Глава 5. Реальное и историческое

лава пятая

 

Реальное и историческое

Призывая к более глубокому пониманию скрытых слоев реальности, рав Кук описал Эрец-Исраэль до Первой мировой войны как «бедное убежище, пропитанное материальными и духовными страданиями», страдающее от атеизма и других недугов. Однако существовал более глубокий слой, освещенный «сокрытым Присутствием живого Бога» (О, с. 124). Якобы сионизм был реакцией на антисемитизм. Однако на более глубоком уровне национальное возрождение отражало «внутреннее стремление» к самореализации (О, стр. 95).

 

Ранний сионизм обращался к прагматической необходимости репатриации, возрождению иврита, изучению еврейской истории, а также отражал несколько «невнятных стремлений». Это было прообразом духовного пробуждения, пронизанного верой в Бога (HG, стр. 77).

 

Национальный Ренессанс напоминает рытье глубокого колодца в пустыне. Первоначальное разочарование не остановит тех, кто «сердцем и душой предан незаменимой функции этого источника», кто верит, что «живительная вода в конечном итоге хлынет из этого источника»; не будет и осадка, выбитого землекопами и высмеянного «заядлым пессимистом». Точно так же, не страшась «поверхностных» препятствий, мы должны проникнуть в «глубину духа Возрождения». Физический прогресс требовал освещения Торой. В конце концов, все откроют для себя «наш подлинный, священный дух, текущий из Источника Израиля», после чего «светский плащ» сионизма превратится в «венец святого великолепия» (КМ, стр. 7-9).

 

Внутреннее восприятие

Такое восприятие более глубокой реальности отражает каббалистическое представление о скрытом внутреннем слое существования, который может быть обнаружен посредством самоанализа. Явные несоответствия внутреннего видения поддаются осознанию истинной глубины реальности (ОР, с. 39). 1 Самоанализ объединяет разрозненные элементы Вселенной в единое целое. 13 Безудержному злу и безумию, порой потворствуемым религиозным истеблишментом, противостоят разум, честность, вера и интеллект. Реальность объединяет эти элементы в иерархическом порядке, в котором высшее опирается на низшее: Таким образом, «мир един». Человеческий дух тоже содержит «закваску и отбросы», которые совместно производят «плод труда, радующий и Бога, и человека» (ОХК 2, стр. 417-418).

 

«Призывать Бога — значит провозглашать единство Вселенной, человека, всех народов, всего сущего» (там же, 2, с. 411; с. 357). Это единство отмечает суть существования, вездесущий Божественный дух: «Святое всеобъемлюще и пронизывает Вселенную, хотя и скрыто грубостью жизни. Судьба Кнессета Израиля (еврейского коллектива) — разоблачить скрытое и раскрыть святое во всем его блеске» (OR 1, стр. 37; 2, стр. 155-156). Это требует «внутреннего восприятия», проникающего в самую суть реальности, как это было на заре еврейской истории:

 

Наши роды из Египта на первый взгляд представляются как событие прошлого, которое Израиль и человечество ценят как историческую веху. Однако наше внутреннее восприятие раскрывает суть Исхода из Египта как вневременное откровение ощутимого вмешательства Бога во всемирную историю, как блеск пульсирующей вселенской Души Всевышнего (там же, 1, с. 26).

 

Искры святые

Проявленное и скрытое соответствуют каббалистическим терминам «свет» и «искры». 2 Таким образом, «эзотерика представляет наш мир как светящийся сияющей жизнью». Реальность превосходит феноменальное; во всем сущем есть «искры изобильной жизни и света», испускаемые Божественным сиянием, скрытым в мирском (ОХК 2, с. 343). Временно-материальное есть лишь отблеск Божественно-вечного, вызванный нашим земным продвижением жизни вечной (там же, 2, с. 377). Чтобы раскрыть скрытую яркость «Божественного идеала», мы должны возвысить и освятить нашу повседневную жизнь и поднять «искры святые», заключенные в мирском. Такова вечная цель человеческого предпринимательства (там же, 3, с. 184).

 

Это восприятие предопределяет единство существования: «Мистическое представление о воспламенении искр укоренено в едином восприятии действительности, динамика которого определяет нравственный облик человека» (там же, 2, с. 568). Таким образом, духовное достижение рассматривается как функция человеческой инициативы (там же, 3, стр. 184; MA, стр. 120-122). «Мы стремимся возвысить все сущее, всю Вселенную, все тварное, целостность души» (там же, 2, с. 573).

 

Таким образом, религия пронизывает жизнь, превращая «каждый прием пищи в настоящее подношение». В этом состоит урок стиха (Притчи 3:6): «Во всех путях ваших познаете его», превозносимого в Талмуде (Берахот 63а) как «одного короткого отрывка из Священного Писания, охватывающего все послание Торы» (там же). ., 3, с. 223). Это делает служение человеческому телу мицвой , или «почетной обязанностью». Так, Гиллель (Ваикра Раба 34:3) считал омовение религиозным требованием (там же, 1, с. 183)? Наполняя жизнь определенным «содержанием», человек прокладывает «тропу» к определенной цели. Именно природа этого «содержания» определяет духовное качество жизни (там же, 3, с. 127-128).

 

Святость, или «Божественный идеал», пронизывает жизнь; мирское представляет собой лишь «маску, скрывающую» сияние священного. Во время еврейских праздников святое утверждает себя и «снимает завесу» (ИР 3, стр. 267; ОР 2, стр. 255-256)? Название Фестивалей как Земаним (назначенное время) отражает их регулярное прерывание мирской жизнью с эффектом, подобным тому, который испытывают «любящие друзья», которые тоскуют друг по другу после длительной разлуки. «Такое усиление любви составляет основную социальную необходимость» (ОР 1, стр. 381).

 

В своем введении к Шаббат ха-Арец (о законах субботнего года) рав Кук применяет это восприятие к субботе, субботним и юбилейным годам, которые прерывают «вечную жизненную суету». Получающийся в результате перерыв, который освобождает душу, высвобождает божественное, скрытое в мирском (указ. соч., Введение, стр. 7-9).

 

Искры Божественного сияния, которые мотивируют Вселенную в ее скрытом пути, проявляются в своей совершенной святости в процессе «концентрированного откровения».

 

Человек, пространство и время содержат три основные категории святого.

 

Человеческая святость реализуется в еврейской душе; пространственный, в Эрец Исраэль, центром которого является Святилище на горе Мориа? тогда как временное сияет в Субботе и еврейских праздниках. Вместо того чтобы накладываться друг на друга, святое высвобождает неотъемлемое качество, «новизна которого заключается в его обозначении, проявлении, артикуляции и распространении; не по существу» (OHK 2, стр. 303-304).

 

Откровение Святого

Святость повсюду; его проявления варьируются от «концентрированных» до незаметных, в зависимости от качества нашего восприятия. Выходя за пределы ограниченного «условно-рационального» уровня феноменального, глубокое «духовное созерцание» раскрывает нам единый характер и телеологическую функцию разрозненного. Такое «внутреннее восприятие» высвобождает искры Божественного, присущие «всеобщности жизни, в еде и питье, во всех человеческих делах и риторике». Искры, возникающие при этом процессе, объединяются в пылающие факелы (там же, 1, с. 41-42). Поверхностная реальность представляет собой дихотомию духа и материи; по сути, Вселенная одна:

 

Мы признаем органическую природу материальной и духовной реальности, безошибочную взаимозависимость и динамическое взаимодействие всех вещей. Не существует материального атома или духовного понятия, которое не воздействовало бы на целостность существования или не подвергалось бы ее влиянию (там же, 2, стр. 355).

 

Всепроникающее Небесное сияние и центральность Божества как трансцендентального Единства всего сущего (там же, 2, с. 394) не противоречит множественности человеческой жизни. Интроспекция ищет синтеза общего и частного, единства, а не единообразия, — при этом частное содействует осуществлению универсальной телеологической схемы (там же, 2, с. 403-404).

 

Добро и зло

Разнообразие жизни включает в себя зло как неизбежный, хотя и неприятный факт. Есть убийцы, о которых в Торе сказано: «И не может быть произведено искупления земли за кровь, пролитую на ней, иначе как кровью пролившего ее» (Числ. 35:33). Мы обязаны искупить свои проступки. Разрушительная цивилизация, которая «гордится вопиющей ложью», должна быть уничтожена (О, стр. 15). Однако мы должны различать зло как таковое и отрицательные качества. Таким образом, «тотальное, абсолютное зло, лишенное ни малейшего достоинства, наслаждается собственным разрушением; его уничтожение представляет собой высшую вершину его завершения» (OR 2, стр. 314). Однако необходимо принимать во внимание отрицательные страсти человека; человеческую порочность следует сублимировать, а не подавлять. 7

 

«Любая человеческая инициатива, хорошая или плохая, призвана служить положительной цели. Дело не в том, чтобы умалить отрицательное и утратить его потенциал, а в том, чтобы привлечь весь диапазон человеческого таланта, подчинив отрицательное положительному, которое должно господствовать в душе» (там же, 1, с. 421). Совершенствуя наши инстинкты, давайте «обеспечим, чтобы сублимация не ослабила нашу конституцию» (АТ, с. 60).

 

Фрагментированный мир грешника 8 позволяет негативу действовать независимо. Процесс тшува позволяет человеку вновь войти в мир гармонии9, который объединяет разрозненное в единое целое. Пусть кающийся грешник «выделит и укрепит добро, которое покоится в глубине зла (OHT, стр. 55), и объединит их, возвышая зло, и таким образом превратит умышленные проступки в достойные дела» (там же, стр. 73 ). ). 10

 

Тешува возвышает человека над всем низменным, не отрывая его от практического; скорее, жизнь и общество воспитываются им в этом процессе индивидуальной сублимации. Та же самая неудержимая воля, которая заставила его нарушить границы, теперь побуждает к великому, благородному и хорошему (там же, с. 71).

 

Хорошие и плохие наклонности человеческой души отражают присущий ей дуализм. 11 Человек – сложное существо, сочетающее в себе добродетельную Божественность и злую животную душу. Вместо того, чтобы подавлять базу, давайте «заключим договор, при котором трансформированный нападавший присоединится к своей жертве со всеми своими ресурсами» (О, стр. 139–140־).

 

Талмуд призывает человека любить Бога обоими своими побуждениями — добрыми и злыми (Берахот 54а), подчинить свои плотские страсти святым 12 , утончить и очистить свою животную душу» (ОХК 3, стр. 235-236). ; О, стр. 34). Несмотря на то, что нынешний потенциал зла обречен на исчезновение, он должен способствовать развитию позитива. Тело, как и душа, должны быть спасены, как «корка», так и «ядро» существования, путем обращения зла в добродетель (OHK 2, стр. 488-490). Таким образом, согласно принципу Элохут (Бога), плохое служит положительной цели и поддается исправлению, тогда как при Малхут (Суверенитете) плохое полностью отвергается. Только в течение Десяти дней покаяния (между Рош ха-Шана и Йом Кипуром), когда порок явно не может быть оправдан, Бога называют ХаМелех ХаКа-дош. Однако в течение года «все заключено в добре; зло терпимо, поскольку оно превращается в добродетель, как только грешник раскаивается» (OR 1, стр. 272-273).

 

Рав Кук отвергает маймонидовский взгляд на зло 13 и «преобладающую рационалистическую доктрину» зла как второстепенного свойства материи, при этом реальность по существу является добром, а негативное пренебрежимо мало (OHK 2, стр. 180-181; 2, стр. 454). Следуя Каббале 14 , рав Кук утверждает реальность зла как органической составляющей и катализатора позитивного действия в Божественном замысле. Таким образом, «мы усматриваем в плохом органическую закономерность, несовместимую с приписыванием его случайности». Как часть Творения, зло обязательно преследует позитивную цель и «преимущественно добро по своей внутренней сути». Он функционирует как «динамический агент телеологической схемы» (там же, 2, с. 479-481). «Экзистенциальный» характер зла контрастирует с его онтологическим определением (ОР 1, с. 238-239), согласно которому «на самом деле нет зла, а есть только добро», а кажущееся зло является «иллюзией и заблуждением» (ОНК 3, с. 168; там же, 3, с. 339; там же, 1, с. 94). Зло существует потому, что в нем скрыто космическое «добро», которому оно служит (там же, 3, с. 183). Оно сохраняется как «преходящая динамика» в Божественной схеме. «Он может похвастаться необычайной энергией, напористостью и жизненной силой, рассчитанной на укрепление честности и добра. В конечном итоге зло обязательно пройдет, человек и общество реформируются, после чего вся жизнь станет зеркальной позитивной» (там же, 2, с. 478). Таким образом, «когда Божественный свет осветит Вселенную и все существующее будет искуплено, мы осознаем, что все совершенно хорошо», что «крайнее зло» служит всего лишь «мостом» к «блаженству», вызванному откровением Божественная святость, отраженная в божественном Законе (ОР 1, с. 210).

 

Мистическое раскрывает всю совокупность духовного, всю гамму и измерение реальности, хорошее и плохое. В сияющей перспективе Божественного ядро ​​добра мотивирует ядро ​​зла, и, таким образом, приобретая глубину, добро достигает своего плода. Отсюда и преобладающая динамика зла — идеологическая и практическая (ОХК 2, с. 475).

 

Такое зло, которое категорически отказывается от содействия добру, является всего лишь вымыслом, лишенным всякой идентичности в отсутствие сияющего добра, освещающего суть основы (там же.

 

Единое видение

«Затемнение» позитивного ядра базовой реальности диалектически обостряет нашу моральную чувствительность. Именно экзистенциальное чередование света и тени побуждает нас стремиться к постоянному совершенствованию. В телеологическом контексте функция якобы негативного «явно созидательна», хотя и превосходится абсолютным благом «Божественного сияния». Земная жизнь обращается к «возвышающемуся добру» и «мирскому свету» или «возникающему идеалу» человеческого прогресса в соответствии с Божественным императивом (там же, 2, с. 461-471). 15

 

Самоанализ раскрывает диалектико-телеологическую функцию зла. В этом «едином» восприятии Вселенная представляет собой «великую гармонию», в которой частное отражает «единое целое». Тогда как наше поверхностное «разъединительное» восприятие выдвигает на первый план несогласованное: «Духовный идеал отвергает обособленное и утверждает всеохватывающее единство, в котором частное сливается с целым» (там же, 2, с. 453-456). Интеграция – это результат внутреннего созерцания:

 

Все доброе, низменное, истинное, ложное, хорошее и плохое объединяются в великий и чудесный синтез, освещенный небесным добром Творения. Блажен, кто постигает глубину этого всеобъемлющего единства, кто чувствует сладкое в горьком, чистое в гнилом, истинное в жестоком, кто подчиняет зло и пагубное, ложное и безобразное истинный, прямой, лучезарный и добродетельный {там же, 3, с. 185).

 

Непостоянство категорически профанного ставит его в перспективу святого (там же, 1, с. 143). Превратить мирское в святое, а порок в добродетель — значит нечто большее, чем мистический самоанализ. Объединенный взгляд утверждает «моральную инициативу, которая отделяет хорошее от плохого». Только путем активного различения хорошего и явно плохого человек способен выйти за пределы прагматического в терминах святого (там же, 3, с. 168; 2, с. 499; ОХТ, с. 80). Вместо того, чтобы отрицать зло, объединяющий взгляд подчеркивает его функцию во Вселенной. 16

 

Будучи свободным агентом, человек определяет свои действия и способен реформироваться, применяя тшуву (OHT, стр. 114). 17 этическая предпосылка интегративного видения {там же, с. 89).

 

Вместо того, чтобы сомневаться в нашей моральной проницательности, мы должны признать добро и зло в их надлежащем контексте (ИЛИ 1,

 

п. 403). Как «эфемерная тьма» усиливала Свет, так и мы должны акцентировать светлое на темном, святое на профанном: «различение есть суть познания» (там же, 2, с. 177).

 

Базовый оптимизм

Моральная свобода поощряет оптимистическое видение жизни. «Человек осознает, что для того, чтобы творить добро, требуется лишь волевой акт, и это его прерогатива во все времена» (ОХК 3, стр. 105). Вселенная наполнена добром, а зло обречено (там же, 3, с. 501). 18 Мрак «преобладающего зла» уступает место восторгу нашего интроспективного проникновения в Божественный замысел: «Отражение телеологической реальности трансцендентной цели мира наполняется как бы бесконечным внутренним блаженством» (там же, 3, с. 503).

 

Давайте поприветствуем мудрое традиционное утверждение, что радость в Господе — это наша башня силы, суть жизни, суть вечной истины, сияние разума, источник и душа, альфа и омега трансцендентальной философии… Недовольство своими недостатками предвещает наше окончательное достижение и прогресс к светлому будущему, сияющему Божественным великолепием (IR 2, стр. 262-263).

 

Человеческий оптимизм зиждется на вере в то, что горькое станет сладким (там же, 1, с. 133). «Затуманенное чувство», которое не может воспринять изначально святое, усиливает наше отчаяние по поводу очевидного уничтожения личности неумолимым течением реальности. Не так обстоит дело с «религиозным восприятием тотального существования в широкой перспективе, освещенной нашим общением с Богом Израиля», тогда как индивидуум интегрируется в «великую Вселенскую гармонию» (OR 1, стр. 216).

 

Внутреннее видение позволяет нам преодолеть преобладающую коррупцию и почувствовать себя «возрожденными», частью творческого исторического процесса, инициированного Израилем. Сионистское возрождение ознаменовало «новую эпоху небесного блеска, поворотный момент, превосходящий все предыдущие этапы еврейской истории» (AT, стр. 66-67).

 

Распространенное столкновение между динамичным прогрессом и желанием сохранить и укрепить прообразом является библейский шатер и скиния: «Как хороши шатры твои, о Иаков, скинии твои, о Израиль!» (Числа 24:5). В то время как Шатер означает движение и поток, Скиния представляет собой неподвижность, которая «сдерживает непрерывное волнение».

 

И перемены, и стабильность составляют основную потребность человека. Наше стремление к прогрессу видоизменяется необходимостью сохранить базовую конституцию общества. «Идеальное осуществление добра отражает оба этих трансцендентных стремления» (OR 1, стр. 42-43).

 

Цель эволюции

История отражает постоянный прогресс и «непрерывный рост», «глубокое благословение» которого перевешивает нашу потребность в стабильности (там же, 1, с. 50-51). И материальное, и духовное подвергаются вечному движению (ОНК 2, с. 518), которое, хотя и неравномерное 19 , «в конечном итоге означает восхождение» (там же, 1, с. 521).

 

Все изменения и инновации участвуют в «великой универсальной динамике», которая способствует «конечному осуществлению человечества» (О, стр. 27). 20 Весь научный прогресс означает движение к трансцендентному Божественному сиянию и божественному видению, в котором частное отражает интегрированную Божественную схему и основу Космоса, что делает весь партикуляризм явной иллюзией (OHK 2, стр. 532). 21

 

Вместо того чтобы считать эволюцию случайностью, мы должны задуматься о ее цели. Рав Кук отвергает взгляд Бергсона на перемены как на суть реальности. Философия должна обратиться к телеологическому вопросу цели, а не к онтологической проблеме субстанции. В отличие от учения Бергсона об эволюции (там же, 2 с. 533), в «телеологическом восприятии Вселенной» Рава, постоянная трансформация феноменального оценивается с точки зрения замысла, а не импульса» (там же, 2, с. 557). 22

 

Современная эволюционистская оппозиция религии отвергается Равом, который рассматривал Историю как прогресс на пути к мессианскому завершению, а не как иррациональный Процесс. 23 По его мнению, «учение об эволюции, охватывающее сейчас мир, соответствует тайнам Каббалы больше, чем любая другая философия» (там же, 2, с. 537). Соответственно, каждое поколение совершенствует свое предшествовавшее, несмотря на доказательства обратного, «святость — это кумулятивный процесс». 24 Идея прогресса усиливает религию, несмотря на ее нынешнюю связь с атеизмом из-за нашего «неэффективного обращения к интеллекту и эмоциям». Безбожие — всего лишь временное явление, «поверхностное отклонение; глубоко в душе ее защитников царит добро и святость, что отражается в их пылком пропаганде честного и справедливого» (IR 1, стр. 369). 25

 

Эволюция, отмеченная постоянным прогрессом, дает прочные основания для оптимизма. Действительно, почему мы должны отчаиваться перед лицом постоянного улучшения?

 

Прошлое, настоящее и будущее

Оптимизм был присущ «миру, который неизбежно движется к полной тшува׳, не статичной, а постоянно развивающейся» (OHT, стр. 36). Чтобы раскрыть ее телеологическую структуру, мы должны проникнуть за «завесу» реальности, после чего распространенные человеческие неудачи трансмутируются в «морщины, разглаживаемые» потоком Истории:

 

Искупление – это непрерывный процесс. Освобождение Израиля из египетского рабства и грядущее окончательное искупление представляют собой единое, непрерывное движение (О, стр. 44).

 

С этой точки зрения «фрагментарные проявления» в каждом поколении интегрируются в общую Божественную схему (там же, с. 54). 26

 

Застой противоречил внутренней динамике жизни. Таким образом, состояние человека предполагает постоянные изменения. Только в высшей Божественной реальности элемент времени отсутствует (ОР 1, с. 50-51). 27 Соответственно, положительное влияние Эволюции расширяет рамки тшувы за счет «слияния прошлого и будущего» (OHT, стр. 43). Таким образом, человеческая деятельность представляет собой «большую непрерывную цепь», в которой отдельные действия неразделимы. Поскольку прошлое остается в пределах человеческой воли, дух, пронизывающий наши прежние дела, теперь определяет характер настоящего поступка. Таким образом, условное прошлое, настоящее и будущее объединяются в континуум, который облегчает ретроактивную тшуву. Грех продолжает разъедать преступника до тех пор, пока его возрожденная воля не восстановит его прошлые неудачи (там же, стр. 40-41). 28 Так, в Талмуде (Йома 86б) «сознательные проступки кающегося преобразуются в заслуги» посредством тшувы , которая наполняет наше окружение «новым духом жизни» (там же, стр. 117), наше отречение – «положительной динамикой». (там же, с. 55). Идеальная тшува, «горячее стремление общества», обладает силой «извлечь благороднейшие уроки из всех наших ошибок и поднять нас на величественные высоты из самых низких глубин» (там же, стр. 22-23).

 

Единство противоположностей

Поверхностность порождает противоречия:

 

В более глубоком восприятии индивидуация уступает глубокому единому понятию, в котором каждое восприятие и познание увеличивают способности воспринимающего, а каждый вклад, каким бы ни был его характер, усиливает общее воздействие духовного (AT, стр. 69).

 

«Дизъюнктивные и противоречивые» представляют собой нашу неспособность достичь «ядра восприятия» и проникнуть в «глубокое и существенное» (там же).

 

В нашей ограниченной перспективе индивидуальные восприятия, интуиции и идеи нападают друг на друга, хотя на самом деле они укрепляют и дополняют друг друга. Чем выше мы поднимаемся, тем больше наша способность открыть внутри себя трансцендентную внутреннюю гармонию, которая ассимилирует противоречивые восприятия, интуиции и идеи (КМ, стр. 16).

 

В то время как традиционная логика отвергает непоследовательное как «обманчивое и химерическое», внутреннее восприятие признает «глубокое и совершенное согласие», в котором антиномии скорее обогащают, чем отменяют друг друга. Такая пропитка «приобретенного понимания его антитезой» приводит к «существенному расширению ума». Интроверт не только не пытается обойти противоречивое, но и «обостряет свое внимание в приливе небесного рвения». На более глубоком уровне противоречие диалектически разрешается внутри целого. Следовательно, «кажущееся диссонансом не должно нас смущать; якобы непримиримое отражает ограниченность разума и видения, которые вмещают лишь часть трансцендентальной целостности, которую оно искажает. Совсем иначе обстоит дело с просвещенной и широкой перспективой, которая охватывает вездесущие сокровища добра и объединяет их в единое целое» (АТ, стр. 66).

 

Отвечая критикам его учения о «единстве противоположностей», рав Кук пишет:

 

Ваше отвержение моего тезиса с помощью общепринятой логики, в которой сталкиваются противоположности, не имеет значения. Мое основное утверждение состоит в том, что в божественной перспективе внутренней реальности не существует противоречий. Очевидные противоположности предопределяют скрытый фактор, объяснение которого раскрывает антитезы как обращение к двум различным аспектам одного и того же предложения, чья интеграция позволяет нам усвоить оба аспекта. Следовательно, здесь нет никакого несоответствия в абсолютном выражении, поскольку предмет, рассматриваемый в двух разных контекстах, перестает быть одним и тем же (ИР 1, с. 133). На трансцендентальном уровне иудаизм отвергает разделение противоположностей (там же, 1, с. 49).

 

Такое восприятие отражает каббалистическое «возвышение» искр святости. «Различные концепции не противоречат по существу; все есть лишь единое проявление, отраженное во множестве искр» (АТ, стр. 56). Даже атеизм таит в себе положительный элемент, который мы призваны извлечь из царящего хаоса и таким образом ускорить наступление искупительной тшувы. 24 Атеизм атакует наше безразличие и побуждает нас реформировать себя и общество в соответствии с идеальной тшувой. Те, кто соответствует «жестким нормам» и условностям, не видят необходимости в таком самосовершенствовании. Атеизм означает бунт и переоценку жизни. Таким образом, «все существенные инновации и революционные кампании социального прогресса являются лишь путями тшувы, высшего идеала человеческого совершенства» (ОНТ, стр. 127). 30

 

Диалектическая идеология рава Кука объединяет понятия «рабство» и «свобода», воспринимаемые как «независимые и несвязанные силы, действующие на разных уровнях, хотя они взаимодействуют и дополняют друг друга». Именно на более глубоком уровне мы воспринимаем существенную взаимозависимость «высшей свободы» и «возвышенного рабства», совершенной свободы, влекущей за собой подчинение Богу. «Идеальная свобода, сочетающая в себе рабство, предполагает совершенный духовный контроль, суть истинной свободы, которая характеризует самую могущественную из всех сил — саму свободу» (ОР 2, стр. 289). Более того: «Внутренняя свобода, наше освобождение от внешнего давления, которое наносит ущерб Божественному образу человека, его величию и великолепию, предполагает независимую душу и дух, которые не отклонятся от своего естественного курса». Это влечет за собой «устранение препятствия на пути к свободе», создаваемого «раболепным подчинением» «моральным и эстетическим нормам» тех, кто «облечен властью». Такая «внутренняя свобода» или интегрированная «свобода и служение» изложена в раввинистическом комментарии 31, «выгравированном на скрижалях» (Завета); не читайте «выгравировано» (харут), а «свободу» (херут) (там же, 2, с. 244-245; ОХК 3, с. 35-36).

 

Диалектическая реальность включает в себя взаимодополняющие функции кинетики и статики, при этом динамическое «движение» сдерживается силой «сдерживания». Таким образом, зимнее отступление природы предшествует возобновлению роста. В человеческом контексте столкновение «напористого и ограничивающего стимулирует нашу жизненную силу духовно, органически, морально и интеллектуально, в соответствии с конкретной функцией каждого из них». В еврейской истории «божественный Совет украсил чудесную духовную эпопею Израиля как стимулом, так и ограничением, которые совместно оплодотворяют, усиливают и облагораживают наше предприятие… Такова тормозящая-созидательная динамика в великом замысле Творения» (OR 2, стр. 262). -264). 32

 

Функция нечестивых

«Антитетика расширяет пределы существования; добро определяет зло, которое, в свою очередь, углубляет, впечатляет и укрепляет добро» (OHT, стр. 24). «Нет вина без осадка и нет общества без грешников. И как осадок стабилизирует и сохраняет вино, так и страсти нечестивцев усиливают общий поток жизни, охватывающий посредственных и праведных. 33 Недостаточный осадок скисает и портит вино» (О, с. 85). 34 «Есть религиозные заслуги, поощряемые такими дефектными качествами, как слабость, обман и разврат, которые также поддерживают такие добродетели, как смущение, скромность, вера и т. д.». Каким бы ни был его положительный вклад, зло обречено на исчезновение. «Только когда основы зла исчезнут – даже те, что укрепляют добро и святость – воссияет Свет Искупления. Это ослабит добро, священное и Божественное. Однако их мнимое отступление означает прогресс, поскольку распад зла может мгновенно зажечь великолепие святости на прочных основах Знания, Мудрости, Силы, Славы, Победы и Величия. 35 Так возникнет Вечное Царство Мессии, озаренное Божественным сиянием и благодеянием» (там же, с.87-88).

 

Отрицание религии заставляет нас пересмотреть свои пути. «Есть добродетели, которые обязательно проявляются как недостатки, которые мы должны приветствовать в контексте их положительной мотивации» (АТ, с. 13). Более того:

 

Иногда, когда необходимо обойти предписание Торы, а в этом поколении нет человека, способного указать путь, это происходит в виде вспышки гнева (АТ, стр. I). 36

 

Диалектический подход

Рав Кук подчеркивает дидактический характер реальности. «Формальная логика не способна учесть противоположности и настаивает на их разделении. В действительности, однако, противоположности объединяются, чтобы оплодотворить друг друга, особенно в интеллектуальном контексте» (HR, стр. 47). Литература питается духовным напряжением. Внешнее влияние «генерирует идеи, подобно тому, как почва поглощает семена, принесенные извне». Этому соответствуют плоды «внутреннего источника нашей души». «Многолетнее трение между этими стихийными силами зажигает в нашей душе зарево литературного творчества» (ОХК 2, с. 337). Позитивно-отрицательная динамика в механике 37 имеет свое духовное следствие. Ошибочная «несовместимость противоположностей» нависла над Наукой «железным ярмом», тормозящим прогресс. «Эксперименты и расширение перспективы привели к историческому подтверждению того, что противоположности излучают «положительный заряд», эффективная эксплуатация которого приносит пользу человеку… Мы еще далеки от того, чтобы наши научные достижения соответствовали нашему пониманию устройства и законов разума». Диалектическая структура интеллекта отражена в талмудическом восприятии 38 галахических разногласий: «Один и тот же Бог даровал нам эти (законы); тот же наставник (т. е. Моисей) передал их из уст Творца, благословен Он»; следовательно, «оба приговора отражали слова живого Бога» (EY, стр. 13). Точно так же столкновение между хасидизмом и его противниками имело стимулирующий эффект для обеих сторон (там же, стр. 2526־).

 

Диалектический подход рава Кука, питаемый наукой и каббалой 39, также отражал триадическую парадигму тезиса-антитезиса-синтеза, принятую в современной философии. Помимо управления физической и духовной реальностью, диалектический процесс включал в себя объединяющую схему, суть которой заключалась в прогрессе. 40 Нынешние разногласия и конфликты не смогли изменить восприятие вселенской гармонии равом Куком: 41

 

Тот, кто назвал мою душу расколотой, сказал правду. Это действительно так. Мы не можем представить себе человека, чья душа не была бы разорвана. Только неодушевленное остается нетронутым. Человек питает противоречивые стремления, которые порождают непрекращающееся внутреннее столкновение. Все наши усилия направлены на разрешение диссонанса в нашей душе в рамках всеобъемлющей концепции, высокое величие которой означает совершенную гармонию. К этому окончательному идеалу, хотя и не в пределах досягаемости каждого смертного, можно приблизиться, практикуя каббалистические ихудим (обряды Объединения).