Примечательный шамеш из Яновича, который произвел на Баруха большое впечатление своими высокими моральными качествами. – Синагога на базарной площади.
Всю зиму продолжал Барух свои занятия по программе, составленной для него его зятем рош-ешивой р. Иосеф-Ицхаком. Он усиленно изучал Талмуд, а также Танах, Мишну и Рамбам с их многочисленными комментаторами. Он продолжал также изучать с большим рвением книги по «муссару» и чувствовал себя живущим во вполне гармоничном мире. В то же время он не переставал отдавать ежедневно по несколько часов труду, чтобы обеспечить свое существование.
Когда прошла зима и приближался праздник песах, оставил Барух Витебск и пустился в путь. Его родные, особенно сестра и зять, хотели бы иметь Баруха на песах у себя, но он сказал, что у него другие планы. Он уже решил провести песах где-либо в другом месте.
Зная, что ему предстоит вскоре жениться и начать новую жизнь, захотел Барух еще раз посетить старых друзей, с которыми он крепко сблизился и которые произвели на него большое впечатление во время его недавних скитаний.
Особенно сильно хотелось Баруху еще раз встретиться с примечательным шамешом р. Залман-Хаимом из Яновича. С этим шамешом познакомился Барух в то время, когда он мальчиком был в Яновиче и жил в большой синагоге на базарной площади, где он значительное время занимался изучением Талмуда.
Вначале, сейчас же по прибытии тогда в Янович, забрался Барух в небольшую синагогу, что на улице, ведшей к кладбищу; все похороны проходили мимо этой синагоги. Люди, возвращавшиеся с похорон, обычно заходили в синагогу для совершения предвечерней молитвы – минха. В молельне при синагоге находились принадлежности и инструменты гробовщиков. Находился там также гроб, в котором отвозили покойника на кладбище, а также доска, на которой его отмывали.
Это и служило причиной того, что люди избегали оставаться ночью в синагоге одни. Вначале Барух тоже чувствовал некоторое беспокойство, невольный страх в этой синагоге, особенно, когда ему приходилось не только заниматься, но и ночевать там. Но постепенно он привык и страх прошел. Он начал даже чувствовать удовлетворение возможностью уединяться там.
Молящиеся были жильцами ближайшего к синагоге района; все – простые и трудовые люди, которые на минутку забегали в синагогу, чтобы наскоро помолиться и сразу же разойтись. Только в промежутке между предвечерней и вечерней молитвами слушало несколько молящихся читку главы из Мишны или Эйн-Яаков. Сразу же после молитвы маарив в синагоге никого не оставалось.
Шамеш этой синагоги был одновременно и старшим гробовщиком. Поэтому, а также потому что эта синагога находилась так близко от кладбища и там хранился весь похоронный инвентарь, в том числе и катафалк, собирались там часто могильщики и там же устраивали свои попойки. В тот день, когда случались похороны, проводили могильщики в синагоге много часов и здорово напивались. Однажды взялся один из пьяных могильщиков за Баруха. Он начал его обнимать и целовать. Из его рта отдавало запахом водки. Будучи пьяным, ему захотелось показать свою любовь к ученому пареньку, и он чуть не раздавил Баруха своими поцелуями и объятиями. Потребовалось Баруху несколько часов, пока он пришел в себя. Тогда он решил перебраться в другую синагогу, в ту, которая на базарной площади, где шамешом служил р. Залман-Хаим. Там Барух ближе познакомился с этим р. Залман-Хаимом и более тщательно присмотрелся к его благочестию.
Постройка этой синагоги произошла именно под влиянием этого р. Залман-Хаима. Жертвователем денег на постройку синагоги был известный в местечке богач, скотопромышленник, р. Бер. Ему повезло и он разбогател. Это само по себе не послужило бы росту его популярности. Но дело в том, что этот р. Бер был к тому же очень Б-гобоязненным человеком и большим благотворителем. Особенно отличался он своим большим гостеприимством. Его дом был всегда открыт для всех; к талмудистам же он всего больше благоволил. Если случалось ученому талмудисту бывать в его доме, он усаживал его на почетное место, а сам занимал край стола. У р. Бера была поговорка: «Хозяин дома должен давать деньги, а гость – благословение; Всевышний же должен дать обоим счастье, чтобы получателю денег повезло и благословение исполнилось».
У р. Бера не было детей, что очень его огорчало. Одним из проезжих, часто бывавших в Яновиче и останавливавшихся у р. Бера в доме, был р. Залман-Хаим. Р. Бер всегда выказывал большое почтение р. Залман-Хаиму. Поэтому, когда р. Залман-Хаим уговаривал его построить синагогу и именно на базарной площади, согласился р. Бер. Когда синагога была построена, прибыл р. Залмян-Хаим в Янович и занял должность шамеша при этой синагоге.
Никто не знал откуда явлися р. Залман-Хаим и чем он занимался раньше. Но сразу же стало ясно, почему р. Залман-Хаим так настойчиво уговаривал р. Бера построить святое здание именно на базаре и почему сам он стал там служить шамешом. Синагога стала основным центром для совершения молений, потому что она была «сподручна» всем лавочникам, коммерсантам, торговцам и деревенским жителям, торговавшим на базаре. Они могли завернуть в синагогу, чтобы помолиться, кто в полной мере, а кто «перехватить кедуша».
Благодаря этому, молитвы в этой синагоге продолжались непрерывно с самого раннего утра и до самой полуночи. Кончали утреннюю молитву к полудню и тут же начинали предвечерние молитвы, один миньян за другим, пока не появлялись звезды на ночном небе и начиналась вечерняя молитва, которая продолжалась до поздней ночи.
Понятно, что такая синагога, где один миньян следовал за другим, навряд ли была подобающим местом для учебных занятий. Но р. Залман-Хаим позаботился, чтобы там были отдельные помещения для «парушим» и вообще для желающих заниматься учебой. В одном из таких помещений находился и Барух, который с большим прилежанием учил, присматриваясь со стороны к редким моральным качествам шамеша р. Залман-Ханма.
Барух заметил, что если в эту синагогу приходит так много молящихся, то это только благодаря шамешу, который выходил на улицу и зазывал людей в синагогу. Особенно занимали р. Залман-Хаима простые люди, деревенские жители, которых он любыми способами привлекал в синагогу. Он всегда приближал таких евреев к себе. В дни чтения Торы он почитал деревенских евреев и хуторян призывом к Торе («давал алиот»), доставляя им этим большое удовольствие, а это приводило их уже потом постоянно в синагогу.
«Простые люди» – деревенщина, мелкие торговцы и т.п. чувствовали, что это их синагога, что здесь считаются с ними и не отталкивают из-за того, что они неучи. Особенно же сильную привязанность они чувствовали к шамешу р. Залман-Хаиму, который, так сказать, вывел синагогу к ним на улицу. Издавна было заведено у р. Залман-Хаима выходить на улицу и собирать вокруг себя евреев – мужчин, женщин и детей. Он им рассказывал легенды из гемары и Мидраша. Пользовался он при этом красивой и ясной речью, которую он оснащал собственными пояснениями и толкованиями, с тем, чтобы каждый мог его понять. Это доставляло всем слушателям большое удовольствие.
Р. Залман-Хаим рассказывал в частности этим случайным слушателям о таннаим и амораим, которые были ремесленниками – сапожниками, кузнецами, столярами и т.п. Этим он хотел показать, что если можно быть великим ученым в области Торы и при этом заниматься трудом, то можно также быть трудовым человеком и в то же время не чуждаться Торы.
В своих беседах, которые по существу были пространными проповедями, произнесенными под открытым небом народным языком, старался р. Залман-Хаим особенно убеждать евреев на базаре, что нужно остерегаться обманывать людей и торговать нечестно. Он вообще не пропускал ни одного случая взывать к тем добрым душевным качествам, которыми должен обладать еврей, особенно – любить ближнего, любить и уважать друг друга. Множество бесед он посвящал также необходимости воспитывать молодежь в духе Торы, посеять в них добрые нравы и выводить на путь Торы и добрых дел.
Его публичные беседы производили сильное впечатление на слушателей. Это и привлекало так много людей в эту синагогу. Люди молились здесь сообща и часто прислушивались к тому, что р. Залман-Хаим читал молящимся. Одним из основных предметов, читаемых публично р. Залман-Хаимом, был Xумаш с комментариями Раши, который он переводил на разговорный идиш, понятный всем.
Но р. Залман-Хаим не довольствовался только повышением духовного уровня евреев с улицы. Он им помогал на свой лад также и материально. Ему самому ничего не нужно было, и он для себя ничего не желал. Он довольствовался буквально черствым куском хлеба, но о других он заботился, чтобы у них не было недостатка ни в чем.
Р. Залман-Хаим ввел нечто новое в этой синагоге. По понедельникам и четвергам он, как и все служки в синагогах, обходил молящихся после чтения Торы с кружкой для подаяний. Но эти деньги он себе не брал. Из этих грошей он насобирал значительные суммы денег, и он открыл кассу ссуд. Этим он смог оказывать помощь наиболее бедным ремесленникам и мелким торговцам, которым бывало трудно оборачиваться своими «капиталами». Особенно же раздавал р. Залман-Хаим ссуду перед базарным днем. Весьма часто спрос на займы бывал так велик, что денег в кассе не хватало. Но р. Залман-Хаим и здесь нашелся. Он тогда ходил к богатым хозяевам, одалживал у них деньги и ссуживал ими бедных торговцев и ремесленников.