Раздел этой недели описывает последние минуты евреев в Мицриаме (Египте) до их зарождения как нации.
Как раз перед обретением свободы Б-г повелел им (через Моше) совершить очень необычный поступок: каждый должен был съесть жареного ягненка (Корбан Песах).
Это должен был быть первый еврейский праздник, Песах… . День Независимости Евреев.
В Песах евреи получили свободу не только от египетского рабства, но также от всех границ творения, (как духовных, так и физических); они стали людьми Б-га, Творца, его представителями в мире.
А какое отношение ко всему этому имеет жареный ягненок?
Я хотел бы ответить на этот вопрос с помощью такой истории.
Один очень талантливый Рабби, Рабби Шохет, однажды получил приглашение из Буффало, штат Нью-Йорк, произнести речь перед группой интеллигенции, среди которых должно было быть много священников и будущих священников, на тему благотворительности.
У него были свои условия относительно доклада перед такой аудиторией; с одной стороны, он хотел научить, а с другой стороны, хотел избежать межрелигиозных дебатов, поэтому он позвонил Любавичскому Ребе и попросил одного из его секретарей спросить у Ребе, что делать.
Ответ последовал немедленно, Ребе сказал, что ему следует принять предложение и обязательно закончить лекцию историей о «Богатом скряге из Кракова».
Не стоит и говорить о том, что Рабби Шохет с головой окунулся в это задание, (хотя настоятельное требование Ребе рассказать именно эту историю показалось ему немного необычным) и когда настал срок, он полетел в Буффало и произнес захватывающую двухчасовую речь, описывающую уникальность подхода Торы к теме «Цдаки» (от слова «Цэдэк» – «Справедливость»; мы жертвуем деньги, которые принадлежат Б-гу, не нам). Но в тот момент, когда зрители собрались зааплодировать, он объявил, что хочет рассказать следующую историю.
«Когда-то, почти четыреста лет назад, в городе Краков жил богатый еврей по имени Исроэль. Никто, на самом деле, не знал его фамилии, да никто и не интересовался, ибо он был низким человеком. Он жил в большом, богатом доме и был очень богат, но был очень бесчувственным скрягой, и никто не хотел с ним общаться. Если когда-либо в его дверь стучал ничего не подозревавший сборщик пожертвований, его встречало резкое «Денег нет!» и дверь захлопывалась прямо перед его лицом.
«Хотя в наши дни запрещено обзывать людей унизительными словами, этот старик был таким «колючим», что все, наконец, начали его называть «Исроэль Гой» («Гой» букв «Один из народов») имея в виду, что для всех евреев так может называться только не еврей, и, к несчастью, это имя так к нему и «прилипло».
«И так продолжалось много лет, фактически, все абсолютно забыли об этом старом скупце, пока однажды, похоронное бюро (Хевре Кадиша) не получило поручение явиться к больному.
«Вот здесь - две тысячи долларов, и вы, сколько ни просите, не получите от меня ни пенни больше», заявил он им. «Я хочу, чтобы вы похоронили меня в хорошем месте, не рядом с оградой или свалкой, а на могильной плите напишите: «Исроэль Гой». Затем он произнес молитву «Шма, Исроэль», закрыл глаза, а через несколько дней он скончался.
«Никто точно не знал, сколько ему было лет, может девяносто, а может и больше, но одно было наверняка; никто не плакал на его похоронах, фактически, никто не пришел, и его также не похоронили в точности там, где он хотел. Но на надгробии все же написали: «Исроэль Гой». И на этом грустный эпизод из истории Кракова закончился. Или они так думали.
В один день, спустя почти неделю, раввин города рабби Йом-Тов Липман Геллер (автор «Тосфот Йом Тов» на Мишну) услышал стук в дверь и когда он открыл ее, то увидел перед собой почти пятьдесят человек с голодными лицами. «Да, чем я могу вам помочь?», спросил он недоверчиво, «Откуда вы все взялись?» «Мы местные, из Кракова», выкрикнул один из них, «И мы голодны, мы весь день ничего не ели».
Рав не понял, что происходит, но попросил их войти, нашел для всех место, чтобы сесть, а пока его жена готовила им поесть, он услышал следующую историю.
Кажется, эти бедные люди, сколько себя помнили, ходили в бакалейную лавку и брали все, что нужно, им только надо было поставить подпись, и все. Но со вчерашнего дня хозяин лавки отказался давать им что-либо, поэтому все они были голодны.
«Очень странно», подумал про себя рав. «Столько голодных людей, и все из Кракова! Может быть, они лгут? Я должен выяснить причину».
«Он подождал, пока они поедят, и сказал им прийти снова завтра утром. Затем он надел пальто, сказал жене, что скоро вернется, и пошел в направлении дома городского казначея. Издалека он увидел, что у его двери также собралась толпа людей, а подойдя ближе, он услышал, как казначей пытается навести порядок в хаосе, который там преобладал. «Ой, я рад, что вы пришли», выкрикнул он, когда увидел рава. «Загляните в мой дом, он тоже полон, здесь, должно быть, триста человек, и это уже вторая смена, только что ушла большая группа!!»
«Я знаю», ответил рав, «Они приходили и ко мне, другие люди, но голодные, и все они говорят, что из Кракова. Я просто не могу этого понять».
«После того, как всех накормили и казначей раздал деньги на завтрашнюю еду, они оба - он и рав пошли в дом к хозяину бакалейной лавки. «Конечно», он ответил, «Я давал всем еду. Они ставили подпись, а в конце каждой недели я давал счет тому богатому старику, что недавно умер, его звали Исроэль Гой. Я имею в виду, что это продолжалось, я бы сказал, сорок лет, может больше, еще даже до того, как я стал владельцем магазина. Я хочу сказать, он был моим лучшим покупателем, тот старик. Но… он постоянно предупреждал меня не говорить об этом никому, даже моей жене. Каждый раз, когда он платил, он говорил, что если услышит, что люди знают о том, что платит он, он перестанет давать деньги. Не знаю, почему он не хотел, чтобы я рассказывал.
Вы видели его похороны? Это было ужасно; у него даже не было миньяна (десяти человек)! Я думаю, он думал только о тех бедных людях. А теперь, когда его нет, что я могу поделать? Я не могу бесплатно раздавать еду! Ведь у меня еще есть жена и семья тоже. Может, я и могу что-то дать, но он давал тысячи каждую неделю! Я не могу, как и он, давать тысячи. Надеюсь, вы не поэтому ко мне пришли. Конечно, я хочу помочь, но как?»
Когда рав и казначей все это услышали, они переглянулись и расплакались. Они совершили ужасную ошибку в суждениях. Следующий день рав объявил днем поста и раскаяния.
Весть распространилась с необычной быстротой и все собрались в синагоге, чтобы произнести псалмы, они поняли, что совершили ужасную ошибку. Через несколько часов рав стоял на подиуме и объявил, что все идут на кладбище.
Было необычно видеть столько людей, мрачно идущих, как на похоронах, но без гроба. Все они толпой влились на кладбище и собрались вокруг могилы. Почему-то, надгробие было накрыто большим куском ткани, но взоры собравшихся обратились к раву, когда он вышел из толпы, встал у подножия могилы и начал говорить.
«Исроэль, Исроэль!! Мы пришли сюда, чтобы сказать, что виноваты». Он замолчал; тишину прервал приглушенный плач из толпы. «Знаю, тебе не нужны наши извинения, но прости нас! Прости, что были так жестоки. Даже еще более жестокими, чем, как тебя обвиняли, был ты. И прости, что никто не был твоим другом, и что всем было все равно. «Теперь плач стал еще громче, почти все рыдали. Рав подождал, пока наступит тишина, вытер глаза и продолжил.
«Знаю, ты ожидал, что на твоей могиле будут написаны слова «Исроэль Гой». Знаешь, я сделал то, против чего, надеюсь, ты не станешь возражать… Я попросил, чтобы на камне высекли следующее». С этими словами он убрал ткань и вместо Исроэль Гой, теперь надпись гласила:
«Исроэль Гой…Кадош» (Израиль, Святой Народ.)»
Рав Шохет закончил свою лекцию, и толпа выразила свое удовлетворение бурными аплодисментами. После того, как он пожал всем руки и направился к выходу, один молодой человек, обучавшийся на священника, подошел к нему и попросил переговорить с ним наедине.
В глазах этого молодого человека было что-то необыкновенно искреннее, и рав Шохет назначил встречу на следующий день в своем номере. Молодой человек явился в назначенное время, а когда сел, попросил рабби рассказать историю еще раз, а затем попросил разъяснения некоторых моментов. Он внимательно выслушал ответы, а когда встреча закончилась, они пожали друг другу руки и расстались.
Годами позже рав Шохет, во время своего визита в Израиль, молился у Котель (Стена Плача), когда к нему подошел молодой, верующий, бородатый еврей и страстно пожал ему руку. «Вы меня узнаете?» спросил он, «Я тот священник, что много лет назад был у вас в номере гостиницы».
Рав Шохет уставился на него и был так поражен, что не мог ничего сказать. «Вы и не представляете, что сделала со мной история о скупом человеке, которую вы мне рассказали», продолжил молодой человек. «Моя мать была еврейкой, но она хранила это в тайне. Она сбежала в Америку из Польши во время войны и там она вышла замуж за преданного религии католика. Вы ведь знаете, что в те времена было не так просто быть евреем. Эту историю она рассказала мне прямо перед своей смертью, и добавила, что мы – евреи и являемся родственниками святого благородного еврея, который жил в Кракове сотни лет назад и тайно помогал сотням людей». Ваша история пробудила то, что покоилось в моей душе, и теперь я вернулся к самому себе.
Прошло уже много лет, но только теперь рав Шохет понял, почему Любавичский Ребе настоял именно на этой истории.
Так мы можем понять идею Пасхального жертвоприношения.
С «Пасхальным Ягненком» люди впервые в истории освящались благодаря еде, поедая ни что иное, как мясо.
Обычно если человек хочет стать Б-жественным, этого можно достичь, соблюдая пост, воздержание и тихую непорочность. Здесь Б-г потребовал от всего народа, чтобы они занялись грязным, неприятным делом, убивая животное, жаря его и, наконец, поедали овец и козлов, чтобы очиститься и освободиться от природных оков!
Это был новый вид Святости; природное начало должно было стать выше духовного.
Г-сподь Сам выбрал нацию, которая открыла бы правду; только Тора выражает волю Б-жью, и все творение, и природное (мясо), и даже духовное (запрет идолопоклонства), если его использовать, как говорит Тора, может сделаться святым… раскрывая единоБ-жие.
Почти как наш Исроэль Гой. Он пренебрег славой и благами и получил титул «Кадош», «Святой», ибо он посвятил всего себя и все свое богатство физическому акту – благотворительности.
Или как молодой священник, когда он услышал от рабби историю о скупом человеке, он оставил прежние границы (Мицраим) духовного эгоизма церкви, чтобы присоединиться к истинной воле Творца; чтобы возвышать мир, а не отвергать его.
И также как для избавления от египетского рабства нужен был освободитель; Моше, так и священник был спасен благодаря мудрости Любавичского Ребе, Ребе также убеждал нас снова и снова, что наше поколение будет спасено немедленно с приходом Мошиаха Сейчас!