Прогулки по Кирьят-Малахи
А.Казарновский
Когда из созданного заботливым кондиционером микроклимата автомобиля я выскочил на тротуар улицы Бен Гурион, первое, что пришло на ум, – парная. Очевидно, прохожие придерживались той же точки зрения. Лица у них сверкали, как московские мостовые после дождя.
"Если так ближе к вечеру, то каково же днем?" – подумал я. Однако следующий день оказался вполне сносным. Было жарко, душно – смесь влажного воздуха с моря и горячего дыхания Негева дает себя знать, но все-таки терпимо. Если бы конфликтовали только морской ветер и ветер пустыни... Конфликтуют в Израиле, к сожалению, все. Верующие с атеистами, сефарды с ашкеназим, вновь прибывшие со старожилами... Впрочем, на улицах Кирьят-Малахи это не чувствуется, у встречных весьма приветливые лица. Может быть, потому, что городок маленький, забот меньше. Есть, по-видимому, и другие причины, но об этом потом. А пока пройдемся по району, где большинство мужчин носит черные шляпы, а женщины – парики и косынки, где у мальчиков из-под одежды свисают цицис и на головах бархатные, вышитые яркими нитками кипы. 'Если жители другой части города просто приветливо улыбались при встрече, то здесь, в хабадском районе, любой, казалось, готов был в лепешку расшибиться, чтобы помочь вам. Ну а если толком не знаешь, что тебе нужно, если просто хочешь написать о Кирьят-Малахи, одном из главных центров израильского Хабада? В таком случае все называют одно имя – Городецкий.
Мордехая Городецкого я нашел на текстильной фабрике, которой он управляет. Помимо этого, Мордехай – душа Хабада в Кирьят-Малахи, о чем распространяться он не любит. Скромность – традиционное для хабадника, как, кстати, и для любого религиозного еврея, качество... "Вы приехали писать о Кирьят-Малахи или обо мне?"
Итак, Кирьят-Малахи.
В конце 60-х годов грузинские ха-бадники стали получать большое количество вызовов из Израиля. В гитарной песенке Саши Дубового, ставшего впоследствии израильским поэтом Александром Аллоном, тогда пелось:
С чего начинается Родина? С участия в общей борьбе, С хороших и верных товарищей, Что сделали вызов тебе...
В роли "хороших и верных товарищей" выступили грузинские раввины, которые не забыли свою паству, оставшуюся в далеком Закавказье. И паства последовала за ними. Надо сказать, что грузинские евреи – особая категория граждан голуса. Они занимались торговлей, ремеслами, меньше других евреев вмешивались в чужие дела, и окружающие народы платили им терпимостью. Недаром на первом сионистском конгрессе в Базеле прозвучала восторженная фраза: "Мы приехали из Грузии, из страны, никогда не знавшей погромов". Ну, совсем уж Ган Эденом – райским садом Грузию не назовешь. Известны и Кутаисское дело, и иные неприятности, но что верно, то верно – антисемитизма там было меньше, чем в других местах. Да и сами евреи держались довольно обособленно, смешанных браков было мало - народ сохранился как народ, а не как графа в паспорте. Как бы в награду за это грузинские евреи даже при советсткой власти имели возможность соблюдать традиции, выполнять заповеди, вести еврейский образ жизни. Каково же было их потрясение, когда, оказавшись на земле предков, они увидели, мягко говоря, прохладное, если не враждебное отношение и к религии, и к обычаям отцов, и к ним самим как носителям того и другого. Конечно, необходимо идти к людям, вся "вина" которых в том, что они из поколения "украденных детей", нести им свет Торы. Но ведь *в одиночку этого не сделаешь, надо держаться вместе, а как? Неужели рассредоточиться по всей стране, потерять связь друг с другом? Кто в таком случае может помочь? К кому обратиться? Ну конечно же...
И летят письма за океан.
".. .Ребе, помогите нам! Как жить в этом светском краю? Как уберечь детей от антирелигиозных веяний? Как соблюдать мицвойс?" Ребе посылает в Израиль шалиаха, Беньёмина Городецкого, дядю моего собеседника. Первоочередной задачей шалиаха было найти место для расселения вновь прибывших любавичских хасидов, фактически создать хабадский центр. При содействии министра абсорбции Игала Аллона на хабадской карте мира появилось новое название – Кирьят-Малахи.
Для столичных жителей это была глухая провинция. Население города составляли в основном сефарды, каждая община жила замкнуто, маленькой группой. В больших домах никто не обитал. Предполагали "кучковаться" так и дальше. Сонный городок, ни работы, ни культурной жизни. А рядом в новостройках – 300 пустующих квартир, где и поселились новые репатрианты. За ними потянулись их собратья по Движению из Грузии, Москвы, других мест. Было тяжело: люди только-только приехали в страну и сразу попали в заброшенный край. Снова на помощь пришел Ребе. Он призвал старожилов Кфар-Хабада переселиться в Кирьят-Малахи и вместе с вновь прибывшими налаживать там жизнь. Первой, как всегда и везде, откликнулась молодежь. Прибыло 10 молодых семей, большинство из них (уже, разумеется, перестав быть молодыми) живет здесь и поныне. Среди ветеранов Кирьят-Малахи и Мордехай Городецкий – крепкий, красивый человек с добрыми глазами, прекрасный организатор. Житель Кфар-Хабада с 1967 года, он затем переселился в Кирьят-Малахи.
К концу 1971 года все пустые дома в городе были заселены, пришла пора строить новые – ведь люди все ехали и ехали. Мордехай с товарищами встречал их в аэропорту, что во многих случаях являлось неожиданностью для репатриантов. Не всегда это были хабадники, чаще просто религиозные люди, которые,выйдя из таможни, растерянно озирались по сторонам. За их спиной остались Грузия, Москва, Ташкент, Самарканд, Бухара, а кое у кого и экзотические просторы Южной Америки. Сейчас в хабадском районе Кирьят-Малахи живет 700 семей.
Однако людям надо где-то работать! И Мордехай, специалист по ткацкому делу, открывает с друзьями текстильную фабрику. Немало израильтян укрывается одеялами с клеймом кирьят-малахинской фирмы "Голготекс". Спонсором еще одного ткацкого предприятия стал американский хабадник-миллионер. Появился ряд учебных заведений - средние школы, ПТУ (и в Израиле есть такие), ешивы... Сейчас практически все население района трудоустроено, многие выбрали своей профессией распространение "идиш-кайт" (еврейства), о чем вам могут рассказать солдаты окрестных воинских частей и не только они.
Продолжается строительство новых домов. В последнее время здесь поселилось еще 50 семей, причем не только в хабадском районе, но молиться они ходят сюда, в синагогу, где говорят по-русски. Местный Хабад помогает вновь прибывшим, религиозным и нерелигиозным, вещами, продуктами – всем, чем можно.
Когда идешь по улице, встречаешь то белолицего "русского" еврея, то смуглого из Средней Азии. Возникает вопрос – откуда среди бухарских евреев хабадники? Казалось бы, от Любавичей далековато...
История среднеазиатского Хабада связана опять же с семьей Городецких. В 1926 году предыдущий Любавичский Ребе послал в Самарканд отца Мордехая – Симху Городецкого. Тот был тогда еще совсем молодым человеком, только после хупы. Свою деятельность он начал с открытия хабадских школ. Знаете знаменитую ешиву "Томхей-Тмимим" в Москве, в Марьиной роще? Так вот, основал ее
в 30-х годах Симха, правда, не в Москве, а в Самарканде. В глубоком подполье пережила она и Сталина, и Хрущева, а теперь возродилась в Москве и, как магнит, притягивает еврейскую молодежь со всех концев СНГ. Вспомним, что дело происходило в годы расцвета большевистской тирании, и станет ясно, как должна была сложиться судьба этого отважного человека. В первый раз его арестовали в 1939 году. Выйдя из лагеря, он не угомонился, "взялся за старое", за что и был наказан в 1946 году уже десятилетним сроком. Во время войны, когда у евреев Украины, Белоруссии, частично России возникла необходимость эвакуироваться, многие хабадники отправились в Самарканд, к Городецкому – шалиаху Ребе. В тот период создался костяк узбекского Хабада, затем и местные евреи стали отдавать своих детей в подпольные хабадские школы, а те, в свою очередь, – приводить родителей в веру дедов.
Нечто подобное и сегодня происходит в Кирьят-Малахи (только школы, разумеется, не подпольные). Число хабадников, да и вообще религиозных людей, растет, но в основном за счет местных жителей. Почему так получается? Потому что, увы, сейчас здесь уже почти нет возможности принимать и абсорбировать новых олимов в достаточном количестве – не хватает квартир. Трудоустройство в условиях нынешней большой алии также сопряжено со значительными трудностями. Как и в начале 70-х, некоторым жителям Кирьят-Малахи и окружающих поселений, где для них поставлены караваны, приходится ездить на работу в Иерусалим. Ваад – аналог нашему месткому – делает, что может. В прошлом году, например, были организованы летние лагеря для детей 10-12 лет. Председатель ваада, разумеется, Мордехай. Работает он бесплатно (как когда-то говорили в Союзе, на общественных началах), его сотрудники – тоже. Зарплату в вааде получает только секретарь. Средства на все выделяет мисрад-клита – министерство абсорбции. Занимаются ваадовцы и культурной деятельностью, проводят для олимов Субботу, пасхальный Сейдер и т.п.
С кем же приходится им работать? Приведем одну историю. Жил в Тверии в квартале мисрад-клита (временные жилища специально для новых олимов) инженер по автомобилестроению из Советского Союза. Приехал он с семьей в Израиль в 1975 году. Зачем – сам не знал, потянуло... С еврейством его связывал лишь пресловутый пятый пункт. По-видимому, должен был найтись человек, который помог бы ему определиться. Таким человеком оказался хабадский эмиссар из Кирьят-Малахи. Посетив Тверию, он пригласил инженера Берзина к себе на Субботу. Потом еще и еще... Когда тот решил переехать в Кирьят-Малахи, собрался семейный совет. Родственники не одобрили его решения. Как-то так вышло, что традиционно они были связаны с МА-ПАМом (социалистической партией), все из алии-бет – второй волны эмиграции. И вдруг – Хабад! Лишь самый старший из родственников, патриарх семейства, поднялся и сказал:
– Поезжай в Кирьят-Малахи!
Разочаровался старый кибуцник в идеях своей юности, не хотел он, чтобы внуки его приобщались в светской школе к прелестям современной "культуры", да и образование, понимал он, обычное школьное образование там, в хабадской школе, будет безусловно выше. Сейчас Берзин работает в Кирьят-Малахи на заводе, а вечерами занимается с олимами. Для многих из них он стал тем же, чем был для него когда-то хабадский эмиссар.
А теперь вернемся к той проблеме, о которой говорили в начале нашего повествования, волнующей многих в Израиле (равно как и автора этих строк). К проблеме раздоров в израильском обществе. В Кирьят-Малахи, мы это уже отмечали, ее не существует. Есть здесь своя синагога у грузинских евреев, своя у бухарских. Есть и общая, куда может прийти любой еврей. Дети из Бухары и
Грузии, москвичи и марокканцы учатся вместе. Конфликты? Никаких конфликтов. Все – евреи. Недаром Ребе назвал район "Нахалас Хабад" – "Наследство Хабада".
По замыслу Ребе это место должно быть маяком, указывающим, как должны жить люди в еврейском государстве. И оно таким стало. Представляется, что гричина тому хабадское сочетание двух качеств – бескомпромиссности в выполнении мицвойс и терпимости, гибкости в отношении тех, кто этих мицвойс пока не выполняет.
– Мы не чувствуем себя отгороженными от остальных евреев, - говорит Мордехай. – Мы не ставим барьеров. Мы никогда не бросали камней в тех, кто ездил через наш район в субботу. Теперь они сами перестали ездить. Они уважают нас...
Уважение рождает понимание, а понимание – желание поступать так же.
И что удивительно, несмотря на братство, Кирьят-Малахи не превратился в плавильный котел. Каждая община стремится сохранить свой уклад жизни. Даже "смешанных" браков здесь не много. Каждый остается самим собой, и при этом все дружат. Похоже, у жителей Кирьят-Малахи могли бы поучиться не только евреи.
Ну а знаменитые конфликты между олимами и старожилами (ветеранами)? Традиционное "кше ану бану" – дескать, не успеете с трапа сойти – уже вам здесь квартиры, а мы жили в палатках! Нет здесь этого. Закон "Люби ближнего, как самого "себя!" слишком вошел в плоть и кровь здешних евреев, чтобы требовать равенства в тяготах.
Кто же больше всех помогает олимам? Сами недавние олимы.
И это – в Израиле, где вчерашняя безработная, полгода назад нашедшая удачное место, может сказать своей бывшей подруге по несчастью:
– Шла бы ты, мать, заниматься никайоном (мыть посуду в кафе), мне мое высшее образование пригодилось – я теперь секретарша, а ты и думать забудь.
Здесь такие заявления могут вызвать лишь недоумение, причем не только среди хабадников – весь город преобразился под их влиянием. Ведь умение понять друг друга является показателем культуры, элементарной интеллигентности. А это зачастую тесно связано с такими вещами, как уровень образования и уровень жизни. И то и другое за годы деятельности Хабада в Кирьят-Малахи резко повысились.
Знаете, как называли этот город в 60-х годах? "Ир-аракот" – город угонщиков автомобилей. Именно угон машин был излюбленным занятием местной молодежи. С приездом большого числа образованных людей коренные жители стали за ними тянуться, создание же хабадниками ряда предприятий обеспечило их работой.
Ну а как насчет взаимоотношений между различными религиозными группами? Как там придется тому еврею, который на необитаемом острове построил себе две синагоги и решил: "А в эту я ни ногой!"?
Парадоксально, но факт – благодаря Хабаду здесь появились также литовские школы и литовская ешива. Активность одной ветви иудаизма дала толчок другой. Ладят ли они между собой? Еще как!
А каково отношение к "вязаным кипам" – религиозным сионистам? Достаточно увидеть, сколько их приходит на занятия в хабадские ешивы, чтобы вопрос отпал сам собой.
Что касается политических страстей, кипящих в стране, то обитатели "Нахалас Хабад" не остаются в стороне. Живущий в Кирьят-Малахи один из лидеров "Ликуда", бывший министр транспорта Моше Кацав, умный политик, не является хабадником, кипу не носит и тем не менее пользуется поддержкой Любавичского Движения.
Вообще жители хабадских кварталов – сторонники правых партий. Беседы Ребе и патриотизм лидеров общины воспитали в них чувство родной земли. Да и свежа еще память у этих выходцев из Союза о тамошних "единоверцах" нынешних правителей Израиля. А правые, даже, казалось бы, самые нерелигиозные...
На одной из фотографий вы видите урок по "Тании", который дает Мордехай Городецкий Ицхаку Шамиру.
Когда-то отцу Мордехая следователь сказал:
– Вы обвиняетесь в организации вооруженного выступления против советской власти.
– Позвольте, – удивился реб Симха, – у меня и оружия-то нет.
– Вот ваше главное оружие! - объявил следователь, подняв над головой том "Ликутей Аморим".
Ему не дано было понять, что это единственное в мире оружие, которое сеет не смерть, а жизнь и добро.