21

Это текст рава Ицхака Гинзбурга, называется он Перек ба-аводат аШем, «Как служить Б-гу». Это текст, написанный 40 лет назад, считается одним из его основных текстов. Скромность, униженность, смирение и самоустранение создают суть исправленного человека. Так говорит рав Ицхак Гинзбург. Исправление личности – это две вещи: шифлут и битуль, которые практически означают одно и то же. И то, и то означает принизить себя перед Б-гом. Хочешь исправить себя – принизь себя перед Б-гом. До какой степени – здесь будет говориться. Тем более, сейчас начинается месяц Элуль, так эти слова интересны.

Йоэл Шпиц – это ученик рава Штейнзальца, с которым мы познакомились за счет фейсбука, и он рассказывает совершенно замечательные вещи. Он сейчас, кстати, издал книгу из своих историй, эту книгу я хочу получить каким-то образом. Сердце, вера и разум. Как учиться у великих учеников, у великих учителей? Как правильно относиться к большим учителям? Он рассказывает про своего дедушку. Мой дедушка жил по дороге от детского сада домой. И когда я шел из детского сада домой, и когда я учился в школе, я заходил к нему почти каждый день — получить от него конфетку, скушать от него пирожок, иногда помочь ему приготовить гефилте фиш. Что объединяло все эти времяпровождения? Были вопросы, которые я задавал ему, и истории, которые он рассказывал. Очень много часов он мне рассказывал про жизнь хасидов в Польше в его детстве, про семью, которая у него была перед Катастрофой, и про лагеря. Общее для всех тех историй был какой-то хасидский дух, который сочетал добрый взгляд на мир с юмором и трезвым взглядом на мир. Добрый взгляд на мир, юмор и трезвый взгляд на мир – такие были старые пойлише хасиды.

Сегодня с утра мы начали читать парадоксальным образом сиху Ребе, беседу Ребе. Она каким-то образом оказалась в сборнике бесед рава Гинзбурга. Мы немножко обсудили, о чем это говорит. Кто захочет, послушает это в утреннем уроке. В двух словах хочу сказать, потому что не все были с утра. Мы говорили о том, что подобно тому, как рав Штейнзальц рассказывает о себе, что он чувствует жалость к Б-гу, я предположил: а что если нечто похожее можно сказать, жалость к Б-гу – это ступень, которая мне пока не доступна, скажем так, но жалость к цадику – таки да. Во всех моих многочисленных разборках еще в свое время в Любавичском состоянии по поводу того, кто такой Ребе, что такое Ребе и т.д., у меня в какой-то момент возникло ощущение, что он очень одинок, несчастен.