Молитва – это вопрос. У меня в Шаббат были всякие размышления: что я хочу больше читать – философию или какие-то стандартные тексты. Я пришел к выводу, что стандартные тексты важнее.
Внутренний мир.
Я какое-то количество лет назад общался с каким-то шлиахом. И он говорит: «Я не понимаю, почему молодежи так нравится молиться. Я молиться совершенно не в состоянии». Прошло совсем немного лет и я думаю: «Да, как он был прав».
Так или иначе, Гешель говорит, что это важно. Молитва – это то, что нас соединяет с каким-то миром, о котором мы ничего не можем сказать. Но понимаем, что это то, что делает нас людьми. Я не уверен, кстати, что это совпадает с концепцией Левинаса, у которого Б-г бесконечно далек. Вот интересно, бесконечно далекий Б-г и молитва – это как-то стыкуется или нет? Не знаю, на Левинаса у меня много вопросов, но мы пока его не откладываем совсем в сторону. Но давайте посмотрим, что говорит товарищ Гешель.
Анаха. Анаха – это вздох. 100 лет назад раби Ицхак Меир Алтер из Гур задал себе вопрос: «Что думает этот сандляр, сапожник, который живет по соседству? Что он должен делать относительно утренней молитвы?» Дело в том, что клиенты этого сапожника были бедняки. И это была единственная пара обуви, которая у них была. Он вечером собирал всю их обувь, работал всю ночь и часть утра так, чтобы успеть вернуть им их обувь перед тем, как они пойдут на работу. Когда ему молиться? Хасидский вопрос.
Может быть, ему лучше помолиться побыстрее, как только взошло солнце. И тогда вернуться на работу. Или молиться поздно.
Какие у людей проблемы. Сегодня у хабадников нет проблем молиться до 2-х, до 3-х, до 5-ти вечера. Что б мы делали без Хабада?
Пусть он молится позже, но время от времени, отрываясь от работы, пусть он вздыхает: «Ой, какой ужас! Я еще не молился».
Какие вопросы были интересные у людей. Представить это себе сегодня. Что думает сапожник: сначала молиться, потом работать, или наоборот.
Может быть, этот вздох, эта сокрушенность духа – это важнее, чем сама молитва.