звали его раби Клонимус Калмиш. Раби Клонимус был одним из крупнейших адморов, ребе в Польше перед войной, потомок известных праведников. В его предках перечисляются раби Элимелех из Лиженска, Магид из Кожниц, Чернобыльский и т.д. Уже в начале войны в 1940 году погибли его сын, его невестка, во время бомбежки Варшавы. И он сказал: «Я побежден в войне, но я надеюсь, что Всевышний поможет, чтоб народ Израиля выйдет победителем в этой войне». Его хасиды свидетельствуют, что он мог убежать из гетто, но он решил не оставлять свою общину. И он погиб в 1944 году в Треблинке.

В течение Катастрофы его взгляды менялись. И это отражается в тех его выступлениях, которые он говорил и потом записывал в Варшаве в 40-42 годах, потом они чудом уцелели и были напечатаны, эта книга называется «Эш кодеш», «Святой огонь». Эти изменения потихонечку уводят его от обычной религиозной позиции. Как мы сказали, в каком-то смысле литовская позиция – обычная, т.е. в «Эш кодеш» он так же думал и пытался оправдать божественную справедливость и найти ее в страданиях, которые постигают народ Израиля. Но его позиция отличается также от позиции Любавичского Ребе. Он видит проявление любви внутри этих страданий. В своих выступлениях он старается не оправдывать Бога перед этими страданиями, его образ, его учение. Это, скорее, экзистенциалистская позиция, которая не пытается превратить страдания в миф (интересное выражение), и он подчеркивает, что мы должны отнестись реальности страданий объективно и не пытаться это воспринимать субъективно и считать, что это просто мы не понимаем.

Шагар говорит: не следует видеть в словах ребе из Пясечно отрицания божественной справедливости, но он не хочет видеть в этой справедливости оправдание страданий. Мы находим веру в победу справедливости, вера не дает воцариться отчаянию, не дает погрузиться в самоуничтожение. И, по-видимому, реальность изменяет его взгляды и он не верит, что история исправит то, что произошло для него лично. Травма, в которой он находится, неизлечима. Но это не приводит его к тому, чтобы объявить мир ничейным имуществом. И он цитирует стих: «Всевышний вернул плен Иова, когда он молился за своего брата, и добавил Всевышний Иову вдвойне того, что было», т.е. он получает вдохновение от истории Иова. Он говорит: «Мы не знаем объяснения, мы знаем, что дальше будет утешение». Т.е. Иов заканчивается счастливым концом, все, что у него было забрано, возвращается к нему, все переворачивается в добро. Но разве ужасная история Иова из-за этого теряет свою релевантность? Нужно читать ее завершение по-другому. Он говорит: здесь есть утверждение, что мы не имеем права оставить историю, мы не имеем права оставить мир. Мы верим, что Всевышний вернет плен Иова.

Т.е. он говорит: у нас нет объяснения для Шоа, но мы не должны покинуть поле битвы.

Так он пишет относительно Катастрофы. Означает ли это, что у нас нет никаких исторических шансов? Или это означает, что есть у меня, несмотря на все, вера в возможность победы добра?

Т.е. он ставит вопрос глобально: имеет ли добро шансы победить глобально, без того, чтобы объяснить, что произошло?

В книге «Эш кодеш» мы можем различить развитие и изменение позиции ребе из Пясечно. Потихонечку он видит, что традиционные средства борьбы со страданием не работают и что это выходит за рамки всех страданий народа Израиля. В 1943 году он пишет на полях своей речи прошлого года, год раньше он написал, что те, кто думают, что такого не было, это ошибка. И он пишет на полях – «до 42-го года». Такие страдания, как до 42-го, уже были, но такие жуткие страдания и такая жуткая смерть, которая наступила после 42-го года, «насколько я знаю, — как он пишет, — историю и слова мудрецов», что такого не было. Так меняется его взгляд.

Основная причина изменения его позиции – это различие между страданием, о котором человек читает в книгах, и страданием, которое он переживает лично сам. Т.е. пока это чисто теоретический вопрос, когда человек сидит, как говорится, в кондиционированном помещении на кресле за столом и обсуждает тему страданий – это изменяет, искажает реальность страдания, и тогда начинают строить всякие теории, которые не выдерживают испытания реальности. Это относится к любому страданию, тем более это относится к Катастрофе. Невозможно сравнить, когда ты слышишь о страданиях, с тем, что ты их видишь.

Другое выражение, как мы сейчас видим, насколько далеки слух и речь от настоящих страданий, от того, чтобы это видеть, и тем более переживать их на себе.

Он говорит: есть разница между тем, чтобы это обсуждать, и тем, чтобы это переживать. И поэтому шаббат перед 9 ава он называет самым грустным шаббатом года, потому что видеть страдания – это самое тяжелое. Та боль, которую он переживает, он и окружающие его люди, приводит его к тому, что он меняет свое отношение к молитве. Если в 42-м году он жалуется на то, что мы молимся о потребностях тела, а не о потребностях небес, то полгода спустя в начале месяца нисан он говорит о том, что праведники молятся именно о потребностях тела народа Израиля, и дальше он приводит из писания Ари, приводится также в хабадской литературе, что корень тела, сосудов, выше, чем корень света.

В этом изменении его отношения к молитвам мы можем увидеть основное усилие в его вере, и оно совершенно противоположно обычному религиозному ответу на страдания. Обычный религиозный ответ на страдания – это найти ему оправдание и тем самым смягчить его. Т.е. когда человек говорит: «я понимаю, за что». Но рабби Клонимус чувствует, что относительно Катастрофы подобная теодицея ложна, и она отдаляет человека от реальности страданий и, само собой, от реальности его существования, его веры.

Это совершенно потрясающая фраза. Шагар говорит: теодицея отдаляет человека от реальности страдания и, само собой, от реальности его существования, его экзистенции, и, само собой, от его веры. Фантастическая фраза. Т.е. когда ты говоришь, когда ты убеждаешь себя или другого: «страдание – это не так страшно» — это не реально. Шагар говорит: «А я сам реальный? А Бог, в которого я верю – он реален?» Шагар говорит: одно с другим связано, если ты хочешь иметь реальную веру в реального Бога, ты должен признать, что твои страдания тоже реальны.

Парадоксальным образом он пытается найти религиозное оправдание тому, что он имеет право страдать, не придавая религиозного смысла своему страданию и тем самым как бы ограничивая его, даже тем, что он оправдывает это божественной справедливостью. Т.е. разрешить страдать, разрешить чувствовать боль, не оправдывая это справедливостью или верой в награду и наказание.

Это экзистенциальный ответ, который выступает против стирания страдания с помощью абстрактных утешений и восстает против них. Не только это, но также сам божественный взгляд описывается в его словах, что он относится только к боли, а не к благу, которое произойдет после него.

Он говорит: мы не знаем, за что, но из этого выйдет какое-то благо. Например, государство Израиль. Он отрицает это тоже. Он говорит: никакое будущее утешение не оправдает боль и страдания, которые перенесли 6 миллионов.

И так он пишет: «Я видел горе моего народа в Египте, ибо я знаю его боль». Это говорит Всевышний в книге «Шмот». Он говорит: иногда отец знает, что самое лучшее для его сына – сделать ему операцию. И тем не менее, он не может стоять рядом, когда его оперируют. Потому что это совершенно несравнимо: знание о том, что это будет, и видеть это своими глазами. И хотя это его благо, и тем не менее, он не может на это смотреть, ибо тогда его знание, что это на благо, уходит и остается только чувство боли его сына. И это то, что сказал Всевышний: «Я увидел страдания моего народа. И поскольку я увидел, поэтому я знаю его боль. И не только благо, которое из этого произойдет, но также саму боль». Т.е. будущее благо даже такое, как Дарование Торы, не оправдывает боль и страдания Египта.

Еще один пример такой позиции находится в толковании на Субботу нахаму 1941 года. И так он пишет: «Есть страдания, на которые можно принять утешение, например, больной, который вылечился, или он был в опасности и ему было больно. Тем не менее, когда Всевышний помог и он вылечился, это утешает его за страдания, которые он пережил. Но о погибших невозможно принять такое утешение. Ведь каждый человек, обладающий душой, баал нефеш, огорчается не только тому, что эти люди покинули этот мир, и не просто он скучает о них, и это мучает его. Но в основном он страдает за то, что они погибли, потому что, конечно, в будущем мире им будет хорошо, но ведь Всевышний создал человека, чтобы он жил 70-80 лет в этом мире, и сколько благословений говорится в Торе о продолжительности дней. И за это болит наше сердце, за то, что они не прожили предназначенное им количество дней. И плачет наша душа за эти душу, которые погибли в разгаре своей жизни. И чем мы можем утешиться? И разве возможно утешение? Ведь они больше не живут. И только Всевышний может утешить нас в оживлении мертвых».

Комментирует Шагар: «Невозможно добиться прощения от ребе из Пясечно. Его религиозная вера, что в будущем мире им хорошо, ему недостаточна. То объяснение, которое он дает, оно очень человеческое. В конце концов, они не прожили свою жизнь в этом мире. Пытается это оправдать религиозным способом, но он дает этому религиозный смысл: ведь так Всевышний создал мир, чтобы человек жил 70-80 лет. Единственное утешение, которое готов принять раби Калман Клонимус, и это протест против того, что они ушли из мира раньше времени – это только оживление мертвых. На меньшее он не согласен, только Всевышний может спасти нас прямо сейчас и построить разрушенное, только в будущем избавлении и оживлении мертвых можно отстроиться и излечиться.

Как известно, оживление мертвых не идентично геула. Это последний, окончательный этап истории, полный разрушения природной логики, которая действует в этом мире. Требуется большая сила, большая степень отрицания для того, чтобы требовать это, и не удовлетворяться чем-то меньшим».

Вот третья позиция.

Что я об этом думаю? Если кто-то читал мои последние посты сегодня после урока «Мужское и женское начало», я почему-то пришел к выводу, что каббала – это совершенно женское учение.

Почему я так решил? Потому что «Иди, мой друг, навстречу невесте, давайте встретим шаббат», т.е. шаббат называется невестой, малхут называется невестой. И я вдруг подумал… бина, потом я вспомнил, что Зогар называется «Сияние высшей матери». Отсюда я понял, что вся каббала женская, женская логика. Что я хочу сказать? Шах рассуждает – это вот мужская логика, жесткая логика, логика прямых, а каббала – это женская логика. Она может быть нелогична, она может быть антилогична. Там может перевернуться добро в зло, зло – в добро, свет – в тьму, тьма – в свет. Что я хочу сказать? Я хочу сказать, что проблема начинается там, где мы своими мужскими мозгами пытаемся понять женскую логику Всевышнего. И тогда получаются ужасные вещи. Как Шах, который говорит, что «наполнится чаша». Или как цитировал товарищ, который говорит, что «тела не имеют значения». Вы скажете это матери, у которой болеет, не дай Бог, ребенок, вы скажете, что боль твоего сына не имеет значения? Может прийти такое в голову?

Написано: «Рахель оплакивает своих детей», помните этот стих? Т.е. тут нет даже вопроса, это то, кстати, о чем говорит Калман Клонимус. Он говорит: отец, который видит страдания своего сына, он понимает, что из этого будет польза, но он не может на это смотреть. Вот логика. И у меня такое впечатление, что если мы своим мужским философским взглядом пытаемся учить каббалу, то мы загоняем себя в жуткий тупик. И, может быть, тшува… еще раз говорю, тшува – это женское начало, как нижняя тшува, так и верхняя тшува, — это уйти от этой мужской логики. Мужская логика – это причинно-следственная связь. Мужская логика – это справедливость, если мы говорим о Боге, это суд и справедливость. А женская логика – она круглая, это совэв, где нет однозначных причинно-следственных связей. И возможно, что каббалу нужно учить с такими женскими мозгами, без жестких причинно-следственных связей.

Пока ты в жесткой «причиноследственности», ы не можешь учить каббалу. Ты, может быть, можешь учить открытую Тору, но каббалу нет. Каббала – это круги, а не прямые. Вот такие мысли у меня были сегодня днем.

Есть понятие, у Всевышнего написано, что он «иллат аиллот весибат асибот», это самые первые слова Рамбама в его Яд аХазаке, что Всевышний – это причина причин и потом еще раз причина причин. Но в этих двух вариантах употребляются разные слова. В первом случае написано «иллат а иллот», причина причин, во втором написано «сибат а сибот», по-русски это все равно будет причина причин. Чем они отличаются? Где-то я об этом читал, может быть, у рава, но как бы это известно, «илла» — это причинно-следственная связь, которая явная, т.е. вот причина, вот прямое следствие, т.е. «илла» — это прямая причина и прямое следствие. «Сиба»  происходит от слова «совэв», круглое, окружающий свет, т.е. там нет прямой причины, там есть косвенная причина, которая бесконечно выше, чем прямые причинно-следственные связи. И это то, что говорит Рамбам, что Всевышний – он причина причин, как в прямом, можно увидеть в этом, что это намек на прямые, на йошер, и также он говорит:  Всевышний – это сибат а сибот на игулим. Есть известное обсуждение – были ли Рамбам каббалистом или нет. Т.е. из этого можно выучить, что да, и еще каким. У Всевышнего есть система управления прямыми причинами, и это четырехбуквенное имя. Но у него есть вторая система управления – косвенными причинами, «совэв кол олмин», окружающий все миры. И там нет никогда однозначности. И на первый взгляд мы должны подняться от однозначности прямых к неоднозначности кривых. И это бина. Я понятно объясняю?

Мы очень часто мгновенно придумываем причину для каких-то событий, которые происходят с нами или происходят с кем-то еще. А что, если они глубже? А что, если они неоднозначны? А что, если это на уровне бина, а не на уровне хохма?