– Что, Акива, – спросил Клеменс, – любуешься чудесами нашего прекрасного, правящего миром Рима?
– Рим велик и прекрасен, – ответил Акива, – но все его помыслы и стремления направлены лишь на наслаждения земной жизнью. Всему этому великолепию придет когда-нибудь конец, оно станет прахом, как и боги, которым здесь поклоняются.
– Будь осторожен, Акива, обуздай свой язык. Мне, претору, верховному судье этого города, милостиво назначенному императором на этот пост на время военного похода, мне следовало бы наказать тебя за оскорбление богов. Но не бойся ничего. Ты под зашитой Всевышнего, как мне довелось видеть это во время шторма на море. Но я слышу, к моему удивлению, что ты свободно говоришь теперь на нашем языке. Идем же со мной в мой дом! Я хочу представить тебя моей супруге, она уже давно хочет познакомиться с тобой.
Супруга Клеменса, Домицилла, была внучкой императора Веспасиана, племянницей обоих императоров, Тита и Домициана.
– Вот, – сказал Клеменс, входя с Акивой в покои супруги, – я привел к тебе нашего еврейского гостя, его молитве мы обязаны жизнью.
– Приветствую тебя, дорогой гость, – сказала Домицилла, – я давно уже хочу выразить тебе мою благодарность.
– Благодарить нужно не меня, госпожа, – ответил Акива. – Не ради меня спас Господь это судно, а потому, что на нем находился мой учитель, благочестивый, святой человек, ради которого Б-г уже творил чудеса. Я же простой ученик, новичок в науках.
– Даже если ты новичок, – заметил Клеменс, – ты все же многому научился. С удивлением заметил я, как быстро овладел ты латинским языком за то время, что ты находишься в Риме. Ты говоришь не только правильно, но и с блеском Цицерона.
– Кто это Цицерон? – спросил Акива.
– Цицерон, – ответил Клеменс, – был римским сенатором, величайшим оратором нашего народа. Речи, произнесенные им в Сенате, служат длч нас образцом. На них мы воспитываем молодежь. Он был также философом, и родина многим обязана ему.
– Что такое философ? – спросил Акива.
– Философ, – ответил Клеменс, – означает собственно «друг мудрости». Философом называют того, кто стремится найти ответ на сложнейшие вопросы, заданные жизнью и наукой. Помимо религиозных учений о богах, он занимается проблемами устройства вселенной, управления миром, наукой об этических нормах. Один из моих друзей, Артемидор, – большой мыслитель и учитель мудрости. Если хочешь, я познакомлю тебя с ним.
– Я буду тебе благодарен, – ответил Акива. – Мое самое сильное желание – учиться у мудрых, образованных людей.
– Ты еще не поздравил меня, – сказал Клеменс, – с высоким саном претора, верховного судьи этого города, в этот сан возвел меня император.
– Пост судьи, – сказал Акива задумчиво, – таит в себе тяжелую ответственность. Суд в руках Б-жьих, гласи* Священное Писание. Мудрецы учат, что судья, который судит справедливо и честно, тоже как бы участвует в созидании. Вынося решение, судья должен у ног своих видеть бездну ада, ибо его ждут тяжкие наказания, если он выносит свой приговор необдуманно и легкомысленно. А тем, более, если он берет взятки или преднамеренно извращает истину! С таким постом я должен поздравить тебя? Ты подставляешь плечи свои под тяжелую ношу.
– Ты воспринимаешь эту задачу гораздо серьезнее, чем ее когда-либо воспринимал римлянин, – улыбнулся Клеменс. – Для меня пост претора – высокая, почти императорская честь, воплощение верховной власти на время отсутствия императора. Все в Риме вращается вокруг личности правителя. Его воля – закон.
– Позволь мне, о господин, – сказал Акива, – познакомить тебя с учением иудаизма по этому вопросу. Некогда, в глубокой древности, жило на земле счастливое племя людей. Мужчины и женщины достигали преклонного возраста, не зная ни болезней, ни боли. Земля щедро давала плоды, и никому не приходилось заботиться о хлебе насущном.
– Золотой век, – прервала его Домицилла.
– Да, госпожа, – продолжал Акива, – золотой век, если говорить о природе и ее дарах. Но люди злоупотребляли драгоценными дарами Господа, они были рабами своих страстей, и земля полнилась насилием: сильный угнетал слабого, отнимал у него жену, превращал его детей в рабов. И решил всемогущий Б-г истребить грешное племя, только Ноаха и его близких, которые были благочестивы и шли путями Господа, пощадил Превечный. И приказал всемогущий. Б-г Ноаху построить ковчег, большое судно, для себя, для своей семьи и для животных, которых Господь захотел спасти. Затем по велению Б-га пошел дождь, и шел он сорок дней и сорок ночей, и открылись окна небесные и разверзлись источники великой бездны, и страшный потоп обрушился на землю, поглотил высочайшие горы, и все живое погибло в нем, кроме рыб, живших в воде, и кроме Ноаха и тех, кто был с ним в ковчеге.
– Девкалион! – воскликнула Домицилла.
– Кто это Девкалион? – спросил Акива.
– Девкалион был отцом Эллина, праотца эллинов или греков. Он был сыном Прометея и супругом Пирры. Когда Зевс, отец богов, решил уничтожить род человеческий в водах, Эллин сделал по совету отца деревянный ящик, в котором он со своей супругой носился по волнам во время девятидневного потопа и, наконец, пристал к берегу Парнаса, когда воды спали. На его вопрос, как можно вновь заселить землю, он получил ответ оракула: «Они должны отбросить от себя кости своей матери». Это загадочное высказывание истолковали так: их мать – земля, а ее кости – камни. Они сделали так, как велел оракул, и камни, брошенные Девкалионом, превратились в мужчин, а камни, брошенные Пиррой, превратились в женщин.
– Быть может, – сказал Акива, – греки сохранили память о великом потопе, во всяком случае они исказили историю. Но позволь мне продолжить рассказ, госпожа. Когда потоп кончился и Hoax покинул ковчег, Б-г дал ему и его сыновьям законы, и одним из законов была обязанность установить на земле правосудие и справедливость, защищать слабых от власти сильных, чтобы не властвовали больше на земле злоба и беззаконие. Священный долг судьи – охранять жизнь и собственность ближних от разбойников и угнетателей. Если же воля человека будет законом, на земле вновь воцарится насилие, жизнь и имущество человека будут под угрозой. Не закон, продиктованный произволом, а закон, вытекающий из высшей мудрости, должен царить на земле. Законы, управляющие нашей жизнью, даны нам всемилостивым Б-гом, Творцом вселенной. Он открылся Своему народу во всем Своем величии, запретил нам поклоняться другим богам пред Его лицом, запретил нам осквернять Его святое имя, приказал нам соблюдать святость Субботы, почитать родителей, уважать жизнь и собственность ближнего, хранить в святости брак и говорить правду. Он повелел нам властвовать над нашими мыслями и чувствами, дабы не пожелал человек жены или имущества ближнего своего.
– То, что ты говоришь, – возразила Домицилла, – не похоже на законы и правила, на которых воспитаны мы. Вошел слуга и доложил, что обед готов.
– Не согласишься ли ты быть нашим гостем, Акива? -спросила Домицилла.
– Благодарю тебя, госпожа, – ответил он, – но я не могу есть за твоим столом. Б-г дал нам особые законы о пище. Многие животные, чьим мясом вы питаетесь, нечисты для нас, а чистые животные тоже должны быть зарезаны особым образом.
– Где же ты питаешься? – спросил Клеменс.
– Мой учитель и я, – ответил Акива, – мы довольствуемся целую неделю хлебом и фруктами, а в Субботу мы обедаем в одной еврейской семье, их дом расположен на берегу Тибра.
– Тогда я буду посылать тебе, – сказала Домицилла, – лучшие фрукты из наших имений– Тебя же я прошу часто бывать у нас и рассказывать нам об учении иудаизма.