Лех леха
«Ликутей Сихот», том 3
1. Известно, что праотец наш Авраам соблюдал всю Тору до Синайского откровения. Несмотря на это, заповедь обрезания была выполнена им только на старости лет. Спрашивается, что же заставило Авраама ждать до 99 лет прямого приказа Всевышнего? Почему он не мог выполнить эту заповедь раньше – как и все остальные заповеди? Сначала, однако, выясним, какая разница существует между заповедями, выполнявшимися нашими праотцами, и заповедями, которые выполняют их потомки после дарования Торы.
На Синае Всевышний приказал евреям соблюдать Его законы, тем самым дав им особые силы. Праотцы же, соблюдавшие Тору самостоятельно, т.е. без приказа Всевышнего, этих сил не имели, что не позволяло им освящать предметы материального мира. Написано, например, что Яаков с помощью прутьев (Берейшит, 30:38) воздействовал на духовные миры аналогично происходящему при выполнении заповеди тфиллин. Однако после этого прутья остались прутьями, не обладающими никакой святостью. В отличие от этого евреи, получившие во время Синайского откровения особые силы, способствуют тому, что предмет, использованный в исполнении заповеди, как бы «вбирает» в себя святость. С другой стороны, хотя заповеди, выполняемые нами, находятся на более высокой ступени, чем заповеди, выполнявшиеся праотцами, именно служение праотцев дает нам возможность и силу воздействовать при помощи заповедей на материальный мир. Об этом сказали наши мудрецы: «Деяния отцов – знак для детей», т.е. дела отцов дали детям силу пойти по проторенной отцами дороге. И поэтому была дана праотцам нашим одна заповедь, схожая с заповедями, выполняемыми после получения Торы, т.е. заповедь такого рода, что даже после ее выполнения святость остается в материальном предмете. С помощью этой заповеди также остальные действия праотцев, хотя они и совершались в мире духовном, становятся подобными заповедям, исполнявшимся после дарования Торы. И тогда они дают силы для исполнения заповедей после дарования Торы, освящающих материальность этого мира.
Подобное этому мы находим в действиях пророка. Когда Всевышний приказывал пророку произнести какое-либо пророчество, тот зачастую должен был совершить еще и несколько материальных действий – лечь на левый бок, на правый бок и т.д. (Иехезкель, 4:4-6). Но зачем соединять пророчество с материальным действием? Объясняется в книгах, что любое пророчество может не исполниться и остаться действительным только для духовных миров. Чтобы этого не произошло, пророк должен был связать хотя бы часть пророчества с материальным миром.
2. Заповедью, поднимавшей материальные предметы к святости, стала заповедь обрезания. Она отличается тем, что святость внутри материального предмета остается и после выполнения заповеди, как написано о том в книге Берейшит (17:13): «И будет завет Мой в теле вашем заветом вечным». Таким образом, обрезание – это вечно существующий завет в материальном теле.
В заповеди обрезания существуют два аспекта: с одной стороны, эта заповедь выполняется один раз, с другой – действие ее продолжается и после обрезания. Рамбам пишет, что человек, устраняющий следы обрезания, «нарушает завет Авраама» (трактат Авот, 3:1). Отсюда ясно, что заповедь заключается не только в самом акте обрезания, но и в том, чтобы быть обрезанным всю жизнь.
Таким образом, в заповеди обрезания существуют две особенности:
а) проникновение заповеди в тело человека. Кроме того, что этот орган является частью тела, с помощью которой выполняется заповедь (как, например, рука и голова для заповеди тфиллин), он еще и изменяется под влиянием заповеди. Такого мы не видим ни в какой другой заповеди: рука не изменяется от того, что на нее надели тфиллин, и т.д.;
б) продолжение действия заповеди в течение всей жизни обрезанного человека. Подтверждение тому мы находим в Талмуде (трактат Менахот, 436), где рассказывается, что царь Давид, увидя себя в бане обнаженным, воскликнул: «Горе мне, стоящему обнаженным – без заповедей!». Однако, вспомнив об обрезании, он утешился. Следовательно, исполнение заповеди об обрезании продолжается все то время, что человек обрезан, поскольку невозможно сказать, что Давида успокоила мысль о заповеди, выполненной прежде, ведь было выполнено много заповедей, и обрезание ничем от них не отличается.
В наше время воздействие на материальные предметы сохраняется и после выполнения заповедей. Хотя после дарования Торы и другие заповеди поднимают к святости предметы материального мира (так тфиллин освящают руку и голову, и рука, надевшая тфиллин, вовсе не похожа на руку, которая ее не надевала), нельзя сказать, что заповедь тфиллин остается в теле – в отличие от заповеди обрезания, которая пребывает в теле в течение всей жизни.
Вышесказанное дает возможность разрешить недоумение, возникшее у Тосафот по поводу необходимости приведения в трактате Кидушин (29а) стиха из Торы для доказательства того, что женщины освобождены от обязанности обрезать своих сыновей. Ведь есть простое объяснение: женщины освобождены от позитивных заповедей, связанных с определенным временем, а обрезание можно делать только днем. Но на самом деле, хотя действие обрезания связано с определенным временем, обязанность быть обрезанным продолжается всю жизнь и не зависит от времени. Поэтому Талмуду и пришлось искать другое объяснение.
3. Как было сказано выше, святость обрезания остается в теле даже после выполнения заповеди. Это то, что выделяло эту заповедь среди других, исполняемых нашими праотцами. Отсюда становится понятным, почему во время клятвы Элиэзера Аврааму сказал наш праотец рабу своему (Берейшит, 24:2): «Положи руку твою на бедро мое». (По закону, тот, кто дает клятву, должен при этом держать в руках какой-либо священный предмет, например свиток Торы). Ведь святость заповеди осталась и после ее выполнения, а посему место обрезания могло служить Элиэзеру тем священным предметом, который необходимо держать в руках во время клятвы.
Теперь можно ответить на вопрос, поставленный в начале: почему ждал Авраам приказа Всевышнего выполнить заповедь обрезания? Ведь тем, что эта заповедь освящает предметы материального мира, она похожа на заповеди, исполняемые после дарования Торы. А поэтому требовался приказ свыше, дающий силы для ее выполнения.