Шломо Карлебах. Истории души. Кладбище в Зихрон Яаков. 16 мая 2022

Несколько лет назад я выступал перед водителями автобусов. Знаете, что водители автобусов – это самые замечательные люди в мире? Это был пикник в парке. Водители приехали со своими семьями, женами, детьми, пригласили меня выступить перед ними, петь перед ними, немножко говорить. Я им сказал: это совсем не просто быть водителем автобуса. Когда кто-то заходит и спрашивает, как доехать из Тель-Авива в Хайфу, например, может быть, он на самом деле спрашивает: скажи мне, дорогой водитель, что мне делать со своей жизнью? Я уже не знаю, куда идти. Я благословляю вас, святые водители, чтобы вы всегда могли ответить тому, кто обращается к вам.

В перерыве я ходил между ними, разговаривали. И вот подходит ко мне один водитель и говорит: разреши мне сказать тебе что-то. Когда я делаю Кидуш в ночь субботы – это святое. Но когда моя жена зажигает свечи – это самое святое. Удивительно, этот водитель выглядел простым, но оказался совсем не простым. Кем-то, с кем можно говорить.

Мы подошли ближе друг к другу и он начал рассказывать мне:

– Знай, что когда ты сказал, что каждый водитель – это маленький ребе, особенно когда у него спрашивают дорогу – это правда. Относительно этого я должен рассказать тебе историю, которая произошла со мной несколько недель назад.

Я последний водитель на линии Хайфа – Тель-Авив, последний автобус. Примерно после Зихрон Яаков есть старое кладбище. Напротив этого старого кладбища есть остановка. Это не совсем остановка, но если кто-то там стоит, я останавливаю. Несколько недель назад я видел, что там стоит женщина. Я остановил. Было уже очень поздно, автобус был пустой. Когда она поднялась, я увидел, что она очень взволнована.

«Скажи мне, ты видел ее?» - «Кого?» - «Женщину, которая стояла рядом со мной на остановке».

На самом деле я не смотрел, не обращал внимания. Она была в состоянии духовного взрыва, нервного приступа.

Я сказал ей: «Садись за мной и расскажи мне, что произошло».

Откройте свое сердце, друзья, это удивительная история.

Она рассказала:

«Я родилась в Лобзе, Польше. Когда пришли немцы, мне было 4 года. Я любила своих папу и маму. Больше всех я любила своего дедушку. Между мной и дедушкой сложился такой глубокий контакт, совершенно особенный. Очень тяжелый период прошел над нами в Лобзе, под немецкой оккупацией. Когда я плакала, мои родители подходили ко мне, но первым подходил дедушка. Иногда у меня было ощущение, что еще до того, как я начинаю плакать, когда я плачу только в своем сердце, мой дедушка уже чувствует. Опасность приближалась все больше и больше.

Одним утром мне мама сказала: «Я очень огорчаюсь, девочка моя, но ты должна будешь провести несколько дней в нееврейской семье».

Моя мама привела меня к ним, и перед тем, как мы расстались, она сказала: «Послушай меня. Обещай мне, что ты будешь вести себя хорошо и не будешь делать шум. Я обещаю забрать тебя через несколько дней».

После того как мама ушла, ко мне подошла хозяйка дома с большим ножом. Она подняла его надо мной и сказала: «Если ты будешь плакать, я вынуждена буду убить тебя, потому что это подвергнет опасности меня и моих детей».

Мне было только 7 лет, я никогда так не боялась. С этого момента я перестала плакать до конца войны. С трудом произносила слово, но глубоко внутри я плакала постоянно, я спрашивала себя: слышит ли сейчас мой дедушка, как я плачу?

Война закончилась. Я сделала алию вместе с тысячами сирот. Я женилась, вырастила детей. Я все время помнила своего дедушку, но никогда о нем не рассказывала, это было слишком глубоко.

И вот несколько недель назад меня пригласили на какую-то вечеринку. Люди начали рассказывать друг другу свои истории, где они родились, что с ними произошло во время войны. Когда я сказала, что я из Лобзи, кто-то сказал: я тоже из Лобзи. «Как тебя зовут?» Я сказала ему. И как-то мы упомянули моего дедушку. Мой собеседник сказал: я знал твоего деда, и в Польше, и в стране. «Ты знаешь, что твой дед выжил в Аушвице?» Я была потрясена. «Когда я встретил твоего деда в Эрец, он мне сказал, что наверно никто из его семьи не выжил, кроме внучки, которую спрятали у неевреев. Он думал, что после войны тебя привезли в Эрец Исраэль, и начал искать тебя. Грустно рассказать тебе, что после нескольких лет поисков он отчаялся найти тебя. Он умер от огорчения. Я знаю, что он похоронен на старом кладбище около Зихрон Яаков».

Я не могу объяснить тебе то потрясение, которое я пережила. Вдруг мой дедушка был снова жив. Сегодня утром я решила поехать на кладбище, чтобы найти его могилу. Я ходила там много часов, и только ближе к заходу солнца нашла.

Я стояла напротив его могилы. Так много лет мы не разговаривали. Я стояла около могилы и плакала. «Дедушка! Никогда никто не мог заменить тебя в моем сердце. Ты знаешь, как я люблю тебя, дедушка. Ты знаешь, как мне тебя не хватает». И так я плакала, как никогда в жизни не плакала. Весь плач, который был во мне годами, прорвался наружу.

Я сказала: «Дедушка, я прошу тебя, скажи только одно. Все эти годы, когда ты слышал, как я плачу внутри, ты слышал меня?»

И вдруг, я не знаю, откуда, в мое сердце вошла мысль: «А может, моя мама жива? Может, она ищет меня?» Я сказала: «Дедушка, скажи мне, где моя мама? Я тебя прошу». Я была уставшей. Я не знаю, что произошло, но вдруг из тьмы появляется женщина. Лицо я не могла видеть. Она подошла ко мне, обняла меня, поцеловала меня. Каждый может обнять и поцеловать, но как она это сделала, это только один человек в мире. Как можно забыть материнский поцелуй, материнские объятия.

Она держала меня близко к своему сердцу, и сказала на идиш: «Моя дорогая девочка. Я клянусь тебе, что твой дедушка слышал тебя все время. Я клянусь тебе, что твой дедушка слышит тебя и сегодня тоже».

Я сказала: «И где моя мама?». Она продолжила: «Твой дедушка слышит тебя постоянно».

Трудно сказать, сколько времени это происходило. В конце она сказала: «Моя девочка, уже поздно. Давай я возьму тебя и провожу на остановку автобуса».

«Ты видел ее?»

Это история, которую я удостоился услышать от водителя автобуса.