Рассказ «Старого ребе» о деятельности Баал-Шема до своего объявления. – Когда нужно помогать еврейскому телу, а когда – еврейской душе.
«Старый ребе», р. Шнеур-Залман За"Л, называл Баал-Шема «дедушкой», потому что он был учеником одного из учеников Баал-Шема – р. Иссохор-Дова, зятя любавичского магида р. Иосефа. Затем он учился у р. Бера из Мезерича, у которого он изучал хассидизм Баал-Шема.
После кончины р. Иосефа стал на его место любавичским магидом его зять р. Иссохор-Дов, который уже тогда часто посещал Баал-Шема. Как ученик этих обоих учеников Баал-Шема, особенно же р. Бера, чувствовал себя р. Шнеур-Залман как будто он был на самом деле «внуком» Баал-Шема.
Он говорил, бывало, что р. Барух (р. Барух из Межибуша) является внуком Баал-Шема по плоти и крови, а он, р. Шнеур-Залман – его духовным внуком. Р. Шнеур-Залман рассказал своему внуку, блаженной памяти Цемах-Цедеку, о путях Баал-Шема в делах служения Б-гу и о его деятельности до своего явления миру и начала открытого распространения хассидского учения. Рассказанное Цемах-Цедеку его дедушкой р. Шнеур-Залманом, по-новому освещает деятельность Баал-Шема до своего объявления.
Баал-Шем окружил себя нистарами, тайными цадиками, странствовавшими из города в город, из поселения в поселение, чтобы подготовить почву для хассидизма – учения, которое должно было вскоре открыться еврейскому миру. Но вначале деятельность этих нистарим состояла не столько в распространении хассидского учения, сколько в воздействии на евреев, чтобы они выискивали себе надежные средства к жизни, особенно –- занимались ремеслами и сельским хозяйством.
Широкие еврейские народные массы претерпевали в то время двойной гнет: с одной стороны, поскольку они духовно отстали, были невежественны, их третировала небольшая прослойка еврейской интеллигенции – относительно немногочисленные ученые и грамотные люди, державшие себя обособленно и замкнуто в своем тесном кругу талмудистов. С другой стороны, их материально эксплуатировали состоятельные люди, не допуская их к источникам хороших заработков.
Кровавая трагедия, разыгравшаяся в 5408–5409 г. г. (1648–1649 г. г.), когда огромная масса евреев была вырезана и были целиком уничтожены многие еврейские общины и поселения, заставила сотни и тысячи евреев бежать из деревень и местечек, где они были беззащитны, и скапливаться в более крупных городах и городишках. Это привело к тому, что такие города и городишки не только стали перенаселенными, но в них попросту были исчерпаны всякие источники пропитания. Еврейская масса голодала; людям не было за что браться, чтобы обеспечить свое существование.
Баал-Шем начал свою деятельность в 5470 г. (1710 г.), через 60 лет после тех кровавых дней. Но в течение этих прошедших с тех пор лет положение еврейских масс нисколько не улучшилось как духовно, так и материально.
Поэтому решил Баал-Шем, что перво-наперво необходимо обеспечить евреев средствами к жизни. При помощи своих нистаров он развил сильную агитацию в Подолье и в соседних районах за оставление евреями городов и крупных населенных пунктов и их переселение в местечки и села, где они могли бы заняться ремеслами и сельским хозяйством.
Если кто-либо не смог обзавестись значительным участком земли, ему следовало довольствоваться на первое время огородом, где он мог выращивать различные овощи, или заниматься разведением птиц и овец и т. п., обеспечив себе этим средства к существованию.
Нистары не только побуждали безработных евреев в городах и городишках начинать новую, продуктивную жизнь, жизнь самообеспечения, основанную на собственноручном труде, но и сами показывали пример, как заняться этими новыми видами труда – ремеслами и сельским хозяйством.
Поэтому много нистаров стало ремесленниками и земледельцами. По этой причине в Любавиче, одном из населенных пунктов, где евреи могли заниматься ремеслами и сельским хозяйством, было особенно много нистаров. Все или часть из них были учениками или последователями Баал-Шема.
Говоря об этой похвальной и очень нужной деятельности Баал-Шема в среде широких еврейских масс, пояснял «Старый ребе», что «дедушка» считал первоочередной задачей, стоящей перед ним и его учениками, оздоровление еврейского тела, после чего только можно и нужно браться за духовную жизнь, за оздоровление души.
Вот почему деятельность Баал-Шема делится на два периода: первый, когда он еще нистаром занимался только еврейским телом, и второй, когда в качестве открывшегося всему миру цадика он занялся оказанием своего влияния на евреев духовно, возвышая их души.
В первые годы его деятельность была целиком посвящена простому народу, в то время как в последующие годы круг деятельности его охватывал также и ученых, людей возвышенной души.
«Старый ребе» повторял слова Баал-Шема, что евреи приравнены к винограднику по двум причинам: во-первых, потому что в винограднике важны для плодов также и листья, и во-вторых, потому что листья виноградника защищают виноград. Отсюда можно заключить, как велико значение листьев, ибо защитник сильнее защищаемого.
Вот почему нистары того времени имели такое широкое влияние не только на широкие еврейские массы вообще, но и как подготовители более позднего объявления себя Баал-Шемом.
Работа, которой руководили нистары, была широкой и разветвленной. И велась эта работа в условиях железной дисциплины. Когда пришло время для Баал-Шема объявить себя, были уже во многих городах и местечках хорошо организованные центры хассидизма. Ученики Баал-Шема были уже на определенных постах, каждый на своей работе, все вместе служа одной только цели – подъему духовного и материального уровня жизни еврейских масс.
За двадцать пять лет с момента объявления себя Баал-Шемом распространилось его учение из Подолья по Украине и Польше и достигло Литвы и Белоруссии.
Литва оказалась самой трудной крепостью, которую предстояло завоевать. Литва была не только центром талмудизма, но также основной цитаделью оппортунизма хассидизму, и потребовалось весьма продолжительное время – до появления «Старого ребе» рабби Шнеур-Залмана «внука» Баал-Шема, чтобы хассидизм и там начал закрепляться и пускать корни.
Но даже при жизни Баал-Шема и еще намного раньше, как мы видели из истории Любавича, уже действовали великие духом люди, подобные тем, которые позже стали учениками Баал-Шема, осуществившие на практике его мысли и планы.
Для Литвы же должен был быть создан особый вид хассидизма – хассидизм Хабад, чтобы закрепиться там. Вот этот вид хассидизма, обозначаемый начальными буквми слов: Хохма, Бина и Даат (ХаБаД), был создан «Старым ребе» только через 5 лет после кончины Баал-Шема и через четыре года после того, как ребе рабби Бер, магид местечка Мезерич, занял место Баал-Шема.
Через год после кончины Баал-Шема постановило «святое товарищество», ученики Баал-Шема, назначить руководителем хассидского мира единственного сына Баал-Шема р. Цви. Но р. Цви был недостаточно энергичен, чтобы осуществить это руководство. Для этого требовалось очень много сил и энергии как внутри хассидского движения, чтобы руководить своими последователями, так и вне этого движения для борьбы с различными противниками хассидизма, которые начали поднимать голову.
Противники хассидизма появились с двух разных направлений, – т. н. «митнагдим», которые еще при жизни Баал-Шема начали вести ожесточенную борьбу с адептами нового учения, а затем франкисты, с которыми Баал-Шем и его ученики вели публичные диспуты до победного конца.
После кончины Баал-Шема его противники – митнагдим и франкисты – ожидали, что теперь-то хассидское движение распадется. Не было, казалось, больше никого, кто мог бы возглавить это движение.
Врагам хассидизма невдомек было, что Баал-Шем сумел построить сильную, дисциплинированную организацию, которая в силах продолжить руководство хассидским движением и двигать его вперед.
Тогда «товарищество» убедилось в необходимости поставить кого-нибудь другого во главе хассидского движения. Если р. Цви был слишком слаб для этого, ему нельзя оставаться на посту руководителя, хотя он и является сыном Баал-Шема.
Но р. Цви не стал ждать, пока ему укажут на его слабые стороны. Он сам знал это. Во второй день праздника шавуот 5521 г. справляли первое «илуло» (годовщину кончины) Баал-Шема. Р. Цви только что закончил свое выступление – хассидскую трактовку Торы, занимая почетное место за столом. Вдруг он встает со стула и говорит:
– Сегодня явился мне отец во сне и сообщил, что все прерогативы руководства хассидским движением, которые при его жизни принадлежали ему, переходят теперь к рабби Береню (ласкательное от имени Бер), а потому он требует от меня передать это руководстве р. Берене в присутствии всего «святого товарищества». Прошу р. Береню занять мое место во главе стола, а я займу его место.
Затем р. Цви снял с себя свое почетное одеяние и передал его р Беру, поздравив его при этом сердечным «мазел-тов». Они поменялись одеждой и местами за столом, и таким образом, о. Бер стал руководителем хассидов. Под его руководством хассидское движение получило дальнейшее развитие и начало расти и распространяться.
Позже, когда р. Бер был уже в Мезериче и оттуда руководил своими хассидами, привлекая к себе новых учеников – людей святой и благородной души, потянулся к нему также и р. Шнеур-Залман и стал его учеником так что по существу он вдвойне стал «внуком» Баал-Шема, будучи учеником р Иссохор-Дова и учеником мезеричского магида, достойного заместителя Баал-Шема.
Двойным узлом связался р. Шнеур-Залман с Баал-Шемом и с Любавичем, где он учился мальчиком у р. Иссохор-Дова. Этим была заложена основа хабадского хассидизма в Любавиче, хотя сам «Старый ребе» проживал вначале в Лиозне, а затем в местечке Ляды, и только второе его поколение, «Средний ребе», поселился в Любавиче.
И именно потому, что история хабада так тесно связана с Любавичем, имел большое влияние на духовных руководителей Хабада и на само это движение тот духовный строй, который был издавна присущ Любавичу.
Цемах-Цедек, который, кстати, был вторым поколением хабадских ребе, проживавших в Любавиче, отметил, что Любавич является «проводником» хассидской любви и дружбы.
«Нужно пожалеть себя, нужно жалеть и других, нужно помогать друг другу», говорил Цемах-Цедек, желая делать поучительный вывод из того, каким является истинный дух местечка Любавича. «Необходимо работать над улучшением своего поведения как по отношению к людям, так и в части служения Б-гу, в полном соответствии с учением хассидизма», заключал Цемах-Цедек.
Неудивительно поэтому, что Хабад и Любавич стали синонимами, – их влияние друг на друга стало взаимным.
Имея все это в виду, я перехожу к истории Хабада, к истории святых душ, создавших Хабад, и к рассказам, касающимся их родословной. В основу этих рассказов положены предания Любавичского Двора и документы из наших архивов.