Предисловие профессор Шалом Розенберг
ПРЕДИСЛОВИЕ профессор Шалом Розенберг
Есть две разные точки зрения, с помощью которых можно рассматривать произведения рава Кука: историческая, фокусирующаяся на периоде их возникновения, или более актуальная, объясняющая их уроки нашему собственному поколению.
Сочетание обеих этих точек зрения позволяет нам проанализировать эпоху рава Кука его собственными глазами, а также оценить характер проблем иудаизма в современную эпоху. Любая значимая оценка текущей реальности влечет за собой план действий, показательным примером которого является программа, изложенная в «Эквей Хацон» Рава .
Вера, несомненно, составляет основной элемент послания рава Кука. Конец XIX и начало нынешнего века были отмечены растущей потерей надежды и видением надвигающихся закатов иудаизма. Именно Рав последовательно утверждал возрождение Израиля на его древней Родине. Однако помимо чисто религиозной вера рава питалась его собственным плодотворным прогнозом будущего развития событий. Он учил, что история человечества разворачивается на трех различных уровнях: национальном, социальном и религиозном. Это троичное восприятие содержало важные уроки о корнях еврейского существования.
Национальная идентичность
Исследователи еврейской идентичности утверждают, что она мотивирована двойными элементами валентности и значимости. Если первое отражает отношение еврея к содержанию своей этнической принадлежности, то второе отмечает ее количественный объем и влияние. Таким образом, мы можем встретить людей с позитивной еврейской идентичностью, влияние которых на их жизнь пока незначительно. В их случае устойчивая валентность компенсируется ничтожной заметностью. Это контрастирует с ситуацией ассимилированного еврея, которого затащили в концентрационный лагерь, где всепроникающая значимость сочетается с отрицательной валентностью. Таким образом, эффективный заряд еврейской идентичности возникает как произведение валентности, умноженной на заметность.
Способность образования придавать валентность не распространяется на значимость, которую нельзя рассматривать в концептуальных терминах. Как уже отмечалось, характер последнего может иногда отражать определенное, даже трагическое стечение обстоятельств. Однако в целом значимость вытекает из нашего внутреннего мира символов, возникающего в первичном и архетипическом субстрате иудаизма. Именно эрозия этого является причиной большей части распада еврейской идентичности.
Упомянутые двойные элементы изображают двумерную структуру национализма как такового, в которой стремление сохранить свою этническую индивидуальность по отношению к другим нациям дополняется стремлением к духовному завершению коллективной личности.
Социальный феномен
Это двумерное восприятие находит аналогию в социальной сфере. Стремление к социальным реформам мотивировано страданиями бедняков, с одной стороны, и утопическим видением справедливости и товарищества, с другой. Борьба марксизма за социально-политические преобразования опиралась как на социальную агонию, так и на науку, в ее попытке стереть моральный императив, присущий человеку. Рав Кук предвидел растущую трагедию, охватившую человечество на протяжении последних семидесяти лет и завершившуюся распадом коммунистической империи.
Религиозный опыт
Двойное формирование еврейской идентичности имеет свои параллели в религиозной сфере. Существование врожденного стремления к Богу в каждом человеке представляет собой основополагающий тезис идеологии Рава. Этот поиск, встречающийся в различных религиях и культурах, представляет собой универсальный и архетипический религиозный опыт, который, пересекая все человеческие границы, может принимать разнообразные выражения в своем динамическом развитии.
Однако наше стремление к Божественному представляет собой лишь один-единственный, недостаточный элемент религиозного феномена. Одержимый этим побуждением, харизматичный богоискатель может «запустить» новый культ, но он вполне может принять чудовищный и ужасающий характер. Каким бы глубоким ни было религиозное стремление, оно может, как в случае с древними ацтеками, повлечь за собой вырезание сердца извивающейся человеческой жертвы в качестве пожертвования божеству-покровителю поклоняющегося. Именно Тора Израиля обеспечивает дополнительное измерение, упущение которого лежит в основе языческого заблуждения. В иудаизме эти два элемента находят свою идеальную интеграцию. В то время как наше стремление к Богу придает религиозному опыту «заметную» динамику и влияние, мы должны искать дополнительную «валентность» в другом месте. Тора, разработанная еврейскими пророками, научила нас возвышенным формам религиозного выражения, которые остаются несовместимыми с отклоняющимися практиками, типичными для идолопоклонства. Однако эти наблюдения не ограничиваются язычеством. Иудаизм также продолжает сталкиваться с множеством религиозных «вариантов». Он одновременно противостоит языческому этосу и идеологии и оспаривает христианский дух по противоположным причинам. Хотя мы можем назвать образ жизни аскета-отшельника «религиозным», его болезненные практики знаменуют собой триумф оскверненной религии над подлинной верой. Хотя эта идеология зародилась в иудаизме, она воспринимала мир как тюрьму человечества, а человеческое тело как угнетателя души. Рав Кук предостерег нас от пагубной реакции, которую может вызвать монашеское отчуждение от материального. Возникшие в результате трагические последствия приняли катастрофические размеры во время Второй мировой войны, развязанной теми, кто стремился возродить языческий апофеоз физической доблести и демонической страсти.
Третий Храм как синтез двух храмов
Христианство претендовало на то, чтобы быть законным наследником Библии, которую, как считалось, заменил иудаизм Устной Традицией. Рав Кук назвал это вопиющей пародией. Два Храма сочетали в себе различные аспекты, требующие гармоничного сочетания. Разница была значительной. В то время как во времена Первого Храма упор делался на возрождение общества, Второй Храм сосредоточился на возрождении личности. Действительно, в то время как иудаизм объединил в себе квинтэссенцию обоих Храмов, христианство отражало закат библейского духа. Именно к духовному и небесному искуплению обратилась христианская церковь, игнорируя при этом благополучие многих в социальном и политическом плане. Это породило концепцию спасения, языческая подложка которой была пропитана грубым антисемитизмом. Христианство обычно рассматривается как существенный еврейский вклад в усовершенствование человеческого рода. Однако, по мнению рава Кука, мы не должны были упускать из виду трагические особенности этого развития, которое совпало с распадом Второй Храма.
Глобальное распространение иудаизма во время Второго, а не Первого Храма таило в себе как благословение, так и предчувствие, которое не преминуло материализоваться. Второе еврейское государство ознаменовалось угасанием пророческого света. Именно в этот период христианство начало черпать вдохновение из иудаизма, ослабленного затмением этого источника небесного света. Возрождение первозданного сияния иудаизма и восстановление идеальной конституции религии остается одной из главных функций Израиля во время Зари Искупления. Это подразумевает будущее возрождение Пророчества.
Религия и идеализм
Именно на этом фоне рав Кук дает нам несколько важных уроков, касающихся основ иудаизма.
Согласно Маймониду, мы неспособны постичь Божественную Сущность за пределами ее проявления через атрибуты Божественного Действия. В понимании рава Кука последние являются синонимами идеальных представлений о человечности. Вместо того чтобы подразумевать подчинение, религия повлекла за собой знакомство человечества с Божественными идеалами.
Эти наблюдения дают нам возможность заглянуть в антропологию рава Кука, влияние которой на характер молитвы мы кратко рассмотрим. Есть три способа или модели этой формы общения с Богом. Первый можно сравнить с игрой на флейте, ритм которой конкретизирует музыку, скрытую в сердце флейтиста. Это напоминает хасидскую историю о неграмотном юноше, чей страстный свист, мощный акт спонтанной молитвы, пронзил небеса. Такая молитва представляет собой инструмент динамики, источник которой находится в душе молящегося. Типичным примером второго подхода является хор, в котором каждый певец передает нечто, выходящее за рамки его индивидуальной личности, и таким образом становится всего лишь проводником общего послания. Погруженный в свою партитуру, вокалист может таким образом утратить гармонию, передаваемую симфонией в целом. Именно молящийся выступает здесь орудием, посредством которого молитвенник как бы произносит свое обращение. Это побуждает нас превзойти свое эго, устранив его отвлекающие факторы во время молитвы.
Превосходя оба эти восприятия, позиция рава Кука может быть представлена феноменом «резонанса». Передаваемая нам мелодия согласуется с нашим внутренним организмом, в котором она вызывает параллельную мелодию. В этом смысле Божественно представленная Тора отражает глубинные идеалы и стремления еврейской души.
От ограничения к гармонии
Эта плодотворная модель также позволяет нам объяснить антропологическое видение рава Кука. Как учил Маймонид в своих «Восемь главах», человечество сталкивается с двумя альтернативными идеальными вариантами. Соответственно, человек может быть праведным либо путем усвоения этого качества в свою внутреннюю конституцию, либо путем победы над своими злыми наклонностями. Последний способ был удачно описан Фрейдом, в схеме которого наше моральное развитие является функцией постоянной борьбы внутри психики. Иначе обстоит дело с человеком, имеющим естественную природу, который следует позитивным побуждениям своего сердца. В то время как первый реагирует на посторонний Отбор, второй подчиняется указаниям своего внутреннего сознания. Эти, казалось бы, непримиримые ориентации находят свой синтез в Торе. По мнению рава Кука, таково представление о Божественном избрании Израиля. С этой точки зрения еврейский этос отмечен способностью одновременно интегрировать «автономную» еврейскую душу Израиля и «гетерономный» Божественный императив.
Эта обстановка эффективно подчеркивает миссию Израиля в период национального возрождения. В то время как преобладание «репрессивного» типично для экзистенциальных ограничений Диаспоры, идеал Эрец-Исраэль представляет собой гармоничный симбиоз закона и жизни. Такое согласие представляет собой важнейший столп нашей конституции как еврейского государства. Жизнь в изгнании по своей сути отражала ограниченный иудаизм. Настало время распространить влияние святости на самый широкий круг жизни, «на всю гамму наших естественных склонностей… и интеллектуального восприятия, чтобы ни одна сила не оставалась исключенной или концепция не была аннулирована, чтобы все стало светящимся и ярким». …поскольку Скиния Мира и Сень Славы распространяют свою власть над всем, что пульсирует жизнью, над каждой мыслью и чувством, каждым действием и предприятием».
Вопрос нашего поколения
Нынешний изучающий послание рава Кука вряд ли сможет избежать мучительного вопроса: принять вызов? Но именно в этот момент История, кажется, приходит нам на помощь. Заявления и видения Рава были явно утопическими и легко могли быть разоблачены как бросающие вызов элементарному разуму. Тем не менее, здесь мы стоим как живые свидетели восстановления Израиля.
Пусть Тот, Кто придал смысл более ранним предсказаниям Рава Кука, дарует нам привилегию отпраздновать завершение его оставшихся предсказаний.
Мы стоим перед духовным наследием рава Кука, как путешественники, стоящие перед океаном. В этой проницательной работе автор Цви Ярон построил для нас «лодку», предназначенную для того, чтобы отважный путешественник мог войти в ее бурные воды. Этот океан остается огромным, почти бесконечным и удивительным. Тем не менее, здесь нам предлагается средство передвижения, способное перенести нас из суматохи мелкого и обыденного в глубины грозного ума рава Кука. За это автор заслужил нашу безоговорочную благодарность.
Издателей этого тома следует похвалить за то, что они таким образом расширили доступ к идеям рава Кука широкому кругу читателей, для которых в противном случае еврейский оригинал остался бы запечатанной книгой.