Урок по Тора Ор на Хануку
Рав Шагар
«Леаир эт а-птахим»
Ибо ты зажигаешь свечу мою, Вс-вышний Б-г мой освещает мою тьму
(Теилим 18, 29)
Ибо заповедь - свеча, и Тора свет»
(Мишлей 6, 23)
Свеча Вс-вышнего душа человека
(Там же 20, 27)
Душа и заповедь
Известен обычай хасидских Ребе сидеть и смотреть на свет ханукальных свечей, зачастую на протяжении многих часов. Подобная медитация очищает сознание и дает возможность раскрыться множеству образов, эмоций и мыслей, выливающихся потом в хасидский маамар. Возможно, широкое использование образов свечи и света в хасидских толкованиях на Хануку связано с источником, из которого выросли и развилась эти толкования — свете ханукальных свечей. Например, в одной из частей маамара Алтер Ребе, который мы сейчас будем изучать, Алтер Ребе различает между двумя оттенками света свечи — «есть в свече масло и фитиль и два оттенка света: черный свет, который над фитилем, и белый свет». Это различение приводит его к объяснению двух ступеней религиозного сознания.
Возможно, оттенки света свечи пробудили у Алтер Ребе этот маамар, который мы сейчас будем изучать, и без них он бы не пришел в мир.
Используя образы, связанные со свечей в Танахе и в словах мудрецов — «свеча заповеди», «свеча души», «свеча Вс-вышнего» — хасидский маамар пытается выяснить, каково соотношение между душой и заповедью, между заповедью и Б-гом. В данном маамаре Алтер Ребе мы встречаемся с напряжением между Б-жественностью и заповедью — бесконечностью Б-жественности, находящуюся в противоречии с границам и ограничениям системы заповедей. Но сначала хотелось бы сказать несколько слов о том напряжении, которое существует между душой и заповедью — внутренним миром верующего человека, неизбежно противоречащим направленному вовне действию заповеди.
***
Распространение хасидизма подняло тяжелый вопрос: не приведет ли акцентирование внутреннего служения Вс-вышнему к отдалению от практического исполнения заповедей? Другими словами, не приводит ли сосредоточение на נר נשמה к ослаблению в נר מצוה? Напряжение между этими двумя очевидно: обязанность человека исполнять определенные обязанности в определенные отрезки времени противоречит тому, чтобы прислушиваться к собственному внутреннему голосу. И действительно, наши глаза видят, и не только в отношении Торы и заповедей, что когда человек предпочитает быть верным своей внутренней истине, зачастую он не будет вести себя в соответствии с внешними принятыми нормами. Тот, кто хочет действовать инстинктивно, неизбежно будет менее вежлив, ибо он воспринимает «нормы протокола» как нечто внешнее, подавляющее его внутренний мир. Так же в отношении галахи — для такого человека галаха воспринимается как нечто, ограничивающее его в отношении собственной внутренней истины, и более того, иногда это воспринимается как ложь: с точки зрения галахи человек обязан молиться в определенные времена, но внутри себя он знает, что такая молитва не будет искренней и глубокой — а будет привычным произнесением слов. Должен ли он молиться, следуя внешнему приказу, или же он должен остаться верным внутренней правде, и тем самым нарушить свою галахическую обязанность[1]?
В сущности, этот вопрос имеет еще одно измерение, исследование которого помогает заострить вопрос: разрыв между объективным и субъективным. Должен ли человек искать истину в области субъективного сознания, или же в области объективного познания окружающей действительности. Когда человек воспринимает истину как выражение его внутренней субъективности — такая истина перестает быть абсолютной и становится относительной, она зависит от очень специфической точки зрения человека, его эмоций, ощущений и событий его жизни. В этом контексте галаха ассоциируется с чем-то жестким и абсолютным, ибо Вс-вышний приказал это, и невозможна никакая относительность в отношении нее.
Можно сказать, что идеальный случай — это когда внутренняя истина человека идентична объективной истине. Это означает, что человек ощущает внутри себя мощный и сильный свет, и с другой стороны, его приверженность своей внутренней истине сильна и непоколебима. Это приводит к тому, что внутренний мир воспринимается как объективность, как абсолют. Человек, находящийся в таком состоянии — его внутренний мир теряет свою относительность, и приобретает силу как приказание, приходящее извне, и тем самым оно обязывает не меньше, чем внешняя истина.
Проблема нашего существования состоит в том, что наша внутренняя жизнь лишена силы. Она, и наше отношение к ней, знают подъемы и спады. Поскольку наша внутренняя жизнь слаба, она подвержена различным влияниям, и тем самым, она теряет свою аутентичность. По этой причине Шулхан Арух, а не внутренний мир, является основой нашей религиозной обязанности; он является точкой абсолюта в нашей жизни.
В действительности, Б-жественная истина в нашем мире раскрывается в различных измерениях, и не следует человеку искать ее лишь в одном месте — ни внутри и ни снаружи. Настоящая цельность достигается тогда, когда внешнее и внутреннее соединяются вместе. Но в неидеальной реальности — каждое из этих измерений имеет свои плюсы и минусы, и мы не должны отменять ни одно из них. Про это учили Хазал, что следует служить как из страха, так и из любви.
[1] Есть известный спор по поводу поздней молитвы в хасидизме. Многие хасидские Ребе (например, Видящий из Люблина, «Святой еврей» и Ребе из Коцка) считали, что для того, чтобы подготовить сердце к молитве, можно молиться после времени молитвы, несмотря на явное нарушение Шулхан Аруха в этом вопросе.