Новый Биньямин и новый Вольф. – Еврейская музыка и гулянки у гоим. – Новый любавичский раввин. – Раввин, ставший магидом.
Любавичу опять представилась возможность наблюдать крепкую дружбу двух друзей, носивших имена Биньямина и Вольфа. Вместо старого р. Биньямина, тайного цадика, подрастал теперь сын его наследников Цви-Арьи и Леа-Брайны, носивший его имя – Биньямин; подрастал также и сиротка Вольф, носивший имя своего отца-мученика р. Вольфа-сапожника. Оба мальчика учились вместе и вместе воспитывались. Оба выказывали недюжинные способности и большое прилежание. Все местечко говорило о них и любовалось ими.
Когда оба мальчика подросли и накопили знания, повел их Цви-Арье к тогдашнему любовичскому раввину р. Шалом-Шеломе, чтобы он их проэкзаменовал. Раввин очень хвалил мальчиков и передал их в руки своего сына – иллуя – р. Иосефа для обучения. Вскоре скончался гаон р. Шалом-Шеломо, и место раввина занял его сын р. Иосеф. Мальчики продолжали учиться у р. Иосефа и их знания росли вместе с ними.
Помимо своей учености в области Торы, отличился Биньямин также своими музыкальными способностями. Он красиво пел и хорошо играл на скрипке. Люди слушали его пение и игру и были от них в восторге. Такую сладость им никогда раньше испытывать не пришлось.
Четыре года были Биньямин и Вольф учениками любавичского раввина р. Иосефа. За это время они выросли и стали уже юношами. Пора было подумать об их женитьбе. В обоих случаях это было заботой Цви-Арьи и Леа-Брайны. Для Вольфа они предназначили в невесты свою собственную дочь Сарру.
Свадьба сироты Вольфа с Саррой была радостным событием не только для Цви-Арьи и Леа-Брайны, но и для всего Любавича. Все местечко от мала до велика явилось на эту свадьбу. Торжество венчания и всю свадьбу украсили пение и скрипичный концерт Биньямина, товарища жениха и брата невесты.
Неожиданным гостем на свадьбе оказался один из помещиков по соседству с Любавичем, который прибыл специально, чтобы послушать пение и игру Биньямина. Об исключительном даровании Биньямина как музыканта он был наслышан давно и пожелал теперь убедиться в этом лично.
Биньямин очень понравился помещику своим пением и игрой. Это видно было из того, что когда помещик устроил у себя в усадьбе гулянку, он послал верхового к Цви-Арье с требованием прислать к нему своего сына Биньямина петь и играть на балу. Биньямин явился вместе с двумя-тремя другими еврейскими юношами, и они пели и играли на помещичьем балу перед высокими гостями, соседними помещиками.
В то время как Биньямин и его товарищи пели и играли, помещики занимались едой и особенно питьем и наслаждались вволю. Одному сильно опьяневшему гостю захотелось подшутить над Биньямином. Он потребовал, чтобы Биньямин одел звериную шкуру, стал на перевернутой бочке и играл на скрипке. Пьяного помещика мало трогали пение и игра еврейского парня и его товарищей, певших и игравших лучшие и красивейшие песни и мелодии. Ему захотелось, чтобы Биньямин выглядел забавным и стоял в смешной позе.
Остальные гости, также сильно опьяневшие, подражали этому забулдыге. Им понравилась мысль подшутить над еврейским юношей. Биньямин был вынужден удовлетворить прихоть пьяных помещиков.
Но все это было еще пока не самое худшее. В помещичьей усадьбе гулянка продолжалась несколько дней подряд. Собравшиеся помещики продолжали веселиться и все время придумывали себе новые забавы. Одному из них пришло в голову еще больше позабавиться на счет Биньямина. Он велел принести большую бочку и наполнить ее водой. Затем он приказал Биньямину залезть в бочку с водой и оттуда петь и играть на скрипке.
Биньямину пришлось напрячь все свои силы, чтобы вода не захлестнула его во время пения и чтобы руки его были свободны для игры на скрипке. Это было страшно мучительно и связано также с немалым риском для жизни.
К тому же Биньямину пришлось делать вид, что он все это принимает в шутку, что ему тоже «доставляет удовольствие» эта дьявольская шутка...
Можно себе представить, как чувствовал себя в то время благородный, талантливый молодой ученый – Биньямин. Понятно, что домой вернулся он с сильно уязвленным сердцем. Он уже знал теперь, как мало стоят евреи в глазах гоим, как бы сильно ни пожелали евреи отличиться перед ними.
Все же помещик, в усадьбе которого Биньямин занимал его гостей, выказал также и признание талантов Биньямина. Он построил в Любавиче здание, и когда Биньямин женился, он ему поднес этот дом в виде свадебного подарка.
После свадьбы Биньямин продолжал свою учебу у того же раввина р. Иосефа. На жизнь давал ему его отец Цви-Арье.
Раввин р. Иосеф начал выказывать склонность пойти своей собственной жизненной дорогой. Время от времени он отправлялся «справлять галут». Он задерживался в пути полгода и затем возвращался на свое место раввина. На время своего отсутствия он оставлял вместо себя своего ученика р. Биньямина.
Так прошло десять лет. Все это время р. Биньямин отдавал себя целиком изучению Торы и служению Б-гу. Он пользовался полным покоем, поскольку его отец обеспечивал его всем необходимым. Но вот Цви-Арье умер, и р. Биньямин лишился этой опоры. Тогда, – это было, по-видимому, около 5496 года (1736 г.), – созвал раввин р. Иосеф общинных деятелей и заявил им следующее: «До сих пор я обычно уходил «справлять галут» на несколько месяцев, и я сам назначал на свое место на это время моего ученика р. Биньямина. Теперь же я намерен оставаться в галуте не менее двух лет подряд. Мне не подобает самому предложить р. Биньямину занять должность раввина у нас Я хочу, чтобы это сделали вы».
Деятели общины согласились с предложением раввина. Все были уверены, что р. Биньямин достоин быть раввином Любавича.
Перед уходом из Любавича р. Иосеф потребовал от нового раввина р. Биньямина, чтобы он выплачивал его жене и единственной дочери часть своего жалованья на посту раввина. Р. Биньямин согласился, и р. Иосеф смог с легким сердцем пуститься в путь добровольного изгнания.
Через два года вернулся р. Иосеф из галута. Но он больше не захотел быть раввином. Он сказал, что р. Биньямин больше соответствует этому посту, тем более, что местечко очень довольно своим молодым раввином. А как же быть с р. Иосефом? Тогда община решила единогласно назначить р. Иосефа местечковым магидом и наставником общины.
Теперь проявил себя р. Иосеф уже в новой своей роли магида. При этом он пошел по совершенно новому пути, целиком отличному от обычно принятого проповедниками тех времен. В Любавич, как и в другие города, городишки и местечки, часто наезжали такие проповедники. Они читали свои проповеди в синагоге, и проповеди их были все на один лад. Магиды сильно укоряли народ и нагоняли большой страх на слушателей, рисуя во всех ужасных подробностях и представляя наглядно потрясающие сцены ожидающего грешника страшного наказания и страдания Нередко такой магид своими нагоняющими ужас проповедями добивался потрясающего эффекта – все слушатели тут же разражались громкими рыданиями и стенаниями. Весь воздух в синагоге был наполнен охами, вздохами, и всхлипываниями как на женской, так и на мужской половине.
Совсем иным был метод проповеди нового магида. р. Иосефа. Он не обрушивал на грешников громов и молний. Он не выпускал из своих уст ни одного проклятия. Он не говорил о геенне и не пугал народ страшными страданиями в аду. Он также не рассказывал подобно другим маги дам об ангелах в роли палачей и об издевательствах над грешниками. Вместо этого он рассказывал обо всем том хорошем, что ждет изучающих Тору и ислолняющих ее заветы. Он вообще не желал привлекать народ к Торе и ее заветам путем страха, который ему надлежало нагонять на своих слушателей, а наоборот – путем завоевания сердец молодежи и стариков, мужчин, женщин и детей добротой, сердечностью, а главное – разумом.
Р. Иосеф именно того и желал, чтобы евреи – мужчины и женщины – шли по праведному пути любовно и разумно. Он говаривал обычно, что помимо великой награды, которую еврей получает за творимое им добро, он доставляет великую радость своему Творцу.
Это было уже нечто совершенно отличное от проповедей старого типа. Своими проповедями, своей душевностью завоевал р. Иосеф сердца своих слушателей.
А когда р. Иосеф говорил о Всевышнем, о Творце вселенной, это было также нечто совсем другое, новое, до того неслышанное. Он не говорил о наводящем ужас «Б-ге мстителе», перед кем тленный человек должен всегда только трепетать. По его проповедям выходило, что Всевышний милостив, благотворителен; от Него истекают любовь и добро; единственное Его желание – это, чтобы человек шел по указанному Им пути. Б-г не желает, чтобы грешник умер или, чтобы он был наказан за свои недобрые дела; Б-г желает, чтобы грешник покаялся и жил и наслаждался Б-жьим миром. Р. Иосеф как магид отличался также и тем, что он глубже вникал в смысл сказаний наших мудрецов и объяснял и комментировал их особым образом, извлекая из них глубочайшие и красивейшие идеи. Главным же образом он возбуждал в народе любовь к Б-гу. Он говорил, что любовь к Б-гу – это сама основа иудейства, и что любовь предшествует Б-гобоязни. Любовь к Б-гу и трепет перед Ним – оба одинаковые по значимости мицвот, проповедовал р. Иосеф, и все же сначала любовь, а затем боязнь. Ведь сказано в Библии: «И люби Превечного, Б-га твоего», и затем лишь добавлено: «Бойся Превечного, Б-га твоего». Отсюда вытекает, по мнению р. Иосефа, что любовь к Б-гу предшествует боязни Его.