Йоэл Шпиц, рав Штейнзальц. Об любви и излечении. 24 июля 2022

На первый взгляд это банально, но мы ведь любим банальности… Мы поменяем нетривиальный иудаизм, уберем частицу «не» и сделаем из него тривиальный иудаизм, хотите?

Рассказывает Йоэл Шпиц, ученик рава Штейнзальца.

С одним из детей нашей семьи произошла какая-то домашняя авария, и это запуталось. Это было что-то минимальное, при некоторой доле мазаля (везения) можно было бы вообще не обратить на это внимание. Но это развивалось, развивалось…

Это не его семья, но какие-то близкие родственники, вероятно.

И так получилось, что надо было ехать в больницу, и не один раз, а много раз. Все мы были очень озабочены этим.

В канун Шаббата я спустился в синагогу. Я знал, что я встречу там рава Штейнзальца. На самом деле я не хотел с ним на эту тему говорить, потому что – а что он может сделать? Жаль, только зря его огорчать и мешать ему наслаждаться Шаббатом.

Когда я прошел мимо него уже в сторону выхода синагоги, он понял что-то по моему выражению лица.

— Что случилось?

— А, неважно. Есть немножко цорес, пройдет.

Рав не успокоился. Он посмотрел мне в глаза и сказал:

— Смотри. В царот, в проблемах, в несчастьях я, к сожалению, понимаю. Прошел несколько таких.

Короче, рассказывай, колись, что произошло.

Со смешанными чувствами я рассказал ему всю эту историю. Рав Адин посмотрел на меня таким добрым, жалеющим взглядом, что чувствовалось, что такие проблемы со здоровьем у детей пробуждают у него какие-то такие эмоции. Через несколько секунд молчания он сказал:

— Смотри. Когда ребенок болеет или просто плохо себя чувствует, родители должны обратить внимание не только на чисто медицинские процедуры. Смотри, это что-то, что я видел на своем опыте, я должен тебе сказать, что кроме того, что надо искать самых лучших врачей и заботиться обо всех этих вопросах, кроме этого, когда ребенок болеет, по крайней мере, это часть вопроса…

Тут рав остановился и сказал:

— По крайней мере, часть вопроса, что, в сущности, ребенок хочет, чтоб родители и все вокруг остановились и обратили на него внимание, добавили любви к нему. И поэтому я говорю снова: скажи родителям этого ребенка, пусть они продолжают все процедуры. Но кроме этого, по природе вещей у них сейчас есть больше времени проводить с ребенком – и когда они ездят в больницу или ждут в очереди на прием. И то, что я говорю, что побеспокойтесь о том, чтоб это время было временем для ребенка, чтоб у них было время разговаривать со своим ребенком в это время. Услышать его, каким-то образом отнестись к нему, добавить любви к нему, чтобы он чувствовал, что они с ним.

И он снова остановился и сказал:

— Если они так сделают, то он очень быстро выздоровеет, и они быстро забудут обо всех проблемах.

Я внимательно слушал. Я был удивлен открытым сердцем и уверенностью, с которой говорились эти вещи. Я тогда еще не знал, не был знаком настолько с равом Штейнзальцем на личном уровне.

Его (Шпица) воспоминания всегда были тихониста, подростка, который смотрит на него снизу вверх. И тут он вдруг его встречает на каком-то личном уровне.

Я, как многие другие, не обнаружил доброе сердце, любящее, жалеющее, которое скрывалось за достаточно жестким и циничным обликом. Я чувствую все еще, что в эти секунды он меня научил излечивающей силе любви и внимания. Он меня научил также понятию – что такое «бикур-холим». Бикур-холим – это навещать больных, считается одной из самых больших заповедей в иудаизме. Что мы должны предложить им? Т.е. что мы даем больному, которого навещаем, чтобы они встали на свои ноги, как вчера?

И, кстати, я сказал это родителям ребенка, и они это сделали как положено. И ребенок воздоровел. Лехаим и быстрейшего выздоровления всем больным, близким и далеким.

С такого замечательного текста мы начали.