Глава 42

В то время как император возвратился в Рим, а Тиний Руф – в свою резиденцию в Кейсарии, рабби Акива отправился домой в Ушу. Во всей стране царило возбуждение и волнение. Все говорили лишь об одном великом и радостном событии: явился Мессия, которого так долго и с таким нетерпением ждали.

Мы должны вернуться в нашем повествовании на восемнадцать лет назад.

Вечером девятого Ава еврей, по имени Реувен, встретил одного араба. Тот сказал ему:

– Радуйся, иудей, сейчас, в это мгновение, родился Мессия.

– В каком городе? – спросил Реувен.

– В Бейт-Лехеме.

– Как зовут его?

– Менахем.

– Кто его отец?

– Хизкияу.

Тогда Реувен продал все свое имущество, накупил различных вещей для новорожденных и отправился в путь, чтобы увидеть Мессию.

Он ходил по городу, предлагая матерям купить детские вещи, и у него покупали. Одна из женщин крикнула проходившей мимо молодой матери:

– Не хочешь ли и ты купить что-нибудь для твоего Менахема?

.– Нет, – ответила женщина, – я не люблю его, ведь он родился в день, когда был разрушен священный Храм.

– Купи, – сказал ей Реувен, – может, ради него Храм вновь будет возведен.

– У меня нет денег, – робко прошептала мать Менахема.

– Я дам тебе в долг, – предложил Реувен, – расплатишься, когда я приду вновь.

Он отдал женщине остаток своего товара и повесил на шею мальчика шнурок с монетой времен Хашмонаим. На одной стороне монеты была вытеснена пальма, на другой – виноградная лоза.

Спустя год, когда Реувен вновь пришел проведать маленького Менахема, молодая мать вышла ему навстречу, рыдая, и сказала:

– Через несколько дней после того, как ты видел ребенка, ураган похитил его у меня.

Отец Менахема, Хизкияу, потомок еврейских царей из дома Давида, был бедным поденщиком. Его жена ходила в лес собирать хворост. Однажды она взяла с собой ребенка и посадила его под деревом. В то время, когда женщина была занята работой, небо покрылось черными тучами. Началась гроза, сильный западный ветер гнал тяжелые тучи, ломал деревья. Одновременно с востока устремился мощный поток воздуха, тучи наталкивались одна на другую, сверкали молнии, гремел гром. К тому же начался ливень. Рыдая и причитая, искала мать своего ребенка, но все усилия были напрасны. Наконец, гроза стала стихать, с трудом добралась испуганная мать до места, где она посадила мальчика. Жив ли он? Может, он погиб, может, болен? Но ей не удалось найти даже следов. Ребенок исчез. С криками и слезами обошла несчастная женщина весь лес. Затем она побежала домой. Хизкияу и все жители города отправились на поиски пропавшего ребенка. Но и им не удалось обнаружить следы маленького Менахема. Должно быть, ураган поднял его в воздух и унес с собой.

Ураган действительно унес ребенка, сбросил его с гор, швырнул в лужу. В то время по дороге шел житель города Кезив, того города, где находился наш праотец Иеуда, когда жена родила ему сына Шелу. Леви увидел лежащего в воде ребенка, поднял его и взял с собой, торопясь продолжить свой путь и укрыться от непогоды.

Леви воспитал найденного им мальчика как своего собственного сына. Он назвал его Шим’оном. Ребенок рос, стал большим и сильным. Он обладал удивительными способностями, превзошел всех своих соучеников и был радостью и гордостью учителей. Изумительно красивый, он отличался редкой силой. Иногда недобрые соученики пытались насмехаться над ним, ведь на нем лежало пятно: он был найденышем, чье происхождение неизвестно. Но Шим’он умел отстоять свою честь, был невозмутим и наказывал насмешников, даже если они были намного старше его. И все же порою он чувствовал себя несчастным из-за того, что ничего не знал о своем происхождении. Кем были его родители, бросившие его на произвол судьбы в бурю и дождь? Может, он ребенок греха, которому нельзя будет жениться на дочери Иеуды? Приемный отец утешал его:

– Учись прилежно, если ты станешь великим мужем в Б-жественном Учении, ты превзойдешь первосвященника в звании и достоинстве.

И Шим’он учился с усердием и рвением. Уже в юности его светлый ум охватывал все сферы Б-жественного Учения. С глубокой скорбью смотрел он на ужасные страдания, которые доставляло Израилю римское владычество.

– О, если бы я мог освободить мой народ, – часто говорил он себе, – если бы я мог уничтожить этот ужасный гнет, бремя, взваленное грешниками на Иудею. О, если бы я стоял во главе моего народа, если бы раздался боевой клич труб. Господи, я победил бы, как Давид, или погиб бы, как Шаул. Но кто я? Человек без имени, найденыш, отверженный! Я не смею мечтать о том, чтобы бороться во главе моего народа. А нужно ли стоять во главе? О, если бы мне быть хотя бы последним из воителей, самым малым среди воинов Превечного, если бы я мог поднять меч на врагов моего народа, окунуть клинок в кровь наших убийц и угнетателей! Господи, если суждено исполниться обещанию, в которое мы так верим, пошли скорее долгожданного Избавителя, ибо теперь Израиль – раб, он пал так низко, так презираем, так жалок, как никогда. Нас хотят принудить поклоняться идолам, работать в Субботу, отказаться от обрезания. Как хотелось бы мне вдохновить мой народ, поднять его на борьбу. Но кто прислушается к голосу отверженного, найденыша?

Однажды Шим’он пришел к своему приемному отцу глубоко опечаленный.

– Что с тобой, сын мой? – спросил тот.

– Я видел сон, – ответил юноша. – Можно мне рассказать этот сон тебе?

– Расскажи мне все, сын мой!

– Слушай же. Я лежал на своей постели и спал. И приснилось мне, будто стою я на высокой горе и смотрю на звезды. Вдруг услышал я звуки трубы. Они звучат еще в моей душе, никогда не доводилось мне слышать такие праздничные и возвышенные звуки. Море огня разлилось по небу, звезды исчезли, и я увидел могучее войско, выходящее из моря сияния. Должно быть, человеческий глаз никогда не видел еще такого воинственного великолепия, такой силы. Колесницы и всадники, сияющие колонны вооруженных воинов, потоки искрящихся копий, бесчисленные знамена с эмблемами колен Израилевых, левиты с золотыми арфами, воспевающие будущее Израиля. Благо Израилю, пели они, ибо он идет в своем могуществе, долгожданный, желанный Мессия! И вот показалась огромная колесница с впряженными в нее необычными быками, которые словно плыли по искрящемуся пламени. И в этой прекрасной колеснице стоял воин, гордо и неподвижно. Взглянув ему в лицо, я узнал свои черты… Я испугался и проснулся. Видение исчезло. В комнате ничего не было видно кроме лунного света. Я вздрогнул и подумал: «Горе мне, что меня, ничтожного найденыша, посещают такие сны!» И Леви сказал:

– Не печалься, сын мой. Быть может, еще раскроется тайна твоего происхождения. Когда я нашел тебя, у тебя на шее был шнурок с монетой времен Хашмонаим. Я покажу ее тебе.

Он подошел к шкафу и вынул оттуда монету.

В это время открылась дверь и в комнату вошел мужчи– 1 на. Поспешив ему навстречу, Леви воскликнул обрадованно:

– Реувен, друг мой, вновь, спустя много лет, путь твой привел тебя в Кезив!

Но Реувен не пожал протянутую ему руку. Не отрывая взгляда, смотрел он на монету, которую Леви держал в левой руке.

– Леви, – воскликнул он, – кто дал тебе эту монету на этом шнуре?

– Я снял ее с шеи ребенка, которого я вытащил из воды, ••иначе бы он захлебнулся, – лил сильный дождь и бушевала гроза.

– Где нашел ты ребенка? Прошу тебя, скажи, где ты нашел ребенка?

– Неподалеку от Бейт-Лехема.

– Что же дальше было с ребенком?

– Он стал прекрасным юношей, благочестивым, добрым и благородным, сильным телом и духом. Вот он.

И Реувен увидел юного Шим’она. Удивление и восторг охватили его.

– Воистину, – воскликнул он, – молодой Шломо на троне едва ли был прекраснее его. Благословенно и восхваляемо будь имя всемогущего Б-га во веки веков! Менахем, я приветствую тебя, помазанника Превечного, спасителя моего народа!

Шим’он побледнел.

– Менахем? – пробормотал он. – Меня зовут Шим’оном.

– Нет, – воскликнул Реувен, – ты Менахем, утешитель. Твой отец, Хизкияу, – потомок Давида. Я сам примерно семнадцать лет тому назад повесил на твою шею этот шнур с монетой: на стороне, повернутой ко мне, изображена пальма, на обратной стороне должна быть виноградная лоза. Вскоре после этого твоя мать потеряла тебя в лесу во время страшной бури.

И Реувен рассказал все, что ему было известно о происхождении и рождении мальчика, о пророчестве, связанном с ним. С удивлением слушали гостя Леви и его приемный сын. Затем они втроем отправились в Бейт-Лехем. К тому времени Хизкияу умер, и его жены тоже не было в живых, но жители города помнили все обстоятельства. Вскоре распространился слух, что явился Мессия. Многие приходили, чтобы принести присягу на верность Спасителю. Но большинство евреев призывало:

– Идемте в Ушу, услышим, что скажет об этом рабби Акива. Пусть его слово решит, настал ли час спасения, или же этот человек из Кезива – бар Козива, сын Лжи.

И новый Мессия отправился в Ушу в сопровождении своего приемного отца, Реувена и множества других людей. Когда они прибыли в город, рабби Акива еще не вернулся из Антиохии. Со всех концов страны стекались толпы людей, чтобы видеть Мессию и составить мнение о нем. Город не мог вместить огромного количества гостей, многим пришлось расположиться за его пределами. Возбуждение росло с каждым днем.