В нашей Недельной главе говорится о красной телице, красной корове, прах которой очищает нечистоту мертвеца. Мы как-то говорили о том, что это значит. Это значит, что человек умер, умер, прежде всего, в духовном смысле. И Моше Рабейну задает вопрос: как можно очистиь такую нечистоту? Т.е. если человек, то, что рабби Нахман называет «сердце его умерло», можно ли его вернуть к жизни? И, по-видимому, красная корова содержит в себе какой-то секрет, который позволяет вернуть к жизни даже такого умершего еврея.
Предисловие к Зогар.
Вот закон Торы. Зогар говорит: «Слова Торы святы, возвышенны и сладки». Нужно знать, что каждое слово в Торе очень высоко. Каждое слово Торы очень свято. Каждое слово Торы очень сладкое. Мы должны научить каждого еврея, что они очень высоки, святы и сладки. В конце концов, мы сможем перевернуть весь мир быть более высоким, святым и сладким. Это так красиво, что это разбивает сердце. Это сущность всего.
Слова Торы святые, возвышенные и сладки. Он говорит: в этом вся сущность всего.
Помните, мы говорили недавно у Штейнзальца о том, как учитель должен говорить с учеником? Говорит: есть человек, который оставляет только скалы от своего разговора с учениками, а есть человек, который может действительно открыть источник для бриллиантов или каких-то других дорогих веществ. Это большая мудрость – как преподавать Тору, в том числе самому себе, таким образом, чтобы она была святой, высокой и сладкой. И тогда можно перевернуть весь мир.
Рав Ицхак как-то говорил, что вся Тора должна быть хэн, милость. Как взять Тору и объяснить ее, прежде всего, себе, начиная, естественно, всегда с самого себя? Объяснить таким образом, чтобы это была Тора милости. Когда ты объяснишь это себе, чтобы это была Тора милости, ты тогда можешь объяснить другим, чтобы это была Тора милости.
Но это большая работа.
Очень интересная биография Карлебаха. Мы как-то затрагивали, тут есть еще несколько биографических отрывков. Он происходит из семьи, где общественная деятельность была нормой, где контакт между мирами. Т.е. он не запирался, что называется, в гетто. Он был открыт этому миру, и при этом почти по-левинасовски, при этом он сохранял свою идентичность. Вот это то, что мы ищем: быть открытыми, но при этом сохранять, что мы на самом деле, совсем непросто.
Когда читаешь Карлебаха, вот я вчера в Шаббат сидел и читал Карлебаха, и вдруг я себе говорю: «Но блин, так иудаизм – это может быть очень красиво. Необязательно уходить куда-то в философию. У нас есть такой красивый иудаизм. Почему мы не чувствуем этой красоты?» Не знаю.
Прах и пепел. И соберет святой человек прах этой телицы. Можно сказать, говорит рав Карлебах, что Красная корова – это народ Израиля. Красная корова цельная, на которой нет увечья, над которой не поднималось ярмо. Никогда не было над нами ярма, кроме Всевышнего. И выведет ее за пределы лагеря.
Всевышний вывел еврейский народ за пределы Эрей-Исраэль. В течение сотен лет, до галута, мы не знали, что это значит, но с тех пор, как начался галут, мы знаем, к сожалению. Но в конце концов будет "асаф иш таор" "и соберет чистый человек". Один раз настанет день, когда придет Машиах, и Всевышний соберет весь прах, чтобы мы удостоились видеть это своими глазами. Рабби Цадок говорит: «Когда Авраам Авину молился про Содом, это была первая молитва в Торе». В заслугу этой молитвы – был спасен Лот и из него произошел Машиах. В той молитве Авраам говорит: «Я прах и пепел». И поэтому перед приходом Машиаха еврей будет связан с прахом земли Израиля и с прахом шести миллионов погибших. Пока ты не связан с ними обоими, ты не имеешь отношения к Машиаху.
Интересно, и Карлебах, и Левинас, для них Катастрофа – это что-то системообразующее, но при этом совершенно по-другому. Карлебах видит в этом великую тайну, так же как Красная корова, как везде объясняется, что это великая тайна. Так Карлебах на это смотрит. Левинас видит в этом человеческое страдание, бесконечное человеческое страдание. Я не думаю, что можно сказать, что кто-то из них прав, а кто-то из них не прав. Скорей всего, надо сказать, что есть и это, и это.