Из книги «Тайна мидраша противоположностей»[1]
(предисловие переводчика на иврит (с французского)
На этом уроке, часть присутствующих были христиане. Поэтому, многие понятия формулировались так, чтобы быть понятными и эмоционально приемлемыми для христианских слушателей. Мы решили представить его ивритскому читателю, ибо он дает очень важный взгляд на взгляды рава Ашкенази, по отношению к народам мира в общем, и к христианам в частности.
Предисловие
В течение долгого времени большая часть мыслителей западной культуры относились к греческой и римской мифологии, и к мифологии в общем, как к обычному народному фольклору, не содержащему в себе никакой мудрости, достойной изучения. Однако, в древнем мире, мифология заключала в себе всю мудрость человечества. В последние сто лет этнологические и антропологические исследования открыли окно для того, чтобы заново открыть мудрость, заключенную во внутреннем мире мифа — не «чистая», не «рафинированная», но тем не менее, мудрость. Более того, можно сказать, что мифы каждого общества, и в особенности, его основополагающие мифы, раскрывают его внутреннюю сущность (идентичность).
На первый взгляд, в традиции еврейского мидраша существуют многие элементы напоминающие мифологию, особенно, в мидрашах, занимающихся персонажами Торы. Но, как мы увидим, подход Мидраша совершенно противоположен подходу мифа.
Реинкарнации мифа в западной культуре
На протяжении поколений глубокие различия между еврейской и греческой культурой порождали множество столкновений. Вместе с тем, схематически, можно выделить в исторических отношениях между этими двумя культурами два основных этапа: эпоха паганизма и эпоха философии. Перед появлением философии, греческая культура была чисто языческой, и одним из ее наиболее ярких проявлений были мифы. Мифологические истории придавали Божественный статус тем или иным факторам, которые мы сегодня отождествляем с теми или иными духовными или социальными реальностями.
В ту эпоху, противостояние между Грецией и Израилем было противостоянием между монотеизмом и паганизмом (язычеством). Наиболее характерным признаком греческого паганизма во всех его превращениях был тотальный фатализм, воспринимающий судьбу человека, как целиком зависимую от слепых, а-персональных сил.
И вот, с появлением философии, греческая культура, на первый взгляд, открыла новую эпоху, в которой язычество, кажется, стало достоянием прошлого. С момента появления философии, в целом, западная культура более не основывается на мифах в классическом смысле слова. Греческую философию отличают философские концепции, базирующиеся на понятиях, а не на образах и статуях.
В этот момент перед мудрецами Израиля встала дилемма. Как следует относиться к греческой культуре в ее новом обличье? Действительно ли из нее были искоренены элементы паганизма? Действительно ли произошло в ней внутреннее изменение, или это только перелицовка? Действительно ли базовая ментальность общества изменилась? Этот вопрос занимает мудрецов Израиля, в качестве наследников пророков Израиля, с самого начала появления греческой философии, и до наших дней, ибо греческая философия лежит в основе современной интеллектуальной культуры.
В действительности, в результате следования греческой философии, любая основанная на ней философия неизбежно ведет к природному детерминизму, т.е., к подходу, рассматривающему мир, как управляемый детерминистическими силами. Рационализм, материализм, позитивизм, и его позднейшая вариация, структурализм, это все различные реинкарнации духовного детерминизма. Все они ведут, в конечном счете, к а-персональному фатализму. Это несмотря на то, что частным образом также мыслители не принадлежащие к еврейскому народу, восстают против атмосферы трагедии, сопровождающей эти интеллектуальные, культурные и духовные направления.
На первый взгляд, мы живем сейчас в мире, который совершенно отличен от паганистического взгляда на мир. Но разве склонность философии к детерминизму не продолжает древний греческий детерминизм? Разве нельзя увидеть физиономию паганистического взгляда на мир, проглядывающую через современную философскую ментальность наших дней?
Исторически, мы обязаны разделять эти две эпохи — эпоху мифов и эпоху философии. Но при всех сущностных отличиях между этими эпохами, разве борьба между Грецией и Израилем это не все еще та же борьба?
В действительности, напряжение между Грецией и Израилем во все эпохи одно и то же, лишь облачения меняются. Проблемы, возникающие при встрече между ними, очень напоминают проблемы, возникавшие в эпоху паганизма. Например, во времена второго храма в народе Израиля появились «эллинизаторы», которые привнесли инструменты и характер греческой мудрости в мир самой Торы. Подобные «эллинизаторские» проблемы продолжают существовать в еврейском обществе на протяжении поколений, вплоть до наших дней в различных превращениях и в различных облачениях.