ДВА ПОКОЛЕНИЯ
И в Израиле, и в сегодняшней России любят употреблять выражение дор гамидбар - «поколение пустыни». Вот-де, вымрут старики, испорченные рабством/социализмом/сионизмом (нужное подчеркнуть, недостающее вписать) и тогда молодое поколение, свободное от тяжелого наследия, сделает все путём.
Так, да не совсем так: наши мудрецы называют старшее поколение, обреченное на смерть в пустыне «поколением света», а их детей, которым было суждено войти в землю обетованную, «поколением тьмы».
Почему же люди, которых мы готовы поспешно охаять, приписав им рабскую психологию, связаны в нашей традиции со светом? Ответ очевиден: они удостоились Синайского откровения, единственного в истории человечества мгновения, когда Всевышний говорил не с отдельными людьми (пророками), но с целым народом.
Лавина света, обрушившаяся с вершины Синая, сделала их новыми людьми. И это отнюдь не аллегория: мудрецы сравнивают это поколение с Адамом, первым человеком.
Все они словно были сотворены заново, и, подобно Адаму, были подвергнуты испытанию.
Но если Адам был испытан запретом («только от древа познания добра и зла не ешь...»), то от поколения пустыни требовалось активное действие: завоевание земли Израиля.
Адам не выдержал испытания, выпавшего на его долю. Поколение пустыни не избежало той же участи.
Но если ошибка Адама, вкусившего от запретного плода, кажется нам по-человечески понятной («запретный плод сладок»), то поведение поколения пустыни ставит комментаторов Торы в тупик.
В самом деле, огненный столб ведет народ вперед, Б-г зримо идет с ними, идет впереди их стана,- чего же они могут бояться?!
Рамбан в своем комментарии на Тору утверждает, что неверно объяснит это страхом перед опасностями и препятствиями. Все куда сложнее и, в то же время, вполне знакомо каждому из нас: они боялись потерять свободу!
Народу был предложен путь служения, но люди предпочли жить для себя, увидели в исторической миссии лишь оковы и обузу.
Всевышний во второй раз (первый - сотворение Адама) пытается направить человека к идеалу. Но люди движимы духом противоречия («жестоковыйностью»), отказываются подчиниться. Даже вчерашние рабы не хотят принять чужую волю, даже если это - воля Всевышнего, выведшего их из дома рабства. Это ужасно! Но наши мудрецы говорят, что и грехи прошлых поколений могут научить нас многому полезному. Поколение пустыни было осуждено на смерть в пути к земле, текущей молоком и медом. Но не только о непокорности человеческой рассказывает нам здесь Тора, но и о великом стремлении к свободе, заложенной в сердце каждого. Свобода выбора, связана, разумеется, с ответственностью. Но без этой свободы «нет различия между человеком и скотиной». Если мы не дерзаем перечить - мы перестаем быть «образом и подобием» Всевышнего, перестаем быть людьми.
Род человеческий, подобно поколению пустыни, бредет окольными путями, спотыкаясь в потемках, тратя порой сорок лет на путь в несколько дней. Хорошо бы сократить скитания и избежать ошибок. Но ведь и дитя учится ходить, набивая шишки.
Поколение, родившееся в пустыне, с боем вошло в землю Израиля. Всевышний был с ними, но выбор они сделали сами. Их отцы были ослеплены великим светом, они же сами видели мало чудес и воевали, пахали и сеяли, не ожидая даров и знамений.
Нет в этой истории плохого поколения и хорошего, жизнь вообще плохо выглядит на черно-белых фотографиях, жизнь любит цвета, оттенки, полутона.
Поколение рабов, поколение бунтарей, еще не распробовавших свободу, но уже решившихся перечить Творцу было избрано принять Тору - для себя и для нас с вами, и детей наших до конца дней.
Поколение, родившееся в песках, не зная недавнего рабства отцов, не зная оседлой жизни будущих детей своих, нашло в себе силы обрести родину и дом - для себя и для нас с вами, и детей наших до конца дней.
БЕМИДБАР
Тора разделена на пятьдесят четыре главы так, что, читая их в синагогах по субботам, мы завершаем за год полный цикл чтения. Каждый из выпусков нашего еженедельника посвящен соответствующей главе или главам Торы. Разумеется, прочесть это краткое изложение главы -недостаточно. Изучая Тору, обращайтесь к авторитетным еврейским переводам на русский язык («Мосад га-рав Кук», Ф. Гурфинкель, «Шамир»).И говорил Господь Моше в пустыне Синай, в шатре собрания, в первый день второго месяца, во втором году после их исхода из земли Мицраима, так: определите число всей общины сынов Исразля по их семействам, по дому их отцов, по числу имен, всех мужского пола поголовно. От двадцатилетнего и старше, всех идущих в войско в Исраэле, исчислите их по их ратям, ты и Агарон. И с вами будут по одному мужу от колена, каждый (из них) глава дома своих отцов. И взял Моше и Агарон этих мужей, названных поименно. И всю общину собрали они в первый день второго месяца, и объявили они свое происхождение по их семействам, по дому их отцов, по числу имен, от двадцатилетнего и старше, поголовно. Как повелел Господь Моше, так исчислил он их в пустыне Синай. И было сынов Реувена, первенца Исраэля происхождение их по их семействам по дому отцов их, по числу имен поголовно всех мужчин от двадцатилетнего и старше, всех идущих в войско. Исчисленных из колена Реувена, сорок шесть тысяч пятьсот. Из сынов Шимона происхождение их по их семействам по дому отцов их исчисленных по числу имен поголовно, всех мужчин от двадцатилетнего и старше, всех идущих в войско. Исчисленных из колена Шимона - пятьдесят девять тысяч триста. Из сынов Гада происхождение их по их семействам по дому их отцов по числу имен от двадцатилетнего и старше, всех идущих в войско. Исчисленных из колена Гада было сорок пять тысяч шестьсот пятьдесят. Из сынов Йегуды происхождение их по их семействам по дому отцов их по числу имен от двадцатилетнего и старше, всех идущих в войско. Исчисленных из колена Йегуды - семьдесят четыре тысячи шестьсот. Из сынов Иссахара происхождение их по их семействам по дому их отцов по числу имен от двадцатилетнего и старше, всех идущих в войско. Исчисленных из колена Иссахара - пятьдесят четыре тысячи четыреста. Из сынов Зевулуна происхождение их по их семействам по дому отцов их по числу имен от двадцатилетнего и старше, всех идущих в войско. Исчисленных из колена Зевулуна - пятьдесят семь тысяч четыреста. Из сынов Йосефа, из сынов Эфраима происхождение их по их семействам по дому отцов их по числу имен от двадцатилетнего и старше, всех идущих в войско. Исчисленных из колена Эфраима - сорок тысяч пятьсот. Из сынов Мена-ше происхождение их по их семействам по дому отцов их по числу имен от двадцатилетнего и старше, всех идущих в войско. Исчисленных из колена Менаше - тридцать две тысячи двести. Из сынов Биньямина происхождение их по их семействам по дому отцов их по числу имен от двадцатилетнего и старше, всех идущих в войско, Исчисленных из колена Биньямина - тридцать пять тысяч четыреста. Из сынов Дана происхождение их по их семействам по дому отцов их по числу имен от двадцатилетнего и старше, всех идущих в войско. Исчисленных из колена Дана (было) шестьдесят две тысячи семьсот. Из сынов Ашера происхождение их по их семействам по дому отцов их по числу имен от двадцатилетнего и старше, всех идущих в войско. Исчисленных из колена Ашера - сорок одна тысяча пятьсот. Сынов Нафтали происхождение их по их семействам по дому отцов их по числу имен от двадцатилетнего и старше, всех идущих в войско. Исчисленных из колена Нафтали - пятьдесят три тысячи четыреста. Вот исчислению подлежавшие, которых исчислили Моше и Агарон, и двенадцать предводителей Исраэля по одному от дома его отцов было их. И было всех исчисленных сынов Исраэля по дому отцов их, от двадцатилетнего и старше, всех идущих в войско. И было всех исчисленных шестьсот три тысячи пятьсот пятьдесят. А левиты по колену отцов своих исчислены не были среди них. И говорил Господь Моше так: «Только колена Леви не исчисляй среди сынов Исраэля. И ты поручи левитам скинию свидетельства и все ее принадлежности, и все, что при ней. Они будут носить скинию и все ее принадлежности, и они служить будут при ней, и вокруг скинии станом располагаться будут. И когда выступать скинии, соберут ее левиты, и когда остановиться скинии, возведут ее левиты. Посторонний же приблизившийся, умрет. И стоять будут сыны Исраэля каждый станом своим и каждый при знамени своем. А левиты будут станом стоять вокруг скинии свидетельства, чтобы не было гнева на общину сынов Исраэля.
ГИЮР
(Записано со слов старого хасида)
Вступая «под крылья Шехины», принимая иудаизм, человек обычно сменяет свое старое имя на новое, еврейское. Обычно, но не обязательно. Если он заупрямится и захочет оставаться, скажем, Иваном, раввинский суд ему в этом, скорее всего, не откажет.
Второй переменой в жизни гера становится новое отчество: отныне он - сын Авраама (а гиёрет - дочь Сары). И тут уж никакой свободы нет, гер не может сохранить старое отчество, ведь по алахе он заново родился и не является сыном биологических родителей.
Так может «появиться на свет» Иван Абрамович. Смысл этого курьеза таков: входя в еврейство, ты можешь принести с собой всю неповторимость своей индивидуальности, но не свое прошлое, не корни своей семьи.
Из бесед Любавичского Ребе
Любовь к ближнему предшествует дарованию Торы и обуславливает его. Чтобы разобраться в этом, следует сначала понять, почему Тора дарована всем евреям вместе, шестистам тысячам человек, причем не было в этом различия между ними, каждый в равной мере был важным участником синайского откровения.
Каждый еврей - индивидуальность, у каждого неповторимый облик, способности, делания, мысли. Но души их равны, они - часть Всевышнего, «Отец один у всех». И эта сокровенная тайна душ раскрывается взаимной любовью между евреями. Поэтому и оказывается, что мгновения наивысшего подъема душ - дарование Торы - должно быть подготовлено любовью. Основатель хасидизма Бешт учил любви к простым евреям:
«Сказано: «Что написано в тфилин Всевышнего? "Кто подобен Израилю - народ единому на Земле!" Есть, как известно, ручной и головной тфилин. Возложение каждого - особая, отдельная заповедь.
Наложение ручного тфилин предшествует наложению тфилин головного. В аллегорическом смысле, то же верно и в отношении «тфилин» Всевышнего (заслуг евреев перед Ним): ручной тфилин (символ простых людей, исполняющих заповеди) предшествует головному тфилин (заслугам ученых)».
«У Святого Магида было заведено, что ученики обслуживали его посменно (он был тяжело болен). Однажды, в течение моей смены, - рассказывал р. Элимелех из Лиженска, - позвал меня Магид, и сказал: "Слышишь, Мейлех, что говорят на небесах? Любить ближнего, значит любить совершенного злодея, как полного праведника!"»
Если Бешт требовал от своих учеников такой же любви к простым евреям, как и к ученым, то его ученик, Магид пошел дальше и требовал любви к злодеям, как к праведникам. А ученик Магида, Алер Ребе, сделал еще один шаг: он говорил, что в фразе "Люби ближнего своего, как самого себя", - нет ни метафоры, ни аллегории, «как самого себя - в буквальном смысле слова». А ведь любовь к самому себе в первую очередь иррациональна, не построена на оценке достоинств, а, тем более, на расчете, «все грехи скроет любовь».
Такая любовь к себе знакома каждому, но как перенести ее в полной мере на ближнего?
Есть в этом вопросе два важных аспекта:
1. Поскольку «Израиль, Всевышний и Тора - одно единое», то и любовь к евреям, Торе и Всевышнему - одна любовь.
2. Все евреи - единая сущность в силу принадлежности их души к единому Корню, ко Всевышнему.
Теперь вполне понятна связь между любовью к ближнему и дарованием Торы и словами «и расположился Из-раиль у подножия горы, как один человек».
ПЛАМЯ ЕГО НЕ СПАЛИЛО
В письмах наших читателей часто можно встретить безапеляционное утверждение: «в советские годы по-настоящему верующих (то есть, соблюдавших галаху) евреев не было». И сам редактор этого издания, и его друзья, могли бы опровергнуть этот тезис своими биографиями. Но мы решили предоставить слово куда более важному и интересному свидетелю тех лет и событий, известному иерусалимскому раввину Ицхаку Зильберу.:
"Родился я в 1917 году в Казани. Мои благословенной памяти родители, рав Бенцион и рабанит Леа-Гитл, дали мне традиционное еврейское воспитание. С малых лет я стал изучать Танах и Талмуд; учиться мне приходилось, по понятным причинам, в обстановке строжайшей секретности.
Материальные условия, в которых жила наша семья, были крайне тяжелыми. Ютились мы в маленькой комнатушке коммунальной квартиры, знали и голод и холод.
Сдав экстерном экзамены за курс средней школы, я поступил в Казанский университет, где стал изучать математику, однако своих занятий Торой не прекращал. Именно в этом возрасте я стал постигать всю глубину Танаха и Талмуда, всю правду, заложенную в Торе. Мудрость, заключенная в еврейской религии, приводила меня в восторг; сухие, казалось бы, законы ритуального убоя скота, правила кашрута, чистоты семейной жизни раскрывали передо мной свою вечную нравственную суть.
Безупречная точность нашего древнего лунно-солнечного календаря вызывала восхищение, глубокие знания еврейских мудрецов в области анатомии, физиологии, медицины, изложенные в Талмуде, были для меня неоспоримым свидетельством Б-жественного происхождения Устной Торы.
Нелегко мне приходилось. Какие только предлоги я не изобретал, чтобы не писать в субботу!
То "забывал" дома тетрадь, то перевязывал палец, который якобы поранил, то просто сказывался больным и не приходил на занятия в университет.
Когда в субботу преподаватели вызывали меня к доске, им приходилось выслушивать самые фантастические причины, объясняющие, почему я предпочитаю оставаться на месте. В конце концов, я нашел выход из положения: изучил расписание на полгода вперед и те предметы, лекции по которым читались по субботам, сдавал до наступления сессии, в первый или во второй месяцы занятий, освобождаясь таким образом от необходимости приходить по субботам в университет.
Трефного я, конечно, не ел. В городе был миньян — десяток пожилых евреев, и я использовал любую возможность помолиться вместе с ними. Свои занятия Торой я не прекращал ни на один день — отец еще в детстве приучил меня ежедневно по два часа учить Талмуд. Если, готовясь к университетским экзаменам, я был вынужден корпеть над учебниками до трех часов ночи, то с трех до пяти я занимался Талмудом.
Когда же по каким-то причинам мне это не удавалось, я записывал свой "долг" в особую книжечку и восполнял пропущенное при первой же возможности. Руководствуясь требованиями Торы, я старался помогать людям как мог: опекал больных, давал бесплатные уроки детям из бедных семей, готовя их к экзаменам.
В университете, где моим руководителем был гениальный математик и замечательный человек, член-корреспондент АН СССР Николай Григорьевич Чеботарев, мир праху его, я специализировался по теории Галуа, высшей алгебре и теории чисел. Увлекался я и физикой, работал одно время в лаборатории Е. К.Завойского, открывшего эффект парамагнитного резонанса.
Окончив университет с отличием в 1941 году, я получил направление в школу села Столбищи близ Казани, где проработал учителем больше года. Жил я там в одной комнате с тремя сыновьями своей квартирной хозяйки. Для того, чтобы помолиться, мне приходилось либо забираться на чердак, либо запираться в школьной лаборатории, либо выходить далеко за сельскую околицу.
Из посуды у меня была лишь кружка; время и возможность самому готовить себе еду были ограничены, и питался я лишь хлебом да парным молоком.
Запомнился мне Песах того года. Перед самым праздником я побывал дома, и мать положила мне в портфель мацу собственной выпечки и пол-литровую бутылку с домашним напитком из меда и хмеля.
В первый вечер Песаха, когда мои соседи уснули, я в темноте вынул из портфеля мацу и медовуху и провел пасхальный седер (Седер — праздничное застолье в первый вечер Песаха, проводимое по определенному ритуалу), рассказывая сам себе о выходе евреев из Египта. Четыре положенных бокала вина, в роли которого успешно выступила медовуха, я закусывал печеным картофелем, который мне удалось раздобыть.
По субботам и в дни еврейских праздников я приходил на работу, задавал школьникам задачи, проводил контрольные — лишь бы самому не пришлось писать на доске или в классном журнале.
Помню, в том году, как назло, и в субботу, предшествовавшую празднику, и в саму пасхальную неделю на моих уроках сидели проверяющие.
Сначала в село приехал представитель райкома партии, потом — инспектор районо.
К таким визитам я всегда был готов: загодя, в пятницу днем, заполнял журналы, записывал в них тему субботнего урока, намечал, кого из учеников вызвать к доске для индивидуального опроса, и заранее проставлял им оценки, ибо хорошо знал возможности каждого.
Эти уроки прошли гораздо живее, чем обычно, при большой активности ребят, и ревизоры остались довольны. На разборе уроков мне удалось без особого труда обосновать правильность отметок, выставленных ученикам заранее.
Из села Столбищи я перевелся в Казань и проработал там около двадцати лет в различных школах, техникумах и институтах.
Все эти годы я соблюдал субботу, не ел запрещенную пищу обучал еврейским законам своих детей точно так же, как в свое время обучали меня мои родители.
Не раз мои близкие друзья-евреи, от которых я не скрывал своего мировоззрения, говорили мне: "Почему ты не живешь как все, Исаак? Зачем тебе эти мучения: не писать в субботу, есть всухомятку, рисковать, каждый раз во время молитвы? Ведь рано или поздно дознаются, лишат тебя диплома и выгонят с работы!" Если бы я сам знал о еврействе столько, сколько знали они, то есть практически ничего — я бы вместе с ними поражался странному для окружающих поведению религиозного еврея.
Однажды, перелистывая старые книги, я наткнулся на журнал "Гаасиф", изданный в 1887 году.
Мое внимание привлекла опубликованная в нем статья А.-А.Раковского "Слова Б-га нашего исполняются всегда"; она произвела на меня настолько сильное впечатление, что я решил подробно изучить затронутую в статье тему: исполнение пророчеств Торы - и написать об этом по-русски для тех евреев, которые не получили традиционного еврейского образования, но задумываются о том, каковы причины удивительной судьбы нашего народа, о его прошлом, настоящем и будущем.
Надеюсь, что в этой книжке (автобиография, публикуемая нами, служит предисловием к замечательной книге раввина Зильбера «Пламя не спалит тебя»), написанной мною еще в СССР и по памяти восстановленной и дополненной в Израиле, мне удалось ответить на вопросы моих друзей, а также, возможно, и на ваши незаданные вопросы, дорогой читатель.
р. Ицхак ЗИЛЬБЕР, Иерусалим