Как Зехарья-Иерухам влиял на гоим и вел их по праведному пути. – Отзвуки немировской резни. – В тогдашнем городе Вильне.
Зехарья-Иерухам был очень одаренным мальчиком. Когда он появился в Бресте одиннадцатилетним мальчиком, он знал уже наизусть несколько трактатов Талмуда. Он обладал острым умом и феноменальной памятью. Стоило ему только раз заглянуть в книгу и он мог тут же все пересказать наизусть. Поэтому звали его Немировским иллуем. Раввин города Бреста гаон р. Моше-Яаков взял его к себе заниматься вместе с его сыном иллуем Цви-Иршем, который был на два года старше Зехарья-Иерухама.
Немировский сирота был красив собою, но из-за его трагических переживаний на его лицо легла тень глубокой печали, что придавало ему вид старика. Интересны расхождения во мнениях среди ученых талмудистов Бреста относительно Зехарья-Иерухама. Поскольку этот сирота молился в синагоге за амвоном, всплыл вопрос, может ли он до своей бар-мицвы быть представителем молящихся (хазеном). Некоторые ученые считали, что не может. Но гаоним Бреста решили, что в данном случае, ввиду того, что Зехарья-Иерухам был не по летам развитым мальчиком, ему разрешалось одеть талит и тефилин с произнесением соответствующих берахот.
В течение шести лет занимался Зехарья-Иерухам очень прилежно изучением Талмуда. В семнадцать лет он был аттестован брестскими гаонами. Раввин Бреста гаон р. Моше-Яаков умер, и его сын р. Цви-Ирш занял его место. Между тем отправился Зехарья-Иерухам в Гродно, где была большая ешива, которую возглавлял гаон р. Рефаель-Давид. Этот гаон был внуком гаона р. Давида Зильцбурга, который был учеником гаона р. Иосефа Каца, раввина города Кракова. Гаон р. Иосеф Кац был учеником одного из учеников Мааршала.
Два года проучился Зехарья-Иерухам в Гродне у р. Рефаель-Давида. Там познакомился немировский иллуй с раввином города гаоном р. Биньямин-Вольфом и подружился с его сыном Иеудой. Во время нахождения в Гродне посетил Зехарья-Иерухам несколько раз гаона р. Нафтали-Ирца Гинзбурга в Пинске. Рош-ешива присвоил Зехарья-Иерухаму титул «Море морену» и хотел его женить на своей внучке, дочери его единственного сына р. Авраам-Шеломо, но р. Зехарья-Иерухам решил отправиться «справлять галут».
Находясь в ешиве, слышал р. Зехарья-Иерухам о величии слуцкого магида р. Бецалела и о великом слуцкинском гаоне р. Аарон-Моше, которому было уже тогда НО лет и который в течение 80 лет изучал Талмуд в уединении. Р. Зехарья-Иерухам пожелал заниматься у этих двух гаоним.
Престарелый гаон очень обласкал р. Зехарья-Иерухама, особенно, когда узнал, что он происходит от знаменитой семьи «голубок». Р. Аарон-Моше был также родственником Рамо, от которого происходила семья р. Зехарья-Иерухама. Из Слуцка отправился р. Зехарья-Иерухам странствовать по ряду городов и местечек Всюду, куда бы он ни попал, он всегда находил кого-нибудь, от которого он мог чему-нибудь научиться. В Кремениие, где находилась ешива «Оел-Ицхак», по имени ее основателя р. Ицхака Коена, ученика Мааршала, он слушал лекции гаона р. Иехезкиель-Меира. Он нашел там также огромное собрание книг в ешиве и провел целые недели за этими книгами.
Р. Зехарья-Иерухам подался теперь к Немирову, откуда он бежал десять лет тому назад, после того, как вся его семья была вырезана бандами Хмельницкого. Чем ближе он подходил к Немирову, тем больше он узнавал подробностей о страшных событиях тех дней, о том, что произошло тогда в этом городе, из которого он спасся ребенком. Когда он прибыл в Немиров, он нашел город все еще в руинах. Он узнал теперь больше подробностей и о своей погибшей семье.
Из Немирова он пошел в деревню, где находилась когда-то колония «голубок». В деревне жила теперь только одна еврейская семья – р. Менделя-мельника, глубокого старца. Р. Мендель был одним из трех евреев, которых крестьяне спасли в дни погрома. Остальные два еврея давно уже покинули деревню.
Р. Мендель-мельник показал р. Зехарья-Иерухаму дома, где жили когда-то колонисты, особенно дом «святого старца», как называли деревенские мужики основателя колонии р. Зехарья-Иерухама, имя которого носил немировский иллуй. Дома были уже стары и подперты бревнами, чтобы не распались. Во всех домах жили теперь другие люди. Только дом, в котором жил некогда сам «святой старец», пустовал. Дом был обмазан глиной и побелен снаружи, а вокруг него был разбит большой сад.
Крестьяне деревни все еще с большим почтением отзывались о «святом старце». Они говорили, что с тех пор, как старец поселился у них, не было выкидышей у женщин или скота. Когда старец жил в деревне и кто-либо заболеет, бывало, или заболеет у кого-либо животное, приводили за помощью к нему. Он давал больному человеку или животному попить водички и поесть кусочка хлеба, наказывая при этом положиться на Б-га и быть честным, и тогда больные выздоравливали.
В течение четырех лет, прожитых старцем в деревне, не случилось там кражи. До этого же было не так. Мужики не могли удержаться от соблазна воровать. Случилось раз, что у еврея выкрали из сарая овцу и теленка, а из сарая мужика выкрали корову и лошадь. Нашлись в деревне два брата, на которых пало подозрение в совершении этих краж. У них было еще два брата, которые жили в другой деревне. Братьев взяли на допрос, но они отрицали все и вся. Доказательств против них не было, и их отпустили.
Не прошло и месяца, как один из братьев вдруг умер. Прошел еще месяц; один из братьев из другой деревни пошел в лес рубить дрова и на него упало дерево, перебившее ему позвоночник. Третий брат пошел зимою по льду через реку, лед под ним подломился, и он утонул.
Гоим приняли это за доказательство виновности всех трех братьев в краже, за что они и были наказаны свыше. Они не послушались «святого старца» и поплатились за это своими жизнями в течение одного года. Четвертый брат клялся тогда, что он к кражам не причастен; на самом же деле он о них знал. Заболел и он. Тогда он пришел к «святому старцу» просить его помощи.
Старец заверил его, что если он правду говорит, что он в кражах не участвовал, то он в этом году не умрет по примеру своих братьев. А за то, что он не пожелал выдать своих братьев, зная, что они и есть разыскиваемые воры, за это он останется больным всю жизнь. Старец посоветовал ему выкупить себя, заплатив пострадавшим за совершенные братьями кражи. Мужик отказался сделать это и проболел два года. На третьем году он последовал совету старца и выздоровел. С тех пор имя р. Зехарья-Иерухама стало известно у гоим; они назвали его «святым старцем».
Когда р. Зехарья-Иерухам и его семья перебрались жить в Немиров, откупили гоим, а также деревенские евреи этот дом и сад вокруг него. Дом остался пустым. Когда в деревне случалась свадьба, впускали молодоженов в этот дом, что считалось как бы символом счастья. Сад обрабатывали деревенские жители по жребию, а урожай от этого сада раздавали бедным людям – евреям и неевреям.
Когда жители деревни узнали, что молодой р. Зехарья-Иерухам приходится внуком «святого старца», они оказали ему большой почет и предложили занять дом с садом, если он пожелает у них поселиться. Но р. Зехарья-Иерухам и не помышлял об этом. Он продолжил свои странствования.
Р. Зехарья-Иерухам остановился в Людмире, где он беседовал на темы Торы с тамошним раввином, известным гаоном, р. Шеломо-Нафтали и его сыном иллуем р. Нахманом. Оттуда он отправился в Луцк.
В Луцке проживал тогда гаон р. Песах Кац, слывший чудотворцем. Его сын р. Моше Коен был местным раввином. Будучи в Луцке, познакомился р. Зехарья-Иерухам с странником, в котором он признал скрытого цадика и гаона. Р. Зехарья-Иерухам не отставал от него, но тот категорически отказался назвать себя.
Два месяца сопровождал р. Зехарья-Иерухам этого старца в его странствиях, не зная даже его имени и откуда он родом. Случилось так, что на третьем месяце их совместных странствий – это было в первые дни месяца Ниссан, – у ни стара был йорцайт. Ему следовало быть вызванным к чтению Торы, и он назвал себя шамешу. Тогда р. Зехарья-Иерухам впервые узнал, что этого нистара зовут р. Нахум-Тувья, а отца его Шеломо. Большего узнать о нем не удалось.
Оба они отправились в Вильну. Вся область вокруг Вильны была тогда опустошена. Это было сразу же после русско-польской войны. Область была занята русскими при помощи казаков, которые разрушили города и местечки. Царствовал тогда в России царь Алексей (Михайлович Романов), который выказывал в известной мере свое расположение к евреям. И было это потому, что благодаря энергии и духу предприимчивости евреев вновь начали оживать и отстраиваться уничтоженные во время войны города и местечки, особенно же город Вильна, сильно пострадавший от войны. Царь предоставил даже особые привилегии евреям.
Вильна и другие города и местечки области начали восставать из руин, деревни же все еще оставались разрушенными, особенно – помещичьи усадьбы. Помещики разбежались, а мужики были убиты на войне или попали в плен.
Видя угрожавшую им опасность умереть с голода, начали евреи брать в аренду у правительства участки земли для обработки. Правительство обеспечило евреев семенами и за это получало от них определенную часть урожая.
Вокруг Вильны было также много садов, посаженных польскими шляхтичами при помощи ученых агрономов и ботаников. Евреи арендовали эти сады у правительства и делились урожаем с ним.
Таким образом, область начала вновь оживать. Евреи нанимали женщин и детей павших на войне крестьян в помощь себе для обработки полей и снятия урожая фруктов в садах. На таких же условиях снимали евреи в аренду у правительства винокуренные заводы, мельницы и т. п. предприятия, принадлежавшие помещикам.
Раввины Вильны увидели, что это может причинить евреям большое зло. Польские помещики скажут, что евреи «захватили» их добро и что они поступили в услужение к русским, победившим поляков. Было поэтому созвано общее собрание общины и решено, чтобы евреи, арендующие земельные участки, сады, винокурни и мельницы у правительства выделяли из своих доходов известную часть в пользу хозяев-помещиков, а поскольку эти помещики отсутствовали и не могли получать своей доли в натуре, арендаторы обязаны были продавать долю хозяев в хлебе и фруктах, а вырученные деньги откладывать для помещиков. И все это следовало надлежащим образом оформить, чтобы не говорили, что помещиков обманули.
Это было важным шагом на пути сохранения доброго еврейского имени и предупреждения возможности возведения на евреев напраслины со стороны побежденных поляков.
И все же это не предохранило евреев от подстрекательств против них и наветов на них со стороны ряда польских враждебных элементов. Они попросту завидовали евреям за их успехи в делах; они начали доносить на них правительству и даже послали делегацию к царю в Москву, требуя изгнать евреев из Вильны и области. Они сообщили также помещикам, не осмелившимся еще вернуться в свои имения, что евреи «забрали» их добро.
К счастью для евреев, царь не дал провести себя подстрекательствами против них. Вместо этого он потребовал от виленского губернатора объявить евреям его признательность за их энергию и деятельность, а также особо наградить тех евреев, которые этого заслужили. А поскольку поляки заявили, что если царь не примет мер против евреев, они сами отомстят евреям, то царь приказал, чтобы были приняты нужные меры для защиты евреев.
Не поддались подстрекательствам против евреев также и помещики-беженцы. Наоборот, они сообщили, что евреи показали свою честность тем, что добровольно выплачивают им часть своих доходов, получаемых с помещичьих владений. Некоторые из этих помещиков послали евреям благодарственные письма за то, что ими сделано уже и просили продолжать работать и дальше на их землях.
Когда р. Зехарья-Иерухам и нистар р. Нахум-Тувья прибыли в Вильну, материальное положение евреев там было весьма хорошее. Зато в духовном отношении их положение было неважное, несмотря на то, что некоторые из знаменитых талмудистов, бежавших из Вильны при нашествии казаков, уже вернулись в город. Резня, устроенная казаками в 5415 году (1655 г.), когда в Вильне и области было убито двадцать пять тысяч человек, не была еще забыта.
Известные четыре виленские гаоним того времени – р. Моше Ривкис, автор труда «Беер-агола»; р. Эфраим, автор книги «Шаар-Эфраим»; р. Шабси Коен, известный под именем «Шах»; р. Аарон-Шемуэль из Койденова и др. нашли себе с течением времени прибежище в других общинах. Виленская община прилагала усилия, чтобы отозвать их обратно в Вильну.
Для р. Зехарья-Иерухама и нистара все это было ново; во время нахождения в Вильне они еще многое услышали и узнали. Они пробыли в Вильне четыре месяца, жадно глотая все то новое в области Торы, что им удалось услышать от ученых талмудистов города и от имени тех талмудистов, которых сейчас в городе не было. Так, например, слушали эти два странника с большим интересом примечания р. Моше Ривкиса на трактаты Талмуда «Зевахим» и «Менахот». Эти замечательные примечания прямо-таки открыли им глаза.
О «Шахе» слышали эти странники два рассказа, произведите на них большое впечатление. Первый из них гласит, что «Шах» так углублялся в учебу, что попросту не знал и не чувствовал происходящее вокруг него. Однажды он пошел заниматься на крыше дома, ища уединенное место, и начал шагать по крыше вперед и назад, пока, совершенно забывшись, он начал переходить с крыши на крышу соседних домов, ступая через пространство, отделяющее эти дома. Внизу на улице собрались люди, наблюдавшие это чудо в страхе за него, как бы не случилось несчастья. Но «Шах» всего этого не замечал.
Второй рассказ повествует о том, как однажды заболел сын «Шаха» р. Моше; отец очень переживал и все время молился за полное выздоровление сына. Но р. Моше становилось с каждым днем все хуже, и он был уже при смерти. Тог-да «Шах» обратился к Б-гу, заявив, что за здоровье сына он жертвует своими новинками в Торе, созданными им в этот день. С этих пор р. Моше начал выздоравливать.