582

Суббота «Ваишлах»

15 кислева 5762 года

30/11/2001

ЧТО В ИМЕНИ ТЕБЕ МОЕМ?

Яаков со всем своим немалым караваном переходит речушку Ябок. Неожиданно он оставляет стан, возвращается на тот берег и остается один.

Кажется, что текст Торы зазвучал как приключенческий роман. Ни у кого уже нет сомнений: хорошего не жди. Напряжение нагнетается, сгущается тьма. Некто безликий и свирепый «борется с ним… до утренней зари». Мидраш «Брейшит раба» говорит о том, кем был этот безликий: ангелом-покровителем Эйсава.

Как же выглядел этот ангел? В Талмуде мы находим две, казалось бы, противоречащие друг другу картины: борющийся с Яаковом предстает то великим мудрецом, то ужасным злодеем. Но есть ли здесь противоречие? Не таков ли и наш исторический опыт в столкновениях с Эйсавом, с нееврейским миром?

Издавна представали перед нами юдофобы в двух испостасях. Огнем и мечом уничтожали нас из века в век, а когда не оставалось сил физически уничтожать потомков Яакова, рядились потомки Эйсава в академические мантии и с доброжелательной миной убеждали уцелевших «исправиться», оставить путь Яакова-Исраэля. Как два следователя в классической практике служителей мрака: один устрашает, а второй дает надежду. Какой из них опасней? Сам этот вопрос — ошибка. Оба одно дело делают.

Логично было бы предположить, что раб пожелает навсегда покинуть и забыть своего господина, что подследственный возненавидит следователя и вряд ли станет интересоваться его личностью. Но кто сказал, что психология подчиняется законам логики?

Вы, возможно, слышали о «стокгольмском синдроме» или о «травматическрй связи». Это феномен, заключающийся в том, что заложники с определенного момента начинают идентифицировать себя с похитителями, жертвы начинают испытывать симпатию и интерес к мучителям.

Термин «стокгольмский синдром» появился после того, как грабители банка в Швеции забаррикадировались в нем с заложниками. Четверо из заложников впоследствии стали особенно близки к этим грабителям, защищая их во время судебного процесса. Одна женщина даже развелась с мужем и вышла замуж за одного из налетчиков.

Какое отношение эта скандинавская история имеет к переходу через Ябок? Самое непосредственное. Века плодотворных/кровавых (нужное подчеркнуть) контактов с Эйсавом развили в некоторых евреях острую симпатию и интерес к мучителям и преследователям.

Если вы нуждаетесь в специалисте по истории инквизиции, если вам нужен эксперт по нацистской символике, если нужна информация о «черной сотне» — ищите еврея.

Само по себе это естественно и неплохо: врага нужно знать в лицо. Но порой интерес становится нездоровым, болезненным. Исследователь начинает «понимать» вчерашних, сегодняшних и завтрашних мучителей, учится быть «объективным» в «конфликте народов».

Недавно вышла в свет книга одного израильского ученого «Два народа в чреве твоем», посвященная взаимоотношениям евреев и немцев в средневековой Европе. Как и водится в академических кругах, автор рисует полностью симметричную картину: евреи ненавидели христиан, христиане — евреев. Вывод: надо любить друг друга. За рамками исследования остается единственное исключение из всеобщего равенства: христиане уничтожали евреев, а те даже не защищались.

Вернемся к Яакову и «безликому». Праотец наш спрашивает его: «Как тебя зовут?» Ангел Эйсава в ответ цитирует Пушкина:

«Что в имени тебе моем?

[Оно умрет, как шум печальный

Волны, плеснувшей в берег

дальный

Как звук ночной в лесу глухом.]»

Многочисленны толкования этого ответа-умолчания. Один из них, данный р. Клонимусом-Калманом в Варшавском гетто, таков:

«Евреи, не трудитесь заучивать имена тиранов, вас притесняющих. Пройдет совсем немного времени, и имена их забудутся. Только наша память может спасти их от забвения, но должны ли мы дарить им вечность? Ни к чему нам знать их имена!»

ВАИШЛАХ

Тора разделена на пятьдесят четыре главы так, что, читая их в синагогах по субботам, мы завершаем за год полный цикл чтения. Каждый из выпусков нашего еженедельника посвящен соответствующей главе или главам Торы. Разумеется, прочесть это краткое изложение главы –недостаточно. Изучая Тору, обращайтесь к авторитетным еврейским переводам на русский язык («Мосад га-рав Кук», Ф. Гурфинкель, «Шамир»)

И послал Яаков посланцев к Эйсаву, брату своему, на землю Сеира, в поле Эдома. И повелел он им: скажите моему господину Эйсаву: так сказал твой раб Яаков: у Лавана я жил и задержался доныне. И стали моим достоянием вол и осел, мелкий скот, и раб и рабыня. И послал я людей сообщить моему господину о своем приходе, чтобы обрести милость в глазах твоих.

И возвратились они к Яакову, и сказали ему: «Мы пришли к твоему брату, к Эйсаву. И он также идет навстречу тебе, и четыреста человек с ним».

И испугался Яаков очень, и тяжко стало ему. И разделил он народ, который был с ним, и мелкий и крупный скот, и верблюдов на два стана. И сказал он: «Если подойдет Эйсав к одному стану и разобьет его, то будет оставшийся стан спасен».

И сказал Яаков: «Б-г моего отца Аврагама и Б-г моего отца Ицхака, Ты говорил мне: «Возвратись на землю твою и на родину твою, и Я буду добр к тебе!» Мал я пред всеми милостями Твоими; ибо с одним посохом перешел я Ярден, а ныне со мной два стана. Спаси же меня от руки брата моего Эйсава! Ибо страшусь я, как бы он не пришел и не разбил меня, и не убил матерей с детьми. Ты же сказал, буду добр к тебе и сделаю потомство твое подобным песчинкам на морском берегу, которых не счесть».

И ночевал он там в ту ночь. И взял он из того, что было у него, дар для Эйсава, брата своего: двести коз и двадцать козлов, двести овец и двадцать баранов; тридцать дойных верблюдиц с верблюжатами, сорок коров и десять быков, двадцать ослиц и десять молодых ослов. И передал он в руки рабам своим, каждое стадо отдельно, и сказал он своим рабам: «Идите передо мной и оставляйте промежуток между стадами». И повелел он первому рабу: «Когда встретит тебя Эйсав, брат мой, и спросит: «Кому ты служишь и куда идешь? И чье это все, что с тобой?», — то скажешь: «Твоего раба Яакова, дар это, посланный моему господину Эйсаву. А вот и он — за нами». И повелел он также второму, и третьему, и всем идущим за стадами. «Говорите Эйсаву, встретив его: вот и твой раб Яаков за нами».

Ибо сказал: «Сниму гнев с лица его дарами, а затем увижу его. Быть может, он пощадит меня».

И провели дар его перед ним, а он ночевал в ту ночь в стане. И поднялся он в ту ночь, и взял двух своих жен и двух своих рабынь, и одиннадцать детей своих, и перешел через Ябок.

И остался Яаков один. И боролся некто с ним до восхода зари. И увидел тот, что не одолевает его, и тронул его бедренный сустав, и сместился бедренный сустав Яакова, когда он боролся с ним. И сказал тот: «Отпусти меня, ибо взошла заря».

И сказал Яаков: «Не отпущу тебя, пока меня не благословишь».

И спросил тот: «Как тебя зовут?»

«Яаков».

И сказал тот: «Не Яаков будет имя тебе, но Исраэль; ибо ты боролся с Б-жьим ангелом и с людьми и одолел их».

И попросил Яаков: «Назови же и ты имя свое!»

И ответил тот: «Зачем ты спрашиваешь о моем имени?»

И он благословил его там. И нарек Яаков имя месту Пниэль [Лик Б-га], сказав: «Ибо я видел Б-га лицом к лицу — и спаслась душа моя».

И взошло над ним солнце, когда он прошел Пниэль, а он хромал на ногу, бедро которой было повреждено.

Потому и не едят сыны Исраэля жилу, которая в бедре.

И поднял Яаков глаза, и увидел: вот Эйсав пришел, а с ним четыреста человек.

И разделил Яаков детей: Леа, и Рахель, и две рабыни — каждая была со своими детьми.

И поставил он рабынь и их детей первыми, а Лею и ее детей — за ними, а Рахель и Йосефа — позади всех.

И прошел он перед ними, и поклонился до земли семь раз, подходя к брату своему.

И побежал Эйсав ему навстречу, и обнял его, и бросился на шею ему и целовал его, и сказал: «Дам тебе людей из тех, что со мной».

И сказал Яаков: «Для чего? Довольно и милости твоей!»

И возвратился в тот день Эйсав своим путем в Сеир.

А Яаков отправился в Сукот.

ДРУГОЙ РЕБЕ

К Видящему из Люблина приехали два «чужих» хасида: их ребе скончался и они искали, у кого учиться дальше.

Приехали они ко двору поздно ночью и встретили Видящего у двери синагоги.

Раби благословлял новолуние. Хасиды с удивлением заметили, что он делает это иначе, чем их покойный учитель.

— Нет, — решили они, — у этого мы учиться не будем! — И даже не подошли к нему, чтобы представиться.

Утром, когда хасиды уезжали, рабби, проходя мимо них, сказал:

— Б-г, к которому ведет только одна дорога, разве это Б-г?!.

Хасиды переглянулись и остались в Люблине.

Сиха Ребе

В этой главе Яаков получает новое имя: Исраэль. Талмуд говорит:

«Тот, кто называет Аврагама именем Аврам, нарушает повеление Всевышнего» («Брахот», 13а).

И далее Талмуд спрашивает: а почему то же правило не применено в отношении Яакова-Исраэля?

Да, очевидно, в этом случае смена имени происходит иначе. И вот доказательство тому: после смены имени ни разу больше не назван в Торе Аврагам по-старому. А Яаков и после того, как стал Исраэлем, многократно называется Яаковом.

В чем же различие?

Хасидизм объясняет, что имена Яаков и Исраэль символизируют два пути служения, которым должен следовать каждый еврей.

Есть времена, когда ты должен вести себя как Яаков, есть и другие, когда ты должен стать Исраэлем.

Имя «Яаков» этимологически связано с корнем «хитрить», имя Исраэль — с «бороться». Первородство и благословение отца наш праотец получил как Яаков. Благословение при Ябоке получил Исраэль, не побоявшийся борьбы лицом к лицу с ангелом.

Служение Исраэля выше, нежели служение Яакова, но нельзя выбрать для себя только один путь, оба необходимы в равной мере.

Яаков опускается, чтобы собрать искры святости в низшем из миров; Исраэль поднимается, вознося искры к их Источнику.

В отношении мирских дел: еды, питья, жилья, работы — еврей должен быть «Яаковом». Ему следует быть частью мира, жить в мире, но не забывать о том, что все это — военная хитрость, на деле душа его не имеет отношения к материальной жизни.

В изучении Торы и в молитве еврей должен вести себя как «Исраэль», бесстрашно бросаясь в бой. Следует воспитать в себе свойство характера, называемое хуцпа ди-кдуша («святая наглость»).

Но не следует превращать выбор пути в процесс автоматический, в рефлекс. Мирские дела порой становятся поприщем для служения Исраэля: например, субботние трапезы. С одной стороны, есть в этом действии явно «животный» аспект (еда и питье), но с другой — они становятся частью и даже содержанием исполнения заповеди. Поэтому здесь не следует стремиться к скромности, более того — субботней трапезе приличествует максимальная роскошь.

ЕВРЕИ В БОЮ

Яаков полон опасений, он готовится к встрече с опасным врагом: Эйсавом. Говоря современным языком, он озабочен выбором стратегии. Из поколения в поколение евреи изучают и принимают к действию его решение, о котором рассказывает недельная глава «Ваишлах». Вот как излагает решение Яакова «Мидраш раба»: «…приготовился к молитве, к дарам и к битве». Прежде всего Яаков обращается ко Всевышнему: может быть, Тот, по милости Своей, предотвратит войну. Затем он готовит подарки врагу — может быть, такой ценой удастся избежать кровопролития.

И только после двух попыток достичь мира Яаков готовится к бою. Мы редко думаем о евреях как о лихих бойцах. Но сегодня, в преддверии Хануки, стоит вспомнить о нашем историческом боевом опыте.

Прежде всего, поговорим об оружии. В глубокой древности евреи пользовались несколькими типами луков (кешет): обычным, дважды изогнутым египетским, месопотамским. Луки изготовляли из сырого березового дерева, сухожилий диких быков и рогов диких козлов. Стрелы (хец) были из полых стеблей камыша, обычно оперенные у основания, а наконечники сначала делались из кремня, а позже — из металла.

Для дальнего и ближнего боя использовали копья (ромах) и дротики (ханит). Меч (херев) и боевой топор (гарзен) служили для ближнего боя. Металлические шлемы (кова) были слегка заострены кверху. Пользовались в бою и большими прямоугольными щитами (цина) из дерева и сыромятной кожи.

Колесницы (меркава) использовались в основном как подвижные площадки для лучников.

В древности еврейские воины проходили обучение по сложной продуманной программе. Практиковалась и стрельба в цель (Шмуэль I, 20:20-22).

Со временем появляются более прочные цельнолитые мечи и кинжалы (клинок, крестовина и рукоять). Вторжение «народов моря» принесло в Эрец-Исраэль прямой массивный меч, который вскоре вытеснил серповидный. Тело бойца часто защищали доспехи из кожи или грубой ткани, увешанной продолговатыми тонкими бронзовыми бляшками.

Кольчуги надевали возницы колесниц и лучники, существовали также кольчуги для защиты лошадей.

Праща (кела) также применялась на полях сражений, как, например в поединке Давида и Гольята (Шмуэль I, 17), и во время осады крепостей.

Царь Давид впервые создал отряды колесниц в составе еврейской армии, а Шломо построил специальные базы (города) для размещения таких отрядов. Пехота израильтян делилась на четыре рода войск: лучники, пращники, копьеметатели и простые бойцы. Конница принимала участие в сражениях только на непересеченной местности и была вооружена луками или копьями. Конные копьеметатели прикрывались круглыми щитами, конные лучники (у которых во время сражения были заняты обе руки) пользовались защитой конных щитоносцев.

Раскопки обнаружили остатки укреплений эпохи царей объединенного Израильско-Иудейского царства времен Шауля, Давида и Шломо. Гева или Гиват-Шауль была столицей царства Шауля. Крепость имела полые казематные стены и угловую башню с тремя камерами. Остатки двух башен, огромного каменного гласиса (искусственно созданного пологого предкрепостного пространства) и ворот, обнаруженные в Иерусалиме, относят к эпохе Давида и Шломо. Раскопки в Хацоре, Мегидо и Гезере показали, что все эти города были построены по одному и тому же плану. Они были обнесены казематными стенами, помещения в которых использовались как казармы гарнизона и как склады. Ворота этих городов имели въезд с двумя фланкирующими квадратными башнями. В период двух царств, Израильского и Иудейского, конструкция укреплений была изменена: появились осадные машины и стенобитные тараны, нужно было искать новые методы защиты. В главных городах казематы были спешно заполнены камнями, а позднее были построены новые, сплошные каменные стены. Наружная часть стен имела выступы и ниши. Дополнительную оборонительную линию образовывали низкая внешняя стена, башни и бастионы, поставленные в слабых пунктах обороны. Поверху стену покрывали зубцы и выступы. Изменилась также конструкция ворот: глубина входной части была уменьшена, а ворота строились с двумя камерами по каждую сторону и двумя выступавшими башнями.

Многочисленные войны, описанные в Танахе (со времен завоевания Кнаана Иегошуа бин-Нуном и вплоть до восстания последнего иудейского царя Цидкиягу против Вавилона) велись методами, которые и по сей день изучаются, например, в академии в Вест-Пойнте.

Первые два столетия периода Второго Храма Иудея входила в состав Персидской империи и не имела своей собственной армии. Евреи служили наемными солдатами персидского царя в Элефантине (Верхний Египет).

В эллинистический период евреи служили в войсках Птолемеев.

Вплоть до восстания Хасмонеев евреи в этот период не вели самостоятельных войн.

В войнах Йегуды Макаби проявились его выдающиеся стратегические способности: он преуспел в планировании и реализации блокады Иерусалима, в быстрых переходах, благодаря которым удалось отразить следовавшие одна за другой четыре попытки Селевкидов прорваться в осажденный город.

О военной тактике Йегуды свидетельствует также его блестящий маневр после поражения в битве при Бейт-Зхарья. Последнее сражение Йегуды у Эласы велось против подавляющих сил противника, но даже и в этом случае он достиг существенных успехов.

Преемник Йегуды Йонатан не раз использовал против врага молниеносные перегрупировки войск и неожиданные атаки. При нем евреи добились военного превосходства на юге распадавшейся селевкидской империи и подчас передвигались по Келесирии, практически не встречая сопротивления противника. Высшим достижением Йонатана была битва при Явне, в которой он, не пользуясь фактором внезапности, тем не менее одержал победу над войсками сирийского военачальника Аполлония. При Шимоне, последнем из братьев Хасмонеев, евреи переняли эллинистические методы ведения осады. Они построили осадную башню (гелеполис), с помощью которой овладели Гезером. Эти навыки, по всей вероятности, оказались особенно полезными во время войн наследников Шимона: они преуспели в завоевании крепостей.

Подводя короткий итог экскурсу в далекое прошлое, скажем: евреи не любят, но умеют воевать. Наши дети растут на словах Торы: «Руки — руки Эйсава, а голос — голос Яакова», иначе говоря, неевреи решают проблемы руками, а евреи — словами. Но порой и нам приходится воевать, и тогда это следует делать разумно, умело и беспощадно — по-еврейски.