Функенштейн и Штейнзальц
Функенштейн и Штейнзальц.
Рассказывает Йоэл Шпиц, ученик рава Штейнзальца.
Одна из вещей, которые меня всегда удивляли в рав Штейнзальце, это тот факт, что у него были друзья.
Йоэл Шпиц пишет в нескольких местах о том, что, кроме всего прочего, рав еще был нормальным человеком. У него были такие друзья, с которыми можно говорить открыто. Они его называли Адин перед всеми, без всяких формальностей. Могли его уколоть, он мог в свою очередь уколоть. Просто друзья, с которыми ему было интересно болтать. Многие из них были друзьями детства или молодости. Среди них были интеллектуалы, среди них были простые люди, религиозные, светские, всякие. Он рассказывает, как это видит ученик средней школы. Он говорит: такой большой рав и к нему приходят какие-то мужики и с ним болтают. Он отличался от всех остальных раввинов, которых он видел.
Судя по возрасту, когда Шпиц учился у него, раву уже было хорошо за 70, я думаю. И при этом, он может так проводить время. Относительно человека, настолько занятого — раввин, с его статусом – это было как будто бы невозможно.
Одним из друзей рав Штейнзальца, который меня очень интересовал, был профессор Функенштейн. Профессор Функенштейн умер довольно молодым. И когда я уже был знаком с равом Штейнзальцем, его уже не был среди живых. Но я слышал с разных сторон, что между ними была крепкая дружба. И что-то в этой дружбе меня заставляло ее пытаться расколоть, раскусить.
Рав Адин и профессор Функенштейн были знакомы с детства, и они прошли буквально противоположные маршруты. Рав Адин сделал тшуву, а Функенштейн, наоборот, оставил религиозную общину.
Такие два друга – один сделал тшуву, а другой оставил вообще религию.
Рав Адин превратился в большого раввина, а его товарищ превратился в историка, тоже очень известного, и активного деятеля за мир во всем мире.
И при этом они остались друзьями.
Их дружба, так я слышал, осталась очень близкой, они проводили многие часы вместе, многие годы. Мне было очень интересно. Было совершенно ясно, что напрямую я не могу спросить у рава, что это была за дружба. Рав очень оберегал свою частную жизнь. Когда я спрашивал такие вопросы, меня посылали в известном направлении.
Я знал, что рав Адин и этот Функенштейн сделали вместе одну книгу – «Социалогия невежества».
Я книжку эту прочитал еще в средней школе. Моя мама сказала, что это самая важная книжка рава Штейнзальца. И если я его ученик, я обязан прочитать эту книжку. И хотя я был только в 10-м классе и не очень понимал, о чем речь, но, по крайней мере, это была книга, которая крутилась у меня в голове много лет.
И в один прекрасный день, когда я уже работал в Центре Штейнзальца, я решил, может быть, затеять какой-то разговор, и может, рав Штейнзальц что-то мне скажет про своего товарища. Я зашел в его кабинет, спросил, есть ли у него минута. Он поднял голову от страниц, над которыми он работал, и сказал:
— Ну, минута – да.
— В последнее время я вернулся к книге «Философия невежества», — так я начал, — и мне непонятно. Ведь это были уроки на радио а не книжка, которую вы написали. Почему вы там подписаны оба и не написано, кто сказал что?
— Было самое логичное разделить, кто говорит что – рав, профессор. Нет?
Рав посмотрел на меня. Казалось, что он удивился вопросу. Я видел, что его обрадовал вопрос о его близком друге в середине дня. И с какой-то ностальгией он сказал:
— Ээ, на самом деле это была целая история. Наш редактор, которая работала с вот этими записями, пыталась разделить между нами. Но проблема, что мы провели вместе так много времени, что и идеи, и стиль разговора, и даже интонации были почти одинаковые. На записи невозможно было отделить одного от другого.
Он улыбнулся и сказал:
— Даже раз или два она просила у нас прослушать эти записи. Это было невозможно. Наши фразы входили один в один в другого, перебивали друг друга. Иногда он начинал – я заканчивал, иногда наоборот. И просто у нас голос был одинаковый, похожий. В конце решили, что мы просто подпишемся вдвоем на этой книжке и не будет написано, кто чего сказал.
Я хотел спросить еще, но рав Адин при всей радости от вопроса закончил разговор и сказал, что у него еще много дел. А я пошел обдумывать, какую силу имеет дружба. И еще такая интересная дружба, которая, на первый взгляд, — что между ними общего? Но выясняется, что внутри они похожи.
И поэтому я повторяю рекомендацию моей мамы – взять эту книжку и прочитать.
Лехаим.