Вайера
Ликутей Сихот
1. В субботу, когда читают главу «Вайера», – двадцатого Мар-Хешвана 5693 г. раби Йосеф Ицхак рассказал случай из жизни своего отца раби Шалом Дов-Бера, когда тот был в возрасте четырех-пяти лет.
В субботу «Вайера» мать привела его для благословения перед днем рождения к деду – раби Цемах Цедеку. Войдя, ребенок вдруг расплакался и на вопрос деда, почему он плачет, ответил, что учил в хедере, что Б-г открылся праотцу Аврааму, и он плачет оттого, что ему Б-г не открылся.
Раби Цемах Цедек сказал ему: «Когда еврей в возрасте девяносто девяти лет решает, что ему следует обрезать себя, он достоин, чтобы Б-г открылся ему». Существует другой вариант сказанного: «Когда праведный еврей в возрасте девяносто девяти лет решает, что ему следует обрезать себя, он достоин, чтобы Б-г открылся ему».
Раби Йосеф Ицхак объяснил причину наличия двух вариантов слов раби Цемах Цедека: раби Шалом Дов-Бер сам не помнил этой истории (ведь он был тогда мал), а рассказавшие ее донесли слова раби Цемах Цедека в двух вариантах.
2. Указание, заключающееся в словах раби Цемах Цедека, таково: даже если еврей достиг девяносто девяти лет, и не только по календарю, но и служил Б-гу девяносто девять лет, как сказано о праотце Аврааме, «вошел в лета» (Берейшит, 24:1) – «все дни его были полны служением» (Зоар, 1:224а), – даже он обязан обрезать себя. Ведь и ему следует остерегаться сокрытия Б-жественного света существованием мира (в святом языке слово «мир» – олом связано со словом «сокрытие» – ээлем). Это сокрытие и есть та крайняя плоть, которую еврей должен удалить.
Именно о столетнем сказано: «Как бы мертв и ушел из мира» (трактат «Авот», 5:22), ибо тьма мира больше не воздействует на него, но пока еврею только девяносто девять лет и он в служении своем ниже, чем столетний (хотя и на одну только ступень), он обязан остерегаться сокрытия, существующего в мире.
3. Следует добавить: «Шесть заповедей были повелены Адаму… Ноаху добавили седьмую – запрет есть части от живого животного… Пришел Авраам и получил сверх них заповедь обрезания» (Рамбам, Законы о царях, гл. 9). Поскольку заповедь обрезания дана Всевышним через Авраама, то именно она выражает главное в его жизни. Из этого следует, что Авраам решил обрезать себя не для того, чтобы добавить что-то к предыдущему служению на протяжении девяносто девяти лет, а потому, что этому служению все еще не хватало чего-то основного.
Написано в Торе:»…И будь непорочен» (Берейшит, 17:1), что означает: «При помощи обрезания станешь непорочен, ибо все время, пока на тебе крайняя плоть, ты как калека для Меня» (комментарий Раши). Поскольку преимущество непорочного над калекой выражается не в отдельном органе, а во всем, то и все служение Авраама стало качественно другим.
Следует заметить, что вместе с обрезанием Аврам изменил имя на Авраам, что повлекло изменение в его судьбе.
4. Известно, что заповеди, которые мы исполняем после дарования Торы, много выше, чем заповеди, исполнявшиеся праотцами, как об этом говорится в мидраше (Шир аширим раба, 1:3): «Все заповеди, которыми служили Тебе праотцы, всего лишь запах, а вот мы – елей, разлитый во имя Твое».
Все, что исполняли праотцы, включая «Авраам молился по утрам, Ицхак отделял десятину» (Рамбам, Законы о царях, гл. 9), они делали по собственной воле, а потому свет, который притягивали они в мир, был всего лишь отблеском Б-жественного света, а не его сущностью; вследствие этого святость не укоренялась в предмете заповеди, т.е. она не раскрывалась в нем после исполнения заповеди.
Не так стало после дарования Торы: в предмете заповеди наличествует Б-жественная сущность, как Он повелел: «Я, Сущий, Б-г твой» (Шмот, 20:2), поэтому святость заповеди укоренена в материальности предмета, посредством которого она выполняется, продолжая раскрываться в нем и после выполнения заповеди.
Однако, по словам мудрецов, «деяния отцов – знак для сыновей», ибо наша способность исполнять заповеди берет начало от праотцев наших, выполнявших заповеди еще до дарования Торы. Но для того, чтобы установить связь между теми и этими заповедями, требуется, по меньшей мере, хотя бы одна заповедь праотцев, подобная нынешним заповедям Торы. И это – заповедь обрезания, поскольку она была поведена Аврааму Б-гом, а не взята им на себя по собственной воле, и, как следствие, святость заповеди сохранилась в материальном теле даже после ее исполнения, хотя это и было до дарования Торы.
Именно заповедь обрезания объединяет все заповеди, которые выполняли праотцы («деяния отцов»), с заповедями, выполняемыми после дарования Торы («знак для сыновей»).
5. Из сказанного следует, что решение праотца Авраама обрезать себя после девяносто девяти лет беспрерывного служения говорит не о том, что прежде не хватало в его служении каких-то конкретных частностей, а обрезание все исправило, и служение приобрело цельность, а о том, что вся его девяностодевятилетняя работа была несовершенна, и потому ему необходимо было обрезать себя, чтобы изменить все предыдущее служение и сделать его цельным.
В этом содержится указание каждому еврею на все то время, пока он не достиг ступени служения столетнего, не только не прекращать свое служение и совершенствовать его, но и помнить, что все еще лежит на нем обязанность привести все предыдущее служение к полноте.
6. Вначале упоминалось, что существуют две версии слов раби Цемах Цедека, и, поскольку обе принадлежат раби Йосеф Ицхаку, значит, каждый из вариантов содержит особое указание в служении евреев.
На первый взгляд, не ясно, чем отличается первая формулировка (касательно еврея вообще) от второй (касательно праведника). Уж если праведник, проведший всю жизнь в служении Б-гу, должен решить, что ему следует сделать обрезание, то тем более простому еврею необходимо no-ступить так! И вообще, как возможна первая версия слов раби Цемах Цедека? Ведь Авраам был праведником и до обрезания, а после к этому добавилось лишь определение «непорочный».
Объяснение следующее. Отличие заповеди обрезания от остальных заповедей, исполняемых Авраамом, в том, что эта была повелена ему Б-гом, и не по собственному желанию он ее выполнил, а, подобно заповедям, установленным после дарования Торы, по желанию повелевшего, силою Творца, силою Источника мира.
А раз решение приходит не от собственного желания, то источником его является та часть души, которая одинакова и у праведника, и у неправедника. Потому и нет слова «праведник» в первой формулировке. Ведь для Создателя нет ничего особенного в том, что и праведнику требуется обрезать себя, так как перед Творцом самый высокий и низший из миров равны. Более того, чтобы быть способным воспринять раскрытие Творца (что происходит благодаря той части души, которая одинакова и у праведника, и у неправедника), человеку необходимо отказаться от всех духовных достижений. Ведь даже раби Зэйра, стремясь постичь Иерусалимский талмуд, был вынужден вначале забыть весь Вавилонский талмуд (трактат Бава Мециа, 85а), хотя оба базируются на принципах логики и понимания, т.е. оба сопоставимы.
И поэтому в первой формулировке нет слова «праведник», так как там рассматривается истинное положение вещей – с точки зрения Создателя, перед которым одинаковы что высший, что низший из уровней и в человеке, и в мирах. Второй же вариант слов раби Цемах Цедека отражает восприятие творения, которому следует узнать, что и праведнику надо обрезать себя.
7. Из слов раби Цемах Цедека (в обоих вариантах) следует указание для нас.
Исполняя любую из заповедей («заповедь» на иврите мицва от слова цавта – «присоединение, объединение»), человек навечно объединяется с повелевшим ее, как сказал об этом Адмор Азакен: «И это единство наверху вечно» (Тания, гл. 25). Это присуще каждому еврею, как сказано в Талмуде: «Даже нечестивцы среди евреев полны заповедей» (трактат Эрувин, 19а), т.е. единства, присоединения. Оттого-то еврей, произнося благословение перед выполнением заповеди, говорит не только «Царь мира», но также «Б-г наш» и добавляет «который освятил нас своими заповедями и приказал нам…», что можно перевести другим образом – «который освятил нас своими заповедями и присоединил нас…».
Поскольку каждый еврей «полон заповедей», посредством которых он объединен с Б-гом, он может подумать, что уже обладает цельностью. Однако в действительности он всегда должен знать, что по-прежнему ему следует «обрезать себя». И в тот час, когда еврей примет такое решение, он «достоин, чтобы Б-г открылся ему», подобно тому, как Он открылся Аврааму, – на уровне пророчества, которое неизмеримо выше мудрости – видения сущности.