Работа над переводом всегда сопряжена с определенными трудностями. Начиная
со времен Вавилонского столпотворения, в многообразии языков заключалось нечто
большее, чем возможность по-разному сказать одно и то же. В каждом языке, даже в
каждом диалекте, отражается культура народа. При переводе эти особенности
необходимо учитывать и лишь приблизительно следовать оригиналу.
Это общее правило в полной мере применимо при переводе трудов по хасидизму.
Любавичский Ребе, чьи работы легли в основу данной книги, дал классическое
определение хасидизма. Его нельзя воспринимать лишь как один из разделов
еврейской философии. Хасидизм исследует эзотерический аспект Торы, он обращен к
душе и затрагивает основы самого существования. Хасидизм высвечивает и другие
разделы иудаизма – Галаху и Агаду – и за многообразием форм выражения находит
между ними внутреннюю связь.
Другими словами, хасидизм связан с глубинным уровнем Торы, ее уникальностью,
и в этом смысле он почти не поддается переводу. Постоянно бросая вызов светскому
мировосприятию, он почти неподвластен воспроизведению на современном европейском
языке. Хасидизм дает нам возможность преодолеть границы человеческого познания,
открыть для себя доселе загадочный мир. Это испытание особенно значимо в наш век
– век, подвергнувший сомнению Б-жественные основы мира, сделавший человеческий
разум мерой всего – и ставший свидетелем трагических последствий отказа от
религиозной духовности в формировании нравственных принципов.
В чем же тогда заключается работа переводчика? Почти восемьсот лет назад
Маймонид, подняв эту проблему, сам же и предложил ее решение. В письме своему
переводчику, Шмуэлю ибн Тиббону, он писал: «У того, кто дословно пытается
переводить текст с одного языка на другой, придерживаясь того же порядка слов и
предложений, что и в оригинале, часто возникает много трудностей и не получается
хорошего перевода».
«Переводчику сначала следует самому понять, о чем идет речь, и на другом
языке просто раскрыть свое понимание предмета. Это сложно сделать, не изменив
порядка слов. Ведь иногда достаточно одного слова, чтобы раскрыть смысл всей
фразы, а, бывает, не хватает и предложения, чтобы перевести одно слово.
Дословный перевод не всегда обеспечивает ясность изложения».
Именно таким образом был сделан перевод, предлагаемый вам.
И если эта книга вдохновит читателя на дальнейшие поиски, пробудит интерес к
глубокому изучению предмета, переводчик может считать свою задачу
выполненной.
***
Слушание или чтение трудов Любавичского Ребе можно сравнить с путешествием.
Его слова заставляют нас двигаться вперед, и к концу пути мы уже не те, что были
в начале. Порой «сиха» (беседа) начинается с, казалось бы, микроскопической
проблемы, очень медленно мы будем продвигаться вперед почти незаметными шагами:
например, с вопроса к одному из комментариев Раши или с попытки объяснения
какого-то положения Галохи – заповедей иудаизма, предназначенных для
практического исполнения. Поиски ответов будут раскрывать другие аспекты
проблемы, приведут к частичным решениям и возникновению новых вопросов. Шаг за
шагом мы доберемся до верных ответов. Рассмотрение проблемы с более широких
позиций приводит не только к ответу на поставленный вопрос, но и к тому, что сам
вопрос превращается в предмет серьезных духовных поисков. Становится ясно, что и
изначально он возник лишь потому, что мы искали на поверхности, не пытаясь
постичь внутренний смысл Торы.
Так, проблемы в законах о разводе заставляют нас задуматься о самой идее
союза и разрыва и по-новому объяснить сущность изгнания. Отрывок, связанный с
законом о плодах деревьев на пятый год их жизни, приводит к размышлениям об
уровнях духовности, к урокам из жизни Баал-Шем-Това и к переоценке обычного
понимания святости. Размышления о названии cидры (недельного раздела Торы)
пересекаются с темами болезней, раскаяния и самоидентификации человека. Каждая
беседа ведет нас от частного к общему, от конечного к бесконечности и вновь
возвращает назад, меняет наши представления о мире и о самих себе. Возвратившись
к вопросу, поднятому в начале сихи, мы уже по-другому оцениваем ситуацию.
Если говорить коротко, каждая беседа – это хасидский путь, полный спусков и
восхождений, продвижения вперед и возвращений, путь, пролегающий и по Торе и по
Вселенной, по нашей душе. В этих беседах вновь и вновь повторяются темы
неразрывности души и Б-га, постоянного желания и возможности тшувы, единства
еврейского народа, ошибочности отчаяния, тема света, постоянно пробивающегося
сквозь тьму истории. Эти основные темы хасидизма красной нитью проходят через
всё учение Ребе. Сама конструкция беседы, построенной в форме вопросов и
ответов, выдвижения аргументов и утверждения аксиом, отражает сущность Хабада:
работа мозга определяет наши чувства, эмоции и действия. Истина, схваченная
разумом, затем проникает в сердце. Постигая действительность, мы становимся
самими собой.
Эти беседы обращены прежде всего к современной еврейской общине. Под началом
пути здесь подразумевается темный мир, в котором после Холокоста духовность,
моральные убеждения и Б-жественное предназначение оказались почти преданными
забвению. Но жива тайная надежда, что вслед за периодом всеобщего заблуждения
наступит вечное понимание духовной мудрости Торы, что тучи рассеются и откроют
для нас Бесконечный Свет.
***
В работе над переводом и составлением этих бесед неоценимую помощь и
поддержку мне оказали раввины Файвиш Фогель и Шмуэл Лью. Им я выражаю глубокую
признательность, а ответственность за ошибки и промахи беру на себя. Их дружбе и
вдохновляющей идее и посвящается эта книга.
Джонатан
Сакс
Запись опубликована в рубрике: .