С головы на ноги
В определенном смысле, самым важным словом в Свитке Эстер оказался глагол нагафох – «перевернулось» или «вышло наоборот»:
«В двенадцатый месяц года, в месяц адар, в тринадцатый день его, когда наступило время исполниться повелению царя... в день, когда враги евреев надеялись одолеть их, вышло наоборот: сами иудеи одолели ненавидевших их».
Не только глубокое понимание чуда, совершившегося в городе Шушан, не только общий подход ко всей истории евреев, но и вся еврейская самоидентификация связаны с этим феноменом переворота.
Дело здесь не в том – по крайней мере, не только в том, – что судьба изменилась к лучшему, что тщательно спланированное преступление не состоялась. И не в том, что «кровожадным» евреям представился редкий случай стать на мгновение (в масштабе истории) погромщиками. Этому-то мы совсем не склонны радоваться.
Главное состоит в качественной характеристике перемены: в ее кардинальности. «Яму вырыл – и в нее упал» («Тегилим», 7:16). Палач становится жертвой: на его голову обрушивается все то, что он старательно готовил другим. Талмудическое правило мида ке-негед мида («мера за меру» – наказание не только соразмерно греху, но и является его зеркальным отражением, негативом) говорит именно об этом.
Но избавление нельзя свести только к прекращению страданий: с приходом избавления должно стать очевидным, что и само страдание было частью исцеления, освобождения. Мудрецы говорят, что в мире грядущем «вкус дерева и вкус плодов его будут одинаковы». В этом мире, в этом «плодовом саду» растут странные деревья: у них съедобны не только плоды, но и древесина, и кора. Что это значит? Пара терминов «деревья-плоды» в мистике символизирует пару «процесс-конечный результат». В нашем мире деревья, как известно, несъедобны, но на них растут вкусные плоды. Сладость, притягательность грядущего мира состоит не в том, что там прекратятся тяготы нашего мира, а в том, что они, перейдя границу бытия, перестанут казаться мучениями и раскроется их истинный вкус – вкус плода! Резкий переход от страдания к избавлению психологи называют в качестве одного из безусловных триггеров веселья, смеха. Танах много говорит об этом веселье, например: аз йимале схок пину – «тогда смеяться будем мы в полный голос» и ва-тисхак ле-йом ахарон – «и будет она смеяться в [свой] последний день». Такова оптимистическая концовка переворота.
Но, говорят мудрецы, у него всегда есть два аспекта: первый – опьяняющий (деревья и плоды), второй -отрезвляющий. Так вот, о втором.
Как поведут, как почувствуют себя люди, когда наш мир перевернется вверх дном с приходом Избавления? Многие из нас окажутся в положении жертвы грубого розыгрыша: их годами выношенные, выстраданные взгляды и представления вдруг окажутся очевидно абсурдными.
Самоназвание иври – «еврей» – означает «человек с другого берега». На каком берегу ни стоял бы весь мир -мы неминуемо окажемся на противоположном. Не в грядущем мире, а уже сейчас, на фоне других народов, евреи живут «перевернуто», «ногами вверх». Но на самом деле это мир вокруг нас перевернут с ног на голову.
Нет такой хитрости, которая избавила бы самого коварного злодея от водевильно простенького, но жестокого и неминуемого возмездия: пока фараон истребляет еврейских детей, боясь, что среди них может оказаться будущий спаситель, этот самый спаситель растет в его семье как приемный сын.
Когда Аман строит виселицу для Мордехая, он даже не подозревает, кому суждено болтаться на ней. Механизм придворных интриг, налаженный Аманом, размалывает его самого в прах. И еще: в основе перевертыша лежит неочевидность истины, ее сокрытие (от этого корня – «скрываться» – и происходит имя «Эстер»). Правда по-настоящему проявляется лишь там, где можно выбрать и ложь. Книга «Зогар» говорит: свет раскрывается только во тьме.
Это и есть история праздника Пурим: победа света над тьмой.
Недельная глава
ТЕЦАВЕ
Тора разделена на пятьдесят четыре главы так, что, читая их в синагогах по субботам, мы завершаем за год полный цикл чтения. Каждый из выпусков нашего еженедельника посвящен соответствующей главе или главам Торы. Разумеется, прочесть это краткое изложение главы - недостаточно. Изучая Тору, обращайтесь к авторитетным еврейским переводам на русский язык («Мосад га-рав Кук», Ф. Гурфинкель, «Шамир»).
Вели сынам Израиля, чтобы они взяли оливкового масла чистого, чтобы горела лампада постоянно. В Шатре собрания, вне разделительной завесы, которая пред свидетельством, будут поправлять ее Агарон и его сыновья с вечера до утра пред Г-сподом; вечный закон для их поколений – от сынов Израиля.
А ты приблизь к себе Агарона, твоего брата, и его сыновей с ним, чтобы служить Мне. И сделай священные одеяния Агарону, твоему брату, для славы и для великолепия. И ты говори всем мудрым сердцем, кого Я исполнил духом мудрости: пусть они сделают одеяния Агарону, дабы освятить его, чтобы служить ему Мне.
И вот одеяния, какие им делать: наперсник и эфод, и облачение, и платье ячеистое, головной повой и пояс; и сделают они священные одеяния для Агарона, твоего брата, и для его сынов, чтобы служить ему Мне. И они возьмут золото, и синету, и пурпур, и червленицу, и виссон. И сделают эфод из золота, синеты, и пурпура, червленицы, и крученого вшестеро виссона парчового.
Два плетеных соединения будут у него на двух его углах, и будет соединен. А пояс для него, который на нем, той же работы из него самого будет: золото, синета, и пурпур, и червленица, и крученый виссон. И возьми два оникса, и вырежь на них имена сынов Израиля. И положи эти два камня на оплечия эфода, камнями памятными для сынов Израиля; и будет носить Агарон их имена пред Г-сподом. И сделай две цепи из чистого золота. И сделай наперсник судный работы ткача, той же работы, что и эфод, сделай его; из золота, синеты, и пурпура, и червленицы, и крученого виссона сделай его. Четырехугольным будет он, двойным: пядь – его длина, и пядь – его ширина. И вставь в него камни рядами: рубин, топаз, изумруд – один ряд. И второй ряд: карбункул, сапфир и алмаз. И третий ряд: яхонт, агат и аметист. И четвертый ряд: хризолит, оникс и яшма.
И сделай для наперсника цепи, работы плетеной, из чистого золота. И сделай для наперсника два золотых кольца, и прикрепи эти кольца к двум концам наперсника. И вложи две золотые плетеные цепи в два кольца на концах наперсника. И два конца обеих плетеных цепей прикрепи к двум ячеям, и прикрепи их к оплечиям эфода на его лицевой стороне. И сделай два золотых кольца, и положи их на два конца наперсника на его нижнем крае, обращенном к эфоду внутрь. И сделай два золотых кольца, и прикрепи их к двум оплечиям эфода снизу на его лицевой стороне у его соединения над поясом эфода. И прикрепят наперсник от его колец к кольцам эфода шнуром из синеты, чтобы ему быть на поясе эфода, и не сдвинется наперсник с эфода. И будет носить Агарон имена сынов Израиля на судном наперснике на своем сердце при входе в Святилище, для памяти пред Г-сподом всегда.
И вложи в судный наперсник урим и тумим, и будут они на сердце Агарона, когда он предстанет пред Г-сподом; и будет носить Агарон суд сынов Израиля на своем сердце пред Г-сподом всегда. И будет отверстие для головы в центре его, ворот вокруг отверстия должен быть соткан так, как делают ворот кольчуги, – чтобы не порвался. И сделай по подолу его гранаты из синеты, и пурпура, и червленицы, и золотые колокольчики между ними вокруг.
И будет он на Агароне для служения; и будет слышен его голос при его входе в Святилище пред Г-сподом и при его выходе, чтобы он не умер. И сделай пластину из чистого золота, и вырежь на нем резьбою печатной: «Святыня Г-споду». И надень его на шнур из синеты, и будет он на головном повое; на лицевой стороне повоя будет он. И будет он на лбу Агарона, и этим будет искупать Агарон грех осквернения всех святых приношений сынов Израиля. И будет он на лбу его постоянно, чтобы благоволил им Б-г. И сделай платье ячеистое из виссона, и сделай повой из виссона. И для сынов Агарона сделай платья, и сделай для них пояса, и повязки наглавные сделай для них для славы и великолепия. И облачи в них Агарона, твоего брата, и его сынов с ним; и помажь их, и надели их полномочием, и освяти их, чтобы служили Мне. И сделай им нательное платье льняное покрывать наготу. И будет оно на Агароне и на его сынах, когда станут они входить в Шатер собрания или приближаться к жертвеннику, чтобы служить в святости; и не понесут вину и не умрут. Я – Г-сподь, их Б-г.
Хасидское слово
Р. Дов-Бер из Радошиц однажды заночевал в придорожной корчме. Ночью ему не спалось: слишком громко тикали часы. Впрочем, это почему-то не печалило его – душа пела в ритм часам.
Утром, невыспавшийся, он подошёл к корчмарю и спросил его, где тот взял такие громкие часы.
- А, часы? Несколько лет назад здесь останавливался раби Йосеф из Турчина, сын великого праведника – «Видящего» из Люблина, – ответил корчмарь. – Он приехал всего на одну ночь, но из-за грозы остался на несколько дней. У него не хватило денег, чтобы оплатить постой, и он отдал в качестве платы эти часы, сказав, что унаследовал их от своего отца.
- Теперь я все понимаю, – сказал гость. – Обычные часы считают время, которое уже прошло, их тиканье вызывает у меня уныние: ещё секунда потеряна. Но часы праведника считают время иначе: ещё одной минутой ближе к Освобождению.
Из бесед Любавичского Ребе
На дни, когда мы читаем главу «Тецаве», обычно приходится седьмое адара – день кончины Моше. В этой главе не упомянуто имя Моше (впервые с тех пор, как Тора рассказала о его рождении). Комментаторы видят причину этого в «дерзком» обращении Моше к Всевышнему, который решил наказать еврейский народ за грех изготовления золотого тельца и поклонения ему. Вождь евреев сказал Творцу: «...Простишь ли их? Если нет – то сотри и мое имя [букв, «меня»] из книги Твоей...» («Шмот», 32:32).
Слова праведника исполняются. Исполнились и слова Моше: его имя «стерто» из целой главы Торы. Однако, не называя имени Моше в этой главе, Всевышний не раз обращается к нему, да и сама глава, названная «Тецаве», начинается с прямого обращения Создателя к Своему избраннику: «А ты прикажи...»
Кабала объясняет, что имя человека не передает его сущность. Имя – это своеобразный «ярлык», идентифицирующий человека и необходимый для его контактов с окружающими. Сам же он не нуждается в имени и не думает о себе, оперируя им; для себя он просто «я».
Младенец, едва появившийся на свет, – уже человек, уже личность, но имени еще не имеет. Он получит его лишь спустя несколько дней. До этого о нем говорят просто «он», обращаются к нему на «ты». Кабала утверждает, что именно такое обращение к человеку доходит до самого ядра его личности, в то время как имя обращено лишь к его внешней оболочке.
Возникает вопрос: почему же именно та глава, в которой выполняется просьба Моше «сотри и меня из книги Твоей», столь богата непосредственными обращениями Всевышнего к самой сути личности Моше?
Дело в том, что «дерзкая» просьба Моше явилась наиболее точным выражением его личности, его внутреннего мира.
Именно в этой просьбе выразилась подлинная сущность Моше. Тора была его жизнью, она и называется его именем: Торат-Моше – Учение Моше. Но когда само существование еврейского народа оказалось под угрозой, Моше готов был разорвать эту органическую связь с Торой, быть «стертым» из этого источника жизни. Моше и народ Израиля – единое, неделимое целое; Раши говорит: «Моше есть Израиль, а Израиль есть Моше». И когда народ Израиля грешит, Моше чувствует, что грешит он сам, хотя на самом деле он находится вдали от народа, на горе Синай. И хотя вождь не мог в эти мгновения предотвратить грех народа, Всевышний говорит ему: «Иди вниз, ибо растлился твой народ...» («Шмот», 32:7). Спустись со своей высоты, будь с ними. Несомненно, величие Моше проявилось в «дерзкой» просьбе, в готовности быть «стертым» из Торы ради народа Израиля, и величие это выше его имени.
Мишкан (продолжение)
В предыдущей главе Тора начала рассказывать об устройстве Мишкана.
А на этой неделе мы читаем, главным образом, об одеждах первосвященника.
Мишкан и все его сосуды изготавливались из добровольных приношений сынов Израиля. Одно из таких приношений упомянуто особо, и с него-то и начинается этот раздел.
Тора заповедует евреям доставить в Мишкан оливковое масло для зажигания семисвечника. Масло должно быть особо чистым. Только те капли, которые выделяются после первых ударов по оливкам, пригодны для зажигания Меноры. Масло, выделяющееся после вторых ударов, а, тем более после последующих, тоже может быть использовано для служения, но ни в коем случае не для семисвечника. Это «вторичное» масло можно добавлять к хлебному приношению (минха). Странно: то, что нельзя использовать для освещения Святилища, можно приносить в жертву. Это стоит осмыслить.
Всевышний заповедал евреям зажигать светильник в Мишкане. Нужен ли свет семи лампад, зажигаемых человеком, Тому, Кто сотворил все светила?
Свет Меноры нужен людям. В кабале он символизирует мудрость Торы. Благодаря усердию в исполнении заповедей и усилиям изучающих Тору мир озаряется духовным светом. Талмуд приводит такую аллегорию: человек, бредущий в темноте, все время спотыкается о камни и коряги. Подобен ему тот, кто живет без слов Торы: он то и дело «натыкается» на грехи.
Поэтому свет Меноры (Торы) должен быть предельно чистым, незамутненным, ведь в духовной сфере недопустим даже малейший промах (кстати, именно так и переводится буквально еврейское слово хет – «грех»). Исполнение заповедей требует предельной, бескомпромиссной чистоты.
Минха же призвана принести в мир благословение в материальной сфере.
Тора не проповедует аскетизм и отказ от материальных благ, но подчеркивает их подчиненный характер.
Если человек использует свой достаток на то, чтобы освободить время и силы для духовного труда, он не только возвышается нравственно, но и приближает к Б-гу, поднимает до уровня духа всю материальную сферу своей жизни.
Материальные достижения – не цель, они – средство, и чистота духовного свечения в них не столь строго регламентирована, как в изучении Торы и исполнении заповедей.
Именно поэтому для Меноры мы берем только первую, самую чистую каплю масла, а остальное можно добавить к минхе.
Мы знаем, что в жизни люди зачастую поступают наоборот. Им свойственно весьма и весьма придирчиво заботиться о пище для тела, об ее чистоте и качестве. Их значительно меньше беспокоит чистота и качество духовной пищи – например, картин и звуков, – которую приносят в их дома средства массовой информации. А ведь эту «пищу» потребляет вся семья, включая и детей.
Нет более «экологически чистой» духовной пищи, чем Тора, поэтому во все времена именно знание Торы и прилежание в ее изучении были высшими ценностями в еврейском обществе. И богач, и вельможа считали для себя великой честью выдать дочь за нищего, но ученого молодого человека.
До поклонения золотому тельцу священнослужение было уделом первенцев.
После того, как народ согрешил (а среди согрешивших не последнюю роль играли именно первенцы), Всевышний передал миссию священнослужения брату Моше Агарону и его сыновьям.
Агарон был посвящен в первосвященники и облачен в особые одеяния. Эти священнические одежды изготовлялись по особым правилам и только богобоязненные евреи могли принимать участие в их изготовлении.
Рядовые когены, служившие в Храме, носили (во время служения) четыре одеяния:
- кутонет – рубаху
- михнасаим – брюки
- авнет – пояс
- мигбаат – головной убор вроде чалмы, тюрбана.
Все они были сделаны из белого льняного полотна.
Первосвященник в дополнение к этим четырем одеждам носил еще четыре золотых одеяния:
- меиль – верхнее облачение
- эфод – что-то вроде передника
- циц – налобную золотую пластину
- хошен – нагрудную пластину с драгоценными камнями на ней..
Головной убор первосвященника отличался от мигбаат простого когена способом свертывания и назывался мщнефет.
В мистическом смысле каждое из этих восьми одеяний искупало один из восьми грехов еврейского народа. Читая Танах, мы видим, что именно за эти грехи более всего упрекали евреев пророки.
Нательная рубаха (кутонет) искупала грех кровопролития.
Михнасаим искупали нарушения правил, регулирующих отношения между мужчинами и женщинами.
Головные уборы искупали грех заносчивости.
Пояс искупал нечистые мысли.
Хошен искупал ошибки судей. Эфод искупал грех идолопоклонства.
Верхнее облачение – меиль – искупало грех злословия.
Налобная пластина (циц) искупала нарушения норм скромности.
Одним из описанных в Талмуде чудес Храма являлся хошен – нагрудник первосвященника.
В золотые оправы нагрудника были вставлены двенадцать (по числу колен Израиля) драгоценных камней. На каждом камне было вырезано одно из имен колен, а также имена «Аврагам», «Ицхак», «Яаков», и слова шивтей-йешурун («колена Израиля»).
Камни были расположены рядами в строгом порядке: три (Аврагам, Ицхак, Яаков) на четыре (по числу праматерей). Чтобы принести искупление еврейскому народу, первосвященник должен был опираться на заслуги отцов.
Был в хошене и секрет, его «душа», – урим и тумим: пергамент, на котором Моше записал Имя Б-га, состоящее из 72-х букв.
Помещались урим и тумим внутри нагрудника. Урим и тумим заставляли светиться, «зажигали» в определенном порядке буквы, вырезанные на камнях нагрудника. Когэн читал по светящимся буквам «сообщения». Кроме того, камень «согрешившего» колена тускнел.
Последней из заповедей, связанных с возведением Мишкана, стало повеление Всевышнего построить жертвенник для воскурений.
Этот небольшой, облицованный золотом жертвенник был установлен в Святилище, и на нем запрещалось совершать жертвоприношения.
Тора говорит: «Воскурения – лучшее из жертвоприношений». Даже после того, как сам Мишкан и все священные сосуды его были изготовлены, животные принесены в жертву, Шхина не сошла на Мишкан. И только после воскурения благовоний сбылись слова Всевышнего: «...и Я буду пребывать среди них [сынов Израиля]».