Что поучительного в образе жизни молодого Баруха. – Новый жизненный путь, на который он ступил, и большие препятствия, которые ему пришлось преодолевать.
Проследим теперь события и переживания молодого Баруха, который,, как отец будущего основателя X аба да, сам немало способствовал развитию этой хассидской теории своим благочестием и своеобразным жизненным путем. Как мы уже видели, Барух усвоил себе жизненный путь, которым могли следовать, не страшась злоключений, только немногие избранные.
Барух вызывает наше восхищение еще и тем, что по этому пути он шел один, собственными силами и без попутчиков, не получая и не желая получать от кого-либо помощи. Барух полагался только на одного Всевышнего и надеялся, что Он защитит его от всякой напасти, в том числе и от голода.
Не только интересно, но и важно ознакомиться во всех подробностях с годами его юности, ибо тогда только мы сможем оценить насколько труден путь цадика, сколько цадику предстоит переносить страданий и какие испытания ждут его в жизни, пока он достигнет высоких душевных степеней.
Барух может служить нам блестящим примером прямоты, выдержки, твердости характера, решительности, а также благочестия, которые соединяют воедино тело и душу, небесное и земное, духовное и материальное.
Праздник шавуот прошел, и Барух остался без единого гроша за душой. Начались для него дни непрерывного поста. Теперь он уже постился не ради экономии. Не было вообще никакой еды. Но как долго может человек не есть? Он пробовал проводить эти дни в поле под открытым небом, углубляясь мыслью в высокие материи. Он пробовал также повторять наизусть все ранее изученное. Но голод грыз сердце. Силы постепенно оставляли его. Чувства начали притупляться.
Единственное, что было доступно Баруху, это освежиться холодной водой из колодца или ближайшей речки. Но после двух-трех суток без еды холодная вода уже не освежала. Гонимый голодом, Барух начал искать вокруг себя съедобные травы. Он нашел кислый щавель и проглотил несколько пригоршней его, запивая холодной водой. Такая еда после длительного непрерывного поста могла только вызвать боли в животе...
И боль продолжалась часами. Когда боль несколько утихла, Барух вновь почувствовал муки голода. Больше не смог Барух найти себе покоя в поле, и он решил вернуться в местечко. Он начал уже подумывать, что ничего не было бы плохого в том, чтобы зайти в какой-нибудь дом и попросить кусок хлеба. Он знал, что евреи, и даже гоим, не откажут ему в куске хлеба. И он тогда пришел бы в себя.
Он оказался перед испытанием. Уже больше трех лет он ни от кого не принимал даровой помощи, иначе говоря – милостыни. Он все это время жил собственным трудом. И вот предстоит ему вдруг изменить своему принципу. Этого он не смог позволить себе. Верно, ему грозила опасность умереть голодной смертью. Но даже в этот суровый час, чувствовал он, должен он все еще уповать на Б-га и не прибегать к помощи людской.
Ослабевший от голода Барух пошел медленными шагами в местечко. Он шел новой дорогой, проходя мимо домов и огородов, не виданных им раньше. А были это дома евреев, занимавшихся огородничеством и другими видами работ, не требовавшими их проживания на узких и тесных улочках местечка.
Баруху пришлось пройти мимо огорода зеленщика. Через ограду он заметил еврея, копавшегося в грядках, вырывая дикорастущие травы и поливая зелень водой. Огородник увидел Баруха и спросил его, не желает ли он помочь ему в работе.
– Я заплачу тебе за это, – добавил он. – Мне тяжело все делать самому.
Баруху это понравилось. Это был первый случай, когда ему в Лиозне предлагали работу. И это ведь было именно то, что он все время искал. Барух охотно согласился. Огородник угостил его хлебом и зеленью, а также чем запивать еду. Барух утолил свой голод и пришел в себя.
Огородник пожелл оставить Баруха у себя совсем, как постоянного помощника. Это было как раз то время года, когда собирают овощи на огородах и отвозят их в город на продажу. В течение трех недель у Баруха были дом и еда, а также немного денег за работу.
Трудолюбие и преданность Баруха очень понравились огороднику. Когда работа на огороде кончилась, огородник все еще не хотел отпустить от себя Баруха. Помимо огорода с овощами у огородника был также сад, который он арендовал у местного помещика в компании еще с одним евреем. Тогда начали уже поспевать фрукты. Пришло время, когда необходимо было сторожить сад от воров и птиц, портивших фрукты на деревьях. Позже понадобятся люди также для съема фруктов с деревьев, их упаковки и доставки в город.
Этих работ хватало на недели, а Барух был очень полезен в таком деле. Барух был доволен. Он поставил условие, чтобы каждый день утром и вечером он мог идти в местечко молиться в миньян. Старый огородник ничего не имел против этого.
Время голодовки кончилось для Баруха. Его большая надежда на Б-га целиком оправдалась.
Для Баруха началась новая жизнь. Как сторож, он находился в будке посреди сада. Теперь Барух был близок к природе, которую он всю жизнь так сильно любил. Прохаживаясь по саду днем и ночью, он мог предаваться своим мечтам. Ой мог восхищаться Б-жьими творениями. Он мог также ббльшинство времени проводить в изучении Торы и служении Ь-гу.
Одно причиняло ему огорчение. У него не было книг для учебы. Из местечка он не мог приносить книги, ему не позволили бы брать их из книжных шкафов бет-аМидраша и синагог. Знакомых людей, у которых он мог бы позаимствовать эти книги, у него также не было. Помимо этого, он не хотел привлекать к себе внимание своей ученостью. Поэтому он первые дни работы сторожем довольствовался повторением наизусть всего, что он изучил раньше. Но он хотел учить дальше, а для этого нужны были книги.
Тогда он вспомнил о старике в синагоге на окраине Лиозны, в которой этот старик все время находился. Барух решил переговорить со стариком и попросить у него разрешение вынести книги из Синагоги. Старик был рад исполнить Просьбу Баруха, и он позволил ему брать любые книги.
Теперь Барух был уже совсем доволен. Он мог сидеть в саду и изучать Тору с большим прилежанием. Дважды в день он отправлялся в местечко молиться в миньян. По пути туда и обратно он повторял все, что он изучал в саду. Много работы у него в саду не было. Его обязанностью было прогуливаться по саду и следить, чтобы туда не забрели животные, чтобы птицы не портили фрукты и чтобы гоим соседних сел не воровали их. Поэтому у Баруха было много времени для учебы и достаточно времени для размышления над высокими материями.
Будучи в саду, Барух тщательно соблюдал все мицвот. В день канун шаббата он приготавливал себе эйрув-техумин, чтобы иметь возможность ходить в субботу и местечко и обратно. Но в первую субботу утром, когда он вернулся из синагоги в сад, он вдруг спохватился, что не обусловил с хозяином, чтобы в субботу он не был обязан Прогонять птиц, которые садятся на деревья и Клюют фрукты. Это, вспомнил он, запрещено делать еврейским законом в субботний день. Он забыл также обусловить, что за субботний день он плату не получает, – это также запрещено. Он обдумал все это и пришел к заключению, что следовало договориться с хозяином, чтобы на субботний день был нанят гой сторожить сад и чтобы плата ему была вычтена из заработной платы Баруха.
То, что он об этом не подумал раньше при вступлении на должность сторожа, очень огорчило Баруха. Не свидетельствует ли это, что он, Барух, недостаточно внимателен в части выполнения мицвот? Разве это не показало, что несмотря на его мытарства и напряжение сил, он все еще отстает и находится на весьма низкой ступени совершенства в деле служения Б-гу? Он сам себя резко укорял. Подумать только! Как он мог выпустить из виду очевидные религиозные законы и как он смог быть настолько невнимательным, чтобы быть в состоянии пренебрегать святой субботой!
Святость и покой субботы на этот раз уже были для него нарушены. Он шагал часами по саду и обдумывал, что же ему делать, как исправить совершенную им ошибку? Он, искавший всегда и во всем совершенства, не должен был так низко пасть, доходя чуть ли не до грехопадения, – нарушения им святости субботы!
Наконец, Барух пришел к заключению, что он должен подвергнуть себя тяжелому виду покаяния, что он должен сам себя наказать. Прежде всего, решил он, должен он оставить сад и вновь начать голодовку. Одновременно он должен будет долго молиться, каясь в содеянном им в прошлом и обязуясь в дальнейшем таких проступков больше не совершать.
Он даже разработал про себя план этого покаяния, которое должно было продолжаться три недели. В течение этих трех недель он должен трое суток подряд не принимать пищу. Кроме того, он должен поститься дважды в неделю и во время постов учить Тору ночи напролет, а днем спать не более трех часов. За это время он должен также изучить наизусть весь трактат Шаббат.
После того, как Барух решился на такое тяжелое покаяние, ему стало легче на душе. Сразу же на следующее утро он пошел к своему хозяину и заявил ему, что случилось нечто такое, что заставляет его оставить на некоторое время его пост, и что на это время нужно принять другого сторожа.
Хозяин попросил Баруха остаться еще один день в саду, обещая ему прийти завтра в сад переговорить с ним о замене его другим сторожем. При этом хозяин сада объяснил, что не так-то легко найти сейчас кого-либо другого, на кого он мог бы полагаться. Поэтому потребуется, возможно, несколько дней, пока удастся заменить Баруха.
Барух вернулся в сад и пока что начал свои подготовления к покаянию. Назавтра, когда хозяин пришел в сад, он услышал доносившийся из сторожки душераздирающий плач, – плач человека, занятого горячей молитвой. Такая возвышенная молитва могла исходить только из уст и сердца великого цадика. Кто же это мог быть? Ему и в голову не пришло, что это был не кто иной, как его сторож Барух.