15

Вопрос: — Свое – хорошо, это отлично. Вот как раз это очень интересные все ворты на эту тему. Но когда молодой человек, девочка, девушка или парень, он только приходит, только начинает. Он же все равно на чужих келим (сосудах) учится, т.е. все равно он должен начинать с чего-то чужого. Правильно я понимаю или как? А потом он выходит хоть на какую-то свою прямую. — Я у Йоэля Шпица видел какой-то ворт (я читал эту книжку в Шаббат), когда рав Штейнзальц пришел на какое-то собрание какого-то педсовета в какой-то школе и его попросили выступить. Он не всегда был политкорректный человек. Его ждали, почтительно молчали. И он начинает говорить. Первая фраза которую он произнес: «По крайней мере, не надо портить детей».

Маниту о христианстве. «Израиль как миф», — заголовок. С точки зрения христианства. Христианство относится к Израилю как к некоторому посреднику между Всевышним и народами мира. Мы знаем, как зовут этого человека, который посредник. Иисус – это Израиль в аспекте Б-га. Все истории о нем – это истории, которые взяты из Танаха, начиная от истории рождения Ицхака. Это та же самая история христианства, это мифология еврейской истории. Христианство говорит: мифологизация реальной истории народа Израиля.

Есть такое слово, которое мы часто употребляем, но всегда затрудняемся его перевести – «итбоненут». «Итбоненут» переводится как медитация, размышления о Боге, так, наверное, понятней. В общем, написано, что надо думать о величии Бога. Но что это в точности означает? Можно взять какие-то тексты, которые написаны в книгах. Можем взять даже книгу Тания. Это беседа для студентов ешивы. Можно взять даже то, что написано в Тании. Но нужно знать, что не все, что написано в Тании, говорит ко мне лично сегодня. Рав здесь говорит нечто очень важное, на мой взгляд. Надо понимать, что не все, что написано в книге, обращено ко мне лично сегодня. Например, если написано, что надо думать о величии Бога с помощью миров. И мы представляем, что от земли до неба — 500 лет. Так написано, 500 лет ходьбы.

У нас на этой недели будет Хай-Элул. Хай-Элул – это день рождения Баал Шем Това и Алтер Ребе. Здесь какой-то текст, посвященный этому. Попробуем его прочитать. Между днем смерти и днем рождения. В Хай-Элул мы празднуем день рождения двух великих светил. (Это весь фокус Штейнзальца, что он нашел какой-то свой путь. Он взял старые тексты, но он их одел на себя, он пропустил их через себя). В Хай-Элул мы празднуем два дня рождения – рав Исраэль Баал Шем Това и Баал Атания. И само то, что мы вообще вспоминаем по день рождения, это необычно. Потому что мы примерно представляем, когда жилите или иные деятели истории, и когда у них йорцейт, день их смерти. Но, как правило, мы не знаем их дня рождения. День смерти подчеркивается больше. Есть только считанные люди во всей еврейской истории, когда мы знаем точную дату рождения. Я хочу задать вопрос: почему у нас так много дней смерти и так мало дней рождения?

Что такое Авода Зара? Авода Зара – это чужая работа. Что такое чужая работа? Когда ты берешь чужие представления о Боге и пытаешься их надеть на себя. Результат – «идолы их серебряные и золотые, уши у них и не слышат, глаза у них и не видят» и так далее. То есть когда человек пользуется чужими представлениями о Боге, он становится истуканом, который не видит и не слышит, к сожалению. Это часто происходит. И путь к иудаизму идет из оставления Аводы Зары. Есть оставление Аводы Зары глобальное, но есть также оставление Аводы Зары также внутри иудаизма у каждого на своем пути.

(Что такое святость? Что такое кдуша? Можно ли изобрести какой-то «кдушометр»? Если нет, то, по крайней мере, где оно берется? Я пришел к выводу, что надо читать рав Кука. Потому что если есть кто-то, где кдуша находится в чистом виде, что называется, один из источников – это, безусловно, рав Кук). Требование очищать свои эмоциональные качества. (Требования очистить свои мидот. Слово «мидот» имеет несколько смыслов. Самый простой смысл «мида» — это одежда. Другой перевод слова «мида» означает мера, то, как обычно переводят. Семь мидот – это семь сфирот эмоциональных, называется мидот.

Продолжаем читать (и пытаться понять) Розенцвейга Пусть человек, как червь, заползет в складки нагой земли, прячась от проносящихся над ним с шипением снарядов слепой и неумолимой смерти. Пусть он с принудительной неизбежностью чувствует то, что обычно он никогда не чувствует: что его Я было бы Оно, если бы умерло, — и пусть поэтому с каждым криком, еще рвущимся из его горла, он выкрикивает свое Я против неумолимой смерти, которая угрожает ему таким немыслимым уничтожением. Это очень такая видимая картина человека, который сидит в окопе и ощущает этот страх смерти, этот крик — его борьба со смертью. Приходят философы и говорят: «А нам на это нет никакого дела».

Освенцим как вызов философии и теологии. Есть люди, у которых есть обостренное переживание смерти как вызова. Это то, с чего начинается, в сущности, Розенцвайг. Он говорит: как вы можете не слышать свист снарядов и стон раненых. А другие говорят: а мы не слышим, а мы не видим. Как вы можете не видеть в Освенциме вызов философии и теологии? Интересно, в этом заголовке, когда я пару дней назад прочитал, — ну, вызов теологии — мы привыкли слышать об этом, а вызов философии – мы не привыкли слышать об этом. Это как бы новость этой статьи. Поэтому хочется ее прочитать.

Встреча субботы у Ружинского Ребе. Как же прекрасен этот мир. Как бы было прекрасно, если бы в каждый канун Шаббата я мог бы взять мою супругу и моих детей в поле, на природу, и встречать Шаббат там. Гвалт, гвалт! Как прекрасен мир Всевышнего. Как прекрасен мир, когда заходит Шаббат, когда вдруг открывается глубокая святость, которая находится в нем. Здесь, дорогие друзья, я хочу рассказать, поделиться с вами историей. Знайте, что очень немногие праведники удостоились имени святых в глазах других праведников.