Эта глава посвящена законам принесения в Храм первых плодов урожая, собранных в земле Израиля. В беседе рассматриваетcя молитва, которую читает каждый участник церемонии принесения плодов. В ней восславляется два чуда: избавление Яакова от Лавана и Исход из Египта. Почему же упомянуты именно эти два чуда и только они? Как выясняется, обряд принесения первых плодов особым образом связан именно с этими чудесами. Он имеет глубокий смысл, связанный с нашей жизнью.
ДВА ЧУДА
Глава этой недели начинается описанием двух обрядов, связанных с принесением в Храм первых плодов земли, символизирующих благодарность Б-гу. «А ты возгласи и скажи перед Б-гом, Всесильным твоим: “Арамеец сотворил зло отцу моему, и сошел он в Египет и жил там с немногими людьми... И вывел нас Б-г из Египта рукою сильной... И привел Он нас на это место и дал нам страну эту, страну, текущую молоком и медом. А теперь вот принес я начатки плодов земли, которую дал Ты мне, Б-г!”» (Дворим, 26:5,6, 8 – 10).
Стих «арамеец сотворил зло отцу моему» согласно Раши и другим комментариям относится к Лавану, замышлявшему убить Яакова, что привело бы к истреблению всего еврейского народа. Поэтому, принося на алтарь первые плоды земли, евреи благодарили Б-га за избавление и спасение нашего народа от истребления, которое грозило нам сперва от руки Лавана, а потом от египтян, однако милостью Б-га евреи были приведены в страну, «текущую молоком и медом».
Но если молитва эта призвана напоминать нам о милости Б-га, почему же в ней упомянуты лишь два эти события? Ведь Израиль знает многие иные чудеса избавления: таковы расступившиеся во время Исхода воды Красного моря, победа в битвах с амалакетянами, ниспослание мана и появление воды в пустыне, победа над Сихоном и Огом и т.д.
И египтяне, и Лаван действительно грозили Израилю полным истреблением, а потому избавление от угрозы, исходившей от них, существеннее, чем всякое иное спасение, обретенное посредством чуда. Но, продолжая это размышление, мы видим, что обойдено молчанием другое важное событие: спасение Яакова с его детьми от брата Эйсава. Ибо поступи Эйсав так, как боялся того Яаков («Ибо я боюсь его: как бы не нагрянул он и не поразил у меня мать с детьми» – Брейшис, 32:12), не осталось бы народа Израиля.
Может показаться также удивительным, что Раши не касается этого вопроса. То, что он обходит этот эпизод молчанием, ставит нас в затруднительное положение: должны ли мы понимать данный стих буквально? Ведь комментарий Раши призван прояснить именно темные места. Но как раз потому, что Раши ничего не говорит о данном эпизоде, мы должны сделать вывод, что по сути никакой проблемы здесь нет. Собственными силами или опираясь на предыдущие замечания Раши, мы можем понять, почему в молитве, которая читается над плодами, принесенными в Храм, нет необходимости упоминать об избавлении Яакова от Эйсава.
УГРОЗА РЕАЛЬНАЯ И ПОТЕНЦИАЛЬНАЯ
Возможное объяснение кроется в том, что угроза, исходящая от Эйсава, вовсе не была реальной. Встретив Яакова после многих лет отчуждения, Эйсав не причинил брату вреда. Угроза, связанная с ним, существовала только в сознании Яакова и была порождением его тревог и опасений.
Но верно и то, что и Лаван не причинил вреда Яакову. Однако намерение Лавана было вменено ему Б-гом в вину, как если бы он и впрямь совершил задуманное. Раши, объясняя, почему в Торе сказано о Лаване: «арамеец сотворил зло отцу моему», вместо «арамеец искал зла отцу моему», поясняет: «ибо это входило в намерение Лавана, и Г-сподь вменил это ему в вину, как если бы в действительности он совершил зло, ибо когда идет речь о народах мира, Святой, да будет Он благословен, судит намерения как деяния». Здесь же кроется объяснение, почему в данном стихе Лаван назван арамейцем. С другой стороны, Эйсав был евреем, пусть и евреем-отступником (Кидушин, 18а), поэтому его намерение причинить зло Яакову рассматривалось скорее как возможная, чем реальная угроза, и избавление Яакова в данном случае не стоит упоминания в благодарственной молитве.
И все же мы стоим перед дилеммой. Потому что, если мы должны упоминать в молитве лишь об избавлении от реальной угрозы, такой угрозой было только египетское рабство (именно в Египте еврейский народ познал угнетение, именно в Египте он был притесняем). Наше рассуждение показало: Лаван не причинил Яакову реального вреда. И если Г-сподь вменил ему в вину намерение как реально совершенный проступок, то это распространяется только на наказание, которое выпало Лавану, и не имеет отношения к Яакову. В противном случае мы должны упоминать в молитве все милости, которых удостоились от Б-га, даже если то было милостивое избавление от угрозы не реальной, а потенциальной, и тогда мы должны упомянуть эпизод с Эйсавом.
Следовательно, мы должны признать: только эти два чудесных избавления – от Лавана и от египтян – связаны с заповедью приношения первых плодов земли Израиля.
ЗЕМЛЯ, ДАННАЯ В УДЕЛ
Приносить плоды в Храм стало обязательным лишь после того, как израильтяне вошли в Землю Обетованную, завоевали ее и заселили (Раши, Дворим, 26:1).
Мы видим, что в заповеди, повелевающей приносить первые плоды Б-гу, речь идет не просто о том, чтобы выразить благодарность Ему за дар земли Израиля, но прежде всего за то, что отныне Израиль получил постоянное место обитания. Только поселившись в своей земле, евреи могли возрадоваться с легким сердцем, только тогда могли они принести первые плоды этой земли в дар Б-гу.
Принесение плодов выражает благодарность за страну, что «течет молоком и медом», за возможность жить в этой стране во веки веков, «вкушать от ее плодов и насытиться от благ ее».
И чтобы подчеркнуть это, выбраны именно два наших примера. Именно чудо избавления от Лавана и чудо избавления от египетского рабства важны, когда речь идет о том, что предки наши получили место, в котором суждено им жить всегда. Эти же два примера указывают, что враги замышляли сокрушить Израиль, но потерпели от Б-га поражение, а потому земля эта будет безопасна. Только эти два события в истории Израиля четко указывают на то, что в дар еврейскому народу дана земля, на которой ему суждено жить всегда («и привел нас на это место»), земля, где суждено обрести благо и достаток.
Именно два этих примера – с Лаваном и Египтом – связаны с чудесами, свершившимися, когда наши предки жили оседло. В Сирии Яаков пробыл 20 лет, и 210 лет прожил в Египте народ Израиля. Слова молитвы «Арамеец сотворил зло отцу моему, и сошел он в Египет» изначально указывают на то, что сама угроза связана была с местом поселения еврейского народа. С другой стороны, Эйсав противостоял Яакову, когда тот находился в пути. То же самое верно и относительно иных чудес, ниспосланных Израилю, когда вышел он из Египта и странствовал в пустыне. Эти чудеса никак не связаны с той благодарностью, которую выражает Израиль, поселившись в земле, полной благ, данной ему в удел.
ПРИНОШЕНИЕ И МОЛИТВА
Как же представляет обряд приношения плодов хасидизм? В Ор а-Тора (Ки Совой, с. 1040 и сл.) содержится разъяснение, что древесный плод подобен душе, облеченной в тело, а потому приношение первых плодов– это акт, призванный обозначить связь воплощенной души с ее истоком в Б-ге. У пророка Ошеа сказано: «как первый плод смоковницы в начале созревания ее, увидел Я отцов ваших» (Ошеа, 9:10). И «отец» души– ее небесный источник, подобен первому плоду. Прикрепление души к Истоку состоит из двух частей: возвышения земного (приношение плодов) и привлечения небесного, нисходящего при том (сопроводительная молитва).
Так в молитве содержится мысль, что святость должна излиться с небес на землю. Путь Яакова к Лавану был путем нисхождения (от духовности Беер-Шевы к развращенности Харана) и нисхождением было переселение Израиля в Египет. Два этих нисхождения повлекли за собой два великих акта милосердия Б-га и чудесного избавления, когда народ Израиля был спасен от уничтожения.
Важно распространить этот принцип на жизнь каждого еврея. Еврею недостаточно успокоиться на своем духовном восхождении, воспарении души, ищущей близости Б-га. Он должен стремиться еще к тому, чтобы духовность снизошла в мир, наполнив каждую область жизни, с которой еврей соприкасается. Духовность должна проникнуть в мир его трудов, его социального общения, чтобы внешняя жизнь не только не препятствовала его стремлению к Б-гу, но сама стала бы составной частью этих духовных исканий. Вот те первые плоды, которые еврей приносит Б-гу, и, посвящая их Святости, он достигает изначальную цель человека – сделать весь мир обителью Б-га.