Страдание которое невозможно выразить (диференд)

Шагар. Вера и молчание. Страдание, которое невозможно выразить. 7 окт 2022

Мы продолжаем тему Катастрофы. Это нас интересует также относительно того, что происходит сегодня в России и в Украине.

Вчера рассматривалась идея «Берешит бара Элохим». «Берешит бара Элохим» означает «В начале сотворил Бог», надеюсь, все знают эту фразу.

Зогар комментирует эту фразу «Берешит бара Элохим» и говорит: «С помощью решит (начала) сокрытый и неизвестный сотворил этот дворец, который называется Элохим». Так Зогар объясняет фразу «Берешит бара Элохим». Что это значит? Это значит: кто сотворил мир? – Сокрытый и неизвестный. Для того, чтоб мы могли с ним общаться, с этим Сокрытым и Неизвестным, он сотворил интерфейс. Интерфейс называется Элохим.

Это как бы «человеческое лицо» Бога.

Вчерашний урок очень важен на эту тему, он суперважен. Как правило, мы имеем дело с человеческим лицом Бога. Человеческое лицо Бога означает, что он как бы ограничивает себя какими-то законами. В каббале это зэйр анпин, малый лик. Есть договоренность, что он играет по правилам, можно так сказать.

Шагар говорит о том, что в Шоа, в Катастрофе, раскрылся как бы «нечеловеческий» образ Бога, тот Бог, который выше всех правил. Это совершенно нетривиальная идея, как легко понять. Но повторять весь текст (вчерашнего урока) мы не будем.

Есть несколько аспектов в этом. Во-первых, этот «бесчеловечный» Бог, как это ни страшно звучит, гораздо выше, чем «человечный» Бог, чем божественность, ограниченная «лицом» Бога.

Есть такое выражение – «лицо Бога». Любавичский Ребе приводит цитату из Зоара: «Кто такой лицо Бога? Это Рашби», рабби Шимон бар Йохай.

Речь идет о стихе: «Три раза в год пусть предстанет каждый твой мужчина перед лицом Бога», так написано в Торе. И Зогар комментирует и говорит: «Лицо Бога – это Рашби». Ребе приводит эту фразу и говорит, что в этом смысле каждый праведник – это лицо Бога.

Но что нам здесь говорится? Нам говорится, что «лицо Бога» – это «интерфейс», сам Бог совсем на другой ступени.

Что такое «сам Бог» и что такое «не сам Бог»? Мы обычно разделяем «йуд кей» и «вав кей», мы обычно разделяем первые две буквы Имени и вторые две буквы Имени.

Божественность, которая приходит из первых двух букв Имени – она бесконечно выше. Это божественность, которая раскрывается в страдании и в сокрытии. Она бесконечно выше, чем божественность, которая раскрывается в раскрытии, в лице Бога.

Ребе всегда говорил, что мы всегда хотим, чтоб было явное и открытое благо. Но когда происходит что-то страшное, когда происходит что-то необъяснимое – это значит две вещи: это значит, что раскрывается непостижимый аспект Бога, сокрытый, буквы «йуд кей» и еще выше, и это означает, что наша работа при этом состоит в том, чтоб это принять, принятие этого. Т.е. мы не ищем страданий, мы не ищем испытаний, но когда они приходят, мы понимаем, что это приходит из аспекта божественности, который выше понимания. И само это понимание дает человеку силы пережить это. Он здесь использует слово «дифферент», «Дифферент» означает «абсолютно иной».

Когда мы говорим: «лицо Бога», то это некий интерфейс, когда Всевышний разговаривает с нами на человеческом языке.  Есть такое выражение: «Тора говорит человеческим языком». Но иногда раскрывается, можно назвать это аспектом молчания, можно назвать это аспектом пустого пространства, который бесконечно выше.

Есть такая удивительная майса, есть такая удивительная история. Был такой Бейт Йосеф. Кто такой Бейт Йосеф? Во-первых, это традиция называть людей по именам их книг, «Бейт Йосеф» – это название книги, «Дом Йосефа», так она называется. Это комментарий на Шулхан арух. Есть много версий Шулхан арух, самая первая называется «Бейт Йосеф». Что рассказывают про него? Про него рассказывают, что он был такой большой цадик (праведник), что Всевышний ему предназначил ему отдать жизнь за веру, погибнуть за освящение имени Всевышнего. Но в чем-то он провинился, и поэтому у него забрали заслугу заповеди «отдать жизнь за веру», и вместо этого он написал Шулхан арух. Ребе часто рассказывает эту майсу, и это удивительно: он написал книгу, по которой живет весь еврейский народ последние не знаю сколько сот лет. Но он говорит: относительно возможности отдать жизнь за веру – это вообще ничего. Можете себе это представить?

И Шоа, Катастрофа, и люди, которые погибли за веру, и, наверное, те, кто сейчас погибают, защищая Украину – это Кидуш Ашем, это освящение имени Всевышнего. Как-то спросили у рава Авербаха, он был очень известный законоучитель последних поколений, он сказал: «Я не понимаю людей, которые едут на могилы праведников. Могилы солдат, которые погибли, защищая свою страну, гораздо выше, чем могилы самых больших праведников. Т.е. это божественность, которая выше ограничений этого мира, выше разума человека, и те, кто удостаиваются, как ни странно это звучит, те, что удостаиваются, им раскрывается этот аспект. И поэтому наше отношение и к Катастрофе, и тем, кто гибнет сегодня на войне – это не напрасные жертвы ни в коем случае, это раскрытие самой высокой божественности в этом мире.

Это ступень, есть такая фраза – «не человек он, чтобы передумать». Помните, откуда она? Это когда Шауль не дождался пророка Шмуэля, и Шмуэль ему говорит: положи партбилет на стол. Он говорит: «Но я исправлюсь, я то, я се». Он говорит: нет. «Он не человек, чтоб передумать». Вот такая там фраза.

У нас есть как бы лицо Всевышнего, когда Всевышний разговаривает на нашем языке и какой-то есть порядок, какие-то есть законы.

Последний абзац мы не дочитали. Он говорит: относительно Бога, Катастрофа раскрыла в нем «анора элоки», страшность Бога, которая выше, чем образ Адама. Опять же, Адам, который там на троне. Означает ли это, что это настоящее лицо Бога оставляет нас незащищенными, беззащитными? Означает ли это, что мы открыты его произвольному желанию? Означает ли это, что Бог ведет себя капризным образом? Нет ли здесь проникновения мира, в котором нет Бога вообще? Религия учит нас, что нет, не дай Бог, Всевышний не делает зла, Всевышний не поступает несправедливо, Бог веры (надо понять, что значит здесь «веры», может быть, Бог верный, справедливый) и не творящий несправедливости, он праведный и справедливый. Но каким образом тогда есть смысл, лишенный смысла? Как тогда объяснить Катастрофу? Если есть смысл, то тогда это дифферент, он говорит, абсолютно иной.

С одной стороны, это непостижимо на человеческом уровне, с другой стороны – человеческое не может превратиться в нечеловеческое и тем самым его постичь. Какой смысл есть в утверждении, что там есть что-то, какой-то смысл, кроме того, что мы знаем факт того, что есть смысл, но не понимаем по-настоящему? Может быть, это смысл того, что говорит Любавичский Ребе, что он говорит: у нас нет никакого объяснения о Шоа, о Холокосте. Т.е. как бы это выше мира объяснений, выше мира слов. Как мы любим говорить: нет объяснения на уровне слов, но есть объяснение на уровне молчания, как ни странно, есть молчание, которое предшествует словам. И это то, что хочет сказать Ребе, он говорит: у нас нет никакого объяснения о Катастрофе, но мы знаем, что так Всевышний решил.

Если кто-то помнит, у нас когда-то были уроки по раву Амиталю, удивительная личность, одна из тех книг, которая в свое время вернула мне в веру в иудаизм, ни больше ни меньше. Он абсолютно откровенный. Там рассказывается такая история. Он из Венгрии. В 1944 году, когда нацисты захватили Венгрию, конец войны уже был близок, и тем не менее, практически все венгерское еврейство было уничтожено. А ему было где-то в районе 18 лет. Вся его семья погибла, он сам чудом выжил в концлагерях. И после войны он приезжает в Эрец-Исраэль, он делает алию. А у него был товарищ, с которым они обсуждали незадолго до того, как нацисты захватили Венгрию: была возможность перейти границу каким-то образом, в Румынию, по-моему, и спастись. И его товарищ говорил, что «ребята, надо уходить», а Шагар говорил: не надо уходить. И товарищ ушел и остался жив, а Шагар прошел весь этот гейином и тоже остался жив. И вот они встречаются в Эрец-Исраэль, и товарищ его спрашивает: «Ну, что ты скажешь сейчас? Ты еще веришь в Него?» Шагар отвечает: «А что, не верить в Него – это решит какую-то проблему?» Он остался верующим, он возглавил одну из центральных ешив религиозного сионизма, здесь недалеко от нас. Но при этом в нем есть какая-то трезвость. Религия очень часто превращается в опиум для народа. Мы думаем, что мы знаем планы Всевышнего. Одни говорят, что в планах Всевышнего – посадить Любавичского Ребе на трон царя Израиля, другие на эту должность предлагают рава Гинзбурга, третьи предлагают сами знаете, кого, а четвертые говорят, что возвращение в Сион – это тоже значит что-то, признак какого-то избавления и т.д., это религиозные сионисты.

Рав Амиталь как-то сказал в последние годы своей жизни, когда была Ливанская война, он сказал: «А кто сказал, что рав Кук был прав?» Когда его спросили: «Как ты можешь так говорить?» — он говорит: «С тех пор разрушился мир». Рав Кук, как вы понимаете, умер до того. Одно из последних его выступлений, совершенно страшное выступление, может быть, имеет смысл его прочитать, оно как раз связано с прошедшими Рош аШана и Йом Кипур. Он фактически предсказывает там развитие событий в Европе. Я поставлю линк, если захотите, потом прочитаете. Он говорит о трех шофарах. Он говорит, что есть шофар религиозного пробуждения, есть шофар национального пробуждения и есть, как он говорит, нечистый шофар, негодный шофар. Когда нет ни первого, ни второго, то трубят в негодный шофар, без брахи, без благословения. И он говорит, что первый шофар – это шофар религиозного пробуждения, мы не удостоились этого. Второй шофар – это шофар национального пробуждения, но тоже очень многие евреи сказали «зачем». И тогда, он говорит, может прийти третий шофар, т.е. шофар антисемитизма, шофар нацизма, он говорит это в 1934 году, который заставит нас приехать в Эрец-Исраэль. Страшная совершенно статья, ощущается просто предчувствие, видит то, что будет. И это тоже образ Бога, с которым мы встречаемся. В известном смысле можно сказать, что это тот шофар, который сегодня звучит над Украиной.

Облегчает ли это страдания тех, кто потерял своих близких или потерял свое здоровье? Хороший вопрос. Наверное, да. Потому что то, что евреи выдержали 2000 лет преследований, а как бы они это выдержали, если бы они не верили в то, что в этом есть какой-то смысл?

Так или иначе, есть ли смысл в выражении, что там есть какой-то смысл? Может быть, это то, что хочет сказать Ребе Любавичский, что у нас нет никакого объяснения на Катастрофу? Но только мы знаем, что так Всевышний решил. Можно ли использовать эти слова как негативное определение, как дифферент, как абсолютно иной? Есть какая-то философская концепция, которой я не понимаю? Выражение, лишенное смысла, о смысле – может быть, это встреча с чем-то, что пытается выразить себя, но не может это сделать. Такую странную фразу он говорит.

На этом я хочу завершить.

«Дифферент». Тут есть комментарии, можем попробовать понять. Это кто-то из учеников рава Шагара написал, не знаю кто, можно посмотреть.

Он говорит: «Дифферент – это понятие, которое придумал французский философ Жан Франсуа Лютар, это означает ситуацию, когда жертва не способна выразить зло, которое было сделано ему, потому что в тот момент, что он выражает это, это перестает существовать».

Парадокс. В тот момент, что он высказал, что с ним поступили несправедливо – это как бы отрицает само это утверждение.

«Кроме того, молчание также не выражает то, что он хочет выразить. Таким образом, насильник наносит ущерб жертве дважды – само зло, которое он сотворил, и также невозможность его выражения. Классическим случаем, с точки зрения Лютара, такой ситуацией является существование человека, пережившего Катастрофу. Рассказывают вам, что люди, которые способны говорить, находятся в таком состоянии, что никто из них не может это высказать. Большинство их погибло, но те, кто спаслись, говорят об этом чрезвычайно редко. И когда они уже говорят, они говорят только о маленькой части того, что они пережили».

«И как можно знать, что это вообще было?» — это говорит Лютар.

«Я прочитал, исследовал тысячи документов, — говорит кто-то, отрицающий Катастрофу. – Я искал специалистов-историков, я показал им мои вопросы, но это было все впустую. Нет ни одного, который мог бы сказать, что он видел своими глазами газовую камеру». Так говорит человек, отрицающий Катастрофу.

«Видеть газовую камеру будет условием ее существования? Это может убедить того, кто отрицает это? И он говорит, что это все обман, т.е. все, что говорят про «окончательное решение»? Он говорит: «Чтобы убедиться в том, что газовые камеры существовали, я должен увидеть человека, который там был».

Что говорят его противники? Они все погибли. Потому что иначе газовая камера не будет тем, что она должна быть».

«Дифферент», это из Лютара.

«Другими словами, даже если пережившие Катастрофу придут и будут говорить и свидетельствовать о том, что с ними происходило, их свидетельствование не будет иметь значения, потому что они рассказывают о полном уничтожении. Если это свидетельство истинное, то как же они остались живы? Если зло, которое с ними произошло, так велико, каким образом они выжили и как они могут об этом говорить?»

Т.е. получается, что есть какое-то запредельное зло, о котором даже невозможно говорить. Это, собственно, вся тема этой статьи, которую мы изучали. Но с другой стороны, он говорит, что именно в этой запредельности раскрывается наиболее высокий уровень божественности, которая не ограничена лицом.

«Для Лютара, — дальше он говорит, — Катастрофа – это классический случай, но это не единственный случай ситуации, когда жертва не способна объяснить себя».

У нас есть участники из Украины. Мое такое впечатление, что те, кто пережили Бучу и т.д., они не могу об этом говорить, я прав? Вот он об этом говорит, что есть такой запредельный уровень страдания, когда говорить об этом уже нельзя. Это с одной стороны. А с другой стороны, сущность божественности раскрывается именно там.

Лютар говорит, что это не единственный случай. У нас в Израиле очень много обсуждается тема жертв сексуального насилия и т.д. и подчеркивается, что жертвам очень трудно говорить, почти невозможно. Поэтому, особенно в религиозных кругах, многие не жалуются, стыдятся и т.д. Это целая тема, которая достаточно часто здесь обсуждается.

Лютар говорит, что это не единственная ситуация, когда жертва не способна выразить себя, какое-то определенное зло, которое с ним произошло. И как результат того, что он не способен выразить себя, он не может восстать против него и исправить его. И это получается замкнутый круг. С другой стороны, он говорит, любой разговор об этом будет означать, что это на самом деле не произошло. Т.е. когда говорят о том, что произошло, то первая реакция: это было или они это придумали? Оказывается, это психологически обосновано. Он говорит: как только ты начинаешь говорить об этом, это перестает в каком-то смысле существовать. И с другой стороны, молчание не доказывает ничего. И это пустота, молчание без голоса, без эха. (Ишай Меворах)

Что вы хотите об этом сказать?

* * *

Остановимся на том, что, безусловно, то, что сейчас происходит в Украине, те события мирового масштаба без преувеличения, хочется верить, что так же как хасидизм возник после погромов, т.е. после каких-то неизмеримых страданий, раскрылся свет хасидизма, возможно, что то же самое произойдет, если мы удостоимся после этих ужасов этой войны сегодняшней. И поэтому наша задача – раскрывать современную религию, современную веру, современные интерпретации веры. И тогда как бы люди могут пойти за этим. Такая у меня мысль.

Тут есть много парадоксов.  С одной стороны, мы не должны оправдывать Всевышнего, и так Ребе говорил, что нам не надо оправдывать Всевышнего, он сам оправдается. С другой стороны, если человек понимает, что это все страдание из любви, так написано в книгах, то он может подняться на очень высокую ступень. Может ли он это сказать другому – это следующий вопрос. Может это сказать самому себе. Т.е. человек, с которым что-то происходит тяжелое в жизни, может сказать самому себе, что это свет сокрытого мира. Это то, что написано в Тании, часть 4-я, глава 11, в свое время у нас были уроки по ней. И тогда он может подняться на очень высокую ступень. Т.е. люди, которые прошли лагеря и остались религиозными, это чрезвычайно высокая ступень. Они говорят о Боге, которого они знают, даже есть такое выражение, что человек, который проходит через испытание, он знает Бога.

Помните эту фразу Леви Ицхака из Бердичева: «Она говорит, что она знает, но я действительно знаю». Но это анекдот про кухарку. Но про людей, которые прошли через это, написано, что они знают Бога. Я уже не помню, какой там стих приводится, рав достаточно часто это приводит. Они знают Бога, т.е. они постигают эту непостижимую божественность. И в каком-то смысле это люди, которые делают осмысленным наше существование на открытом уровне. Т.е. эти люди, которые прошли через страдания и остались людьми, в смысле живыми людьми, верующими людьми, они в каком-то смысле дают смысл и дают энергию существования всем остальным. Или можно сказать, праведник, который страдает, так тоже можно сказать, праведники, которые страдают, они как бы дают какую-то энергетику всем остальным.

Тот же Клойзенбергский, мы говорили о нем на прошлом уроке, что он потерял всю свою семью, и тем не менее, он возглавил общину и женился заново, и построил новую семью. Но где-то я читал про него, что на свадьбе своих детей он рыдал совершенно невообразимым образом. Эти люди как бы придают смысл в каком-то смысле всему, что мы делаем. Да, мы в основном должны работать на открытом уровне. И мы не должны пытаться подняться туда, куда не нужно подниматься. Но время от времени, иногда мы можем туда заглянуть, и тогда наша вера, можно сказать, становится глубже, может, так сказать.

В Йом Кипур есть такой отрывок в молитве, когда читают про 10 больших раввинов, которые были казнены во времена римских преследований. Там совершенно жуткие натуралистические описания их смерти, я не способен это читать, я убегаю всегда, когда читают это. Но тем не менее, мы можем понять, что те, кто прошли страдания, они придают глубину и смысл нашей веры. Без них это просто превращается в «эйхут хаим», есть такое выражение, качество жизни, просто по кайфу быть религиозным. Это не значит, что это плохо, это нормально. Но там внутри должно быть что-то более мощное.