В день Симхаc Тойра (день Радости с Торой) мы завершаем годовой круг чтения Торы и начинаем его заново. Какова же связь между этим днем и читаемой главой Брохо (Везойс а-брохо), последней в Торе? И почему праздник в честь Торы по установлению отмечают именно в этот день, а не в Швуэс, когда Тора была дана народу Израиля? Чтобы ответить на эти вопросы, следует обратить внимание на одну особенность данной главы. Шмини Ацерес, восьмой день Суккос, и отмечаемый на следующий день Симхас Тойра изначально были единым праздником. Однако в диаспоре, пока наш народ пребывает вне земли Израиля, мы празднуем их поочередно, как два праздника, ведь мы тоже разделены. И все же по сути своей эти два дня – единый религиозный праздник, о чем и говорится в настоящей главе.
ШМИНИ АЦЕРЕС И ГЛАВА ТОРЫ К НЕМУ
Рамбам (Законы Тфила, 13:8) пишет, основываясь на Талмуде (Мегила, 31а), что в каждый из праздников мы читаем определенный отрывок из Торы, имеющий отношение к этому дню, ибо «установил Моше Израилю, чтобы в каждый из праздников читалась соответствующая часть Торы». Далее Рамбам определяет, что надлежит читать в какой праздник, и говорит: «В последний день (Суккос) читают отрывок, начинающийся словами “Кол а-бехор” (“Все первенцы...”), а на следующий день читают Брохо (Везойс а-брохо) – “И вот благословение, которым благословил Моше...”» (33:1).
Мы читаем главу Брохо, последнюю в Торе, на второй день Шмини Ацерес не только потому, что это, как резонно можно заключить, конец цикла годовых праздников, который Моше закончил благословением Израилю (Ран, Мегила, 31а). И не потому, что этот праздник совпадает с окончанием годового цикла чтения Торы (Махзор Витри, 385). Даже не затем мы читаем этот отрывок, чтобы соединилось благословение Моше с благословением Шломо, произнесенным перед народом в день Шмини Ацерес (там же, Авудрахам). Все это подобающие основания, чтобы читать данный текст, и однако же они вторичны. Главная причина, по которой следует его читать, состоит, как указывает Рамбам, в том, что глава Брохо имеет непосредственное отношение к самому празднику.
Что же это за связь?
ОСОБЫЙ НАРОД
В Талмуде (Сукко, 55б) объяснено символическое значение жертв, которые приносят в праздники Суккос и Шмини Ацерес. «За что приносятся семьдесят тельцов (таково жертвоприношение, совершаемое в Суккос)? За семьдесят народов мира. За что приносится единственный телец (в день Шмини Ацерес)? За единственный (то есть выделенный среди прочих народов) народ Израиля».
Таким образом, день Шмини Ацерес – тот самый, когда раскрывается особая роль народа Израиля.
Все это непосредственно связано с главой Брохо. Ибо благословение, произнесенное Моше, начинается словами: «Б-г от Синая пришел, и показался им в сиянии от Сеира, показался от горы Паран» (33:2). Упоминание здесь Сеира и Парана Раши объясняет следующим образом. «Сперва обратился Он к сыновьям Эйсава (населяющим Сеир), не примут ли они Тору, но те отказались. Тогда обратился Он к сыновьям Ишмаэля (живущим на Паране), не примут ли они Тору, и те также отказались». Потомки Эйсава и Ишмаэля олицетворяют здесь весь мир за пределами еврейства, и значение слов Моше состоит в том, что всему миру (Авойда Зора, 2б) во времена Синая была дана возможность принять закон Б-га, но один лишь Израиль, «средь народов единственный», возложил на себя этот Закон.
И однако, даже если акцент на избранности Израиля и связывает главу Брохо со Шмини Ацерес, все же она больше связана с другим праздником, Швуэсом, «днем дарования Торы». Ведь Моше упоминает события, связанные с горой Синай, то есть то, что произошло в день Швуэса.
РАЗБИТЫЕ СКРИЖАЛИ
Объяснение тому мы найдем в словах, которыми заканчивается данная глава, завершающих Пятикнижие Моисея: «И не было более пророка в Израиле, подобного Моше... по всем могучим деяниям, и по всем страшным свершениям, которые совершил Моше на глазах у всего Израиля» (33:10,12).
Раши задается вопросом, какое же именно из деяний прежде всего имеется в виду, когда говорится о том, что «совершил Моше на глазах у всего Израиля»? И отвечает: то было мгновение, когда «сердце подвигло его разбить скрижали (с Десятью заповедями) на глазах у народа Израиля».
Но почему этот поступок ставится Моше в особую заслугу, как свидетельство его добродетели? Внешне он связан с эпизодом, в котором упомянут гнев Г-спода. Ведь пишет же Раши в другом месте (Дворим, 10:7): «смерть праведника столь же омрачает Святого Благословенного, как день, в который были разбиты скрижали». Раши сам отвечает на этот вопрос, указывая, что, когда разбил Моше скрижали, «Святой Благословенный пребывал в согласии с Моше» и возрадовался за него.
Однако вряд ли это может разрешить стоящую перед нами проблему. В Талмуде (Шабос, 87а) говорится о причинах такого поступка Моше: «Если, когда идет речь о пасхальной жертве, которая лишь одна из 613 заповедей, сказано в Торе (Шмойс, 12:43), “никакой чужак не должен есть ее”, а тут вся Тора, и весь народ Израиля был отступником, насколько же превышена мера!» Иными словами, Моше защищал сам дух Торы, не желая передать ее «отступникам», но в то же время подчеркивал низкий уровень Израиля. Но как же глава Брохо– благословение Моше Израилю может заканчиваться осуждением его народа? Ведь тогда бы конец главы противоречил ее началу, и, начинаясь утверждением об избранности Израиля, принявшего Тору, она бы кончалась признанием его несоответствия такому дару. Это тем более странно, что последние слова Торы, суть которой быть обращенной к Израилю и принятой им, касаются эпизода с разбиванием скрижалей, на которых был написан Закон.
ВТОРЫЕ СКРИЖАЛИ И ПУТЬ ВОЗВРАЩЕНИЯ
Вместо всего вышесказанного мы должны признать, что
Б-г одобрил
Моше за то, что тот разбил скрижали, ибо тем самым он действовал не только во
славу Торы, но и во славу Израиля.
Однако следует помнить, что Б-г не сразу одобрил Моше. Он ждал и лишь по прошествии сорока дней повелел: «Вырежи себе две скрижали из камня – такие же, как первые» (там же, 34:1; Дворим, 10:2). Раши, давая свою интерпретацию, указывает, что слова Г-спода, обращенные к Моше, стали словами прославления не раньше, чем пришел черед главы Брохо, смерти Моше, то есть лишь сорок лет спустя. Отсюда предполагается, что вся доблесть и праведность, которые явил Моше, разбив скрижали, открылись только в конце его жизни.
Объяснение тому ниже. Талмуд (Авойда Зора, 4б; Раши к данному фрагменту) говорит, что «израильтяне затем лишь сотворили золотого тельца, чтобы представить веское доказательство вернувшимся и раскаявшимся». Г-сподь допустил народ Израиля впасть в соблазн и сделать золотого тельца только затем, чтобы Израиль изо всех сил покаялся – то было беспрецедентное раскаяние, которое вывело евреев на иной духовный уровень, намного выше того, что был достигнут ими до этого прегрешения (ср. Рамбам, Законы Тшувы, 7:4).
Тем самым разбивание первых скрижалей, спровоцированное поклонением золотому тельцу, подготовило возможность дарования вторых скрижалей, прославленных более, нежели первые (Шмойс Раба, гл. 46). Они были вечным напоминанием о силе раскаяния, которое не просто стирает грех прошлого, но выводит на новые духовные высоты.
Следует также учесть и категоричный отказ Моше дать Тору «отступникам». Моше хотел своим поступком не только защитить славу Торы, но и пробудить в народе Израиля стремление вернуться к Б-гу. Он действовал как отец, изгоняющий заблудшего сына из дома не ради того, чтобы отвергнуть его, но дабы пробудить в нем желание вернуться под отчий кров (Ср. Ор а-Тора, Воэйро, с.123). Вот почему Моше разбил скрижали «на глазах у Израиля» (Дворим, 9:17). То был своего рода демонстративный жест, адресованный Израилю, чему Израиль должен был стать свидетелем, чтобы этот опыт изменил его к лучшему.
Потому пост 17 Тамуза, день, когда были разбиты скрижали (Мишна, Таанис, 26а), с приходом Мошиаха станет днем радости и ликования (Зхарья, 8:19). Сейчас мы видим лишь первые последствия поклонения золотому тельцу в пустыне, страдания изгнания. Ряд серьезнейших трагедий изгнания произошел именно в 17-й день месяца Тамуз. Потому в этот день мы и соблюдаем пост. Но когда Израиль полностью вернется к Б-гу, станет понятно, что само это возвращение началось тогда, когда были разбиты скрижали, и сам этот день станет днем радости.
Но лишь когда даны были вторые скрижали – в знак власти, которой обладает покаяние, Б-г воздал Моше великим даром. Но само это воздаяние не было явлено, покуда жизнь Моше не подошла к концу – только тогда тот удостоился видения «последнего дня» и узрел «все, что случится с Израилем в будущем, вплоть до дня, когда мертвые воскреснут» (Сифри и Раши, Дворим, 34:2). Ибо именно тогда Моше увидел победу раскаяния, мессианское исполнение того, чему положено было начало на горе Синай.
РАДОВАТЬСЯ ТОРЕ
Такова связь, существующая между главой Брохо и праздником Шмини Ацерес.
На внешнем уровне следует праздновать Симхас Тойра, Радость с Торой, в день Швуэс, когда впервые были даны Десять заповедей. Однако самая великая радость связана с дарованием вторых скрижалей на Йом Кипур. А Шмини Ацерес – конец цикла праздников, начинаемого Йом Кипуром (Ор а-Тора, Шмини Ацерес, с. 1779 и далее).
При этом мы должны помнить и то, что слова Моше, открывающие его благословение «Б-г от Синая пришел...» (33:2), относятся к первому дарованию Торы и тем самым должны быть связаны с праздником Симхас Тойра.
ПРАВЕДНОСТЬ И РАСКАЯНИЕ
Разница между первыми и вторыми скрижалями подобна разнице между праведностью и раскаянием. Когда были даны первые скрижали, Израиль еще был праведен; когда были дарованы вторые скрижали, народ Израиля согрешил и раскаялся.
Праведны те, чья добродетель – жизнь в соответствии с Торой. Но раскаяние поднимает выше, чем Тора (Ср. Ликутей Тора, Ахарей, 26в; Дерех Мицвойсехо, Заповедь Видуй у-Тшува). Оно возносит туда, где связь между Б-гом и человеком сохраняется, даже когда мы преступаем Его закон. И потому, когда дарованы были первые скрижали, Израиль получил Откровение от Торы. С дарованием же вторых скрижалей народ Израиля сам послужил Торе Откровением. Он превысил ее уровень, достигнув сущностного единения с Б-гом.
И в этом связь главы Брохо и Симхас Тойры. Наша недельная глава начинается повествованием о первых скрижалях, когда Израиль возрадовался Торе. Кончается же она намеком на вторые скрижали, когда сама Тора возрадовалась Израилю. Соответственно, Симхас Тойра означает и «Радость с Торой», и «Радость Торы»
ЭТОТ ДЕНЬ И ГОД
Праздники – это не сами по себе, вне связи с другими существующие дни света и радости. Наша задача – пронести чувства, испытываемые в праздник, через весь год. Они – подобны святилищу внутри потока времени, святилищу, чей свет достигает каждого дня календаря, как бы далек он ни был.
Но, сталкиваясь с этой задачей, еврей может почувствовать некую растерянность перед ее грандиозностью. Как можно побудить этот материальный мир, от которого Б-г скрыт, являясь в мирах высших, принять свет оттуда – свет святости?
И наша глава указывает на прецедент и пробуждает силы для исполнения данной задачи. Ибо даже событие, кажущееся горестным и мрачным – разбивание скрижалей, по сути своей есть начало пути, ведущего назад к Б-гу. Через это нам открывается новый, оптимальный доступ к вершинам духа. Вот почему сразу, как только прочитаны слова, относящиеся к скрижалям, – «на глазах Израиля», мы опять возвращаемся к тем, что открывают Тору: «В начале сотворения Всесильным...» Ибо покуда с евреем сила Б-га, сила, которую он открывает, возвращаясь к Г-споду, он может выстоять в охватывающей невежественный мир тьме и сотворить новый мир. Он – архитектор и строитель мира, в котором «каждая тварь знает своего Создателя, и каждый из пределов земных признает власть Б-га» (молитва на Рош а-Шона).