— Излагай же свою просьбу, моя любимая жена, царица Эстер! Полцарства я готов подарить тебе. Только одного не проси у меня, — сказал Ахашверош стоявшей перед ним Эстер, которая все еще никак не могла поверить в такое чудо: она ослушалась царя, но осталась в живых. — Не проси построить Храм для евреев. Я уже обещал ишмаильтянину Гешему, хоронейцу Санвалату и амонейцу Товии, что никогда больше Храм не будет воздвигнут в Иерусалиме, а те за это поклялись всегда быть покорными мне.
Услышав эти слова, подумала Эстер: "Не время сейчас признаваться ему, что я еврейка, — выйдет только хуже. Подожду более благоприятного момента, а тем временем народ мой, не надеясь на меня, продолжит молиться Г-споду, просить Его о помощи".
Смиренным голосом пригласила она царя вместе с Гаманом на пир, который решила устроить в их честь. Принял Ахашверош приглашение жены и обещал привести с собой Гамана.
Радостной вернулась Эстер к себе во дворец. "Как хорошо все получилось, — думала она. — Я правильно поступила, пригласив также и Гамана, выбрав его одного из всех царских министров. Пусть подумает Ахашверош, что это неспроста, и станет ревновать меня; вскоре возненавидит он этого злодея и, даст Б-г, казнит его. Тогда легче будет уговорить царя отменить страшный приговор, вынесенный евреям, ибо законы Персии и Мидии гласят: если казнен один из царских советников, пересматриваются все указы, принятия которых он добивался".
В назначенный день прибыли царь и Гаман к Эстер. В разгар трапезы, когда было уже выпито достаточно вина, снял Гаман свой головной убор и положил подле себя. Эстер тоже сняла свою корону и положила ее рядом с тюрбаном Гамана и придвинула поближе к нему кресло, на котором сидела, чтобы возбудить ревность царя. Налили ей в бокал вина — она сразу же предложила его министру. Ахашверош только глазами хлопал, наблюдая все это и удивляясь такому необычайно любезному приему, который жена оказывает его советнику.
Перед уходом снова сказал царь, что готов выполнить любую просьбу Эстер, за исключением просьбы о строительстве Храма.
— Единственное мое желание, — ответила Эстер, — видеть вас обоих у себя и завтра вечером.
"Чует сердце мое, — сказала она себе, — что завтра падет Гаман, потомок Амалека, — как сказал Моше-рабейну Йегошуа бин Нуну: "...и выйди завтра воевать с Амалеком"[1].
Царь и Гаман с радостью приняли приглашение царицы и покинули дворец Эстер довольные и веселые.
СОВЕТ ЗЕРЕШ
В прекрасном настроении возвращался Гаман домой после пира у Эстер и думал: "Есть ли кто сильнее меня во всем государстве Ахашвероша? Ведь я — единственный кроме царя, кого царица пригласила к себе на пир!"
Шел он, гордясь своей счастливой судьбой, и вдруг заметил идущего навстречу Мордехая. Еврей, как всегда, не поклонился ему, а протянул в его сторону руку с зажатой в ней распиской Гамана, где тот клялся быть рабом еврея, спасшего его от смерти в пустыне.
Злой и раздраженный ворвался Гаман домой. Сразу же позвал он свою жену Зереш и велел ей собрать всех родственников и приятелей, чтобы посоветоваться с ними, как отомстить еврею Мордехаю зато, что тот постоянно омрачает его счастье и издевается над ним на глазах у всех.
Сказал Гаман собравшимся:
— Знаете ли вы, что я самая значительная персона при дворе царя Ахашвероша? Во всем царстве нет никого равного мне, и царица относится ко мне прекрасно: только меня позвала она к себе на пир. Завтра я снова приглашен к ней. Однако все, чего я добился, перестает радовать меня, когда вижу я еврея Мордехая, сидящего у ворот царского дворца и не кланяющегося мне. Я собрал всех вас здесь, чтобы попросить совета: как поступить мне с этим евреем, отравляющим мою жизнь?
Никто не знал, что посоветовать Гаману, но Зереш сказала:
— Если Мордехай из евреев, то не сможешь ты одолеть его, потому что с ним его Б-г. Если бросишь ты его в огненную печь, он спасется, как это было с Хананьей, Мишаэлем и Азарьей. Если посадишь его в тюрьму, то он выйдет из нее, подобно Йосефу. Если прогонишь его в пустыню, то и там он не пропадет, как те его предки, что сорок лет прожили в пустыне, ни в чем не испытывая недостатка. Даже если выколешь ему глаза, не осилишь его — вспомни силача Шимшона, который, потеряв зрение, убил больше филистимлян, чем когда был зрячим. И все же есть у меня для тебя совет: повесь его на высоком дереве, ибо никогда еще ни одному еврею не удалось спастись от виселицы.
Понравилась Гаману идея Зереш, и воскликнул он:
— Умница ты моя! Немедленно сделаю так, как ты советуешь! — и обратился к приятелям: — Идемте, подберем дерево, на котором повесим Мордехая!
ВИСЕЛИЦА ДЛЯ ГАМАНА
Все деревья хотели стать виселицей для злодея Гамана. Когда собрал их Всевышний, благословен Он, и спросил, кто хочет, чтобы на нем повесили этого ненавистника евреев, первым ответило фиговое дерево:
— Я подхожу быть виселицей для Гамана, так как мои первые плоды приносят Тебе сыны Израиля.
Гранатовое дерево сказало:
— Еврейский народ Ты сравниваешь со мной, поэтому, пожалуйста, избери меня. Дерево этрог предложило себя:
— В праздник Сукот сыны Израиля благословляют Тебя с моими плодами в руках, поэтому было бы справедливым повесить злодея на моем суку.
— Но ведь и мои ветви они держат в руках в Сукот во время молитвы! — сказала пальма.
Пришли олива, мирт, кедр, ива, и каждое дерево напоминало Творцу о своих заслугах и достоинствах и просило избрать именно его.
Последним было дерево с ветками, усыпанными острыми колючками. Сказало оно Создателю:
— Владыка миров! Ты создал множество деревьев. Все они приносят пользу людям и доставляют им удовольствие. Только я никому не нужно. Я прошу тебя: прикажи повесить Гамана на мне, ведь Тора Твоя сравнивает злодеев с терновыми колючками.
Выслушал Всевышний их всех, но решил по-своему.
Вышел Гаман из дома, чтобы выбрать подходящее дерево, распорядившись перед тем привести плотников и кузнецов и пообещать им хорошую плату за изготовление виселицы для Мордехая. Решил злодей не ложиться спать, пока не будет готово все необходимое для казни.
— Найдите мне дерево высотой в пятьдесят локтей, — потребовал Гаман.
Искали-искали друзья его и слуги, но так и не смогли найти такое высокое дерево.
Тут вспомнил первый министр царя, что во дворе его дома лежит длиннющее бревно, которое прислал ему его сын Паршандата, правитель Армении, — одно из тех, что использовал Ноах для строительства ковчега, на котором он спасся во время всемирного потопа. Решил Гаман соорудить из него виселицу и на ней повесить Мордехая. Быстро изготовили ее приглашенные мастера; встал рядом с ней довольный Гаман и сказал:
— Мы с евреем одного роста: если мне она годится, то подойдет и Мордехаю. Тут послышался голос с Небес:
— Ты прав, Гаман, сын Гамдаты, это дерево тебе подходит. Хорошо, что ты приготовил его для себя.
После завершения работы праздновал Гаман с родными и друзьями до самого утра; Зереш играла на арфе, сыновья его плясали до упаду — так велика была радость всех собравшихся.
ГАМАН И ЕВРЕЙСКИЕ ДЕТИ
Из окна своей комнаты смотрел Гаман на виселицу, приготовленную для Мордехая, и желание видеть ненавистного еврея висящим на ней росло в нем с каждой минутой. Потеряв наконец терпение, вышел Гаман из дома, чтобы найти Мордехая и сообщить ему о страшной участи, которая его ожидает.
Нашел он еврея в бейт-мидраше. Тот сидел в окружении детей, одетых в рубище, с посыпанными пеплом головами. Все они молились, рыдали, взывали к своему Б-гу. Тысячи детей были там. Приказал злодей приготовить веревки, вбить в стену крюки, чтобы потом привязать к ним каждого за шею, как сажают на цепь собак.
— Останьтесь здесь с детьми и следите, чтобы ни один из них не сбежал. Завтра я прикажу убить их, а Мордехай будет повешен, — сказал Гаман своим слугам и ушел.
Когда еврейские женщины увидели, что их дети не возвращаются домой, они поспешили в бейт-мидраш, захватив с собой еду и питье для своих малышей. В ужасе смотрели они на них и горько плакали.
— Поешьте немного, попейте, чтобы не умереть от голода, — умоляли детей их матери, но те отказались:
— Мы поклялись не есть и не пить, мы хотим умереть во время поста, в святости.
Собрали дети все книги, по которым учились, и отдали их Мордехаю:
— Возьми наши книги. В них написано: "Слова Торы — в них жизнь наша и долголетие наше", а зачем они нам теперь, раз нас не касаются? Мы учили Тору, но, видно, не заслужили долгой жизни, если завтра должны умереть!
Услышав эти слова, горько зарыдали все находящиеся в бейт-мидраше: Мордехай, женщины и их дети — и вопль их достиг Небес.
Услышал его Г-сподь и спросил стоявших пред Ним ангелов:
— Что это за звуки, похожие на блеяние козлят и ягнят, поднимаются ко Мне?
Предстал Моше пред Г-сподом и сказал:
— Не блеяние козлят слышишь Ты, Б-г мой, а рыдания маленьких детей Израиля, оплакивающих свою горькую судьбу. Злодей Гаман хочет связать их и завтра повести на смерть, как ведут скот на бойню. Уже третий день постятся они и молятся Тебе, это их голоса Ты слышишь.
В ту же минуту сжалился Всевышний, благословен Он, над своим народом. Встал Он с трона суда и воссел на трон милосердия, порвал на куски смертный приговор, а глиняную печать разбил вдребезги. Позвал Создатель ангела Михаэля и сказал ему:
— Немедленно спустись к Ахашверошу и всели в его сердце страх, да такой, что отнимет у него сон. Я спасу Мой народ от его ненавистников!
БЕСПОКОЙНАЯ НОЧЬ
В ту ночь спустился с небес ангел Михаэль и вошел в спальню Ахашвероша. И приснился тут царю страшный сон: будто кто-то сдернул с него одеяло и принялся нещадно бить, приговаривая:
— Неблагодарная собака! Отплати добром тому, кто спас тебя!
В ужасе проснулся царь, мрачная мысль промелькнула в его голове: "Кто-то вчера подложил мне какую-то отраву в пищу, поэтому и снятся мне такие кошмары".
Немедля повелел он своим слугам казнить всех поваров во дворце. Побежали те выполнять приказ, но вскоре вернулись вместе с поварами, которые плакали и клялись царю, что не отравили его:
— В чем согрешили мы, чем провинились перед тобой? За что ты приказал нас казнить? На пиру у Эстер ты ел и пил вчера, господин наш. Эстер и Гаман ели и пили то же, что и ты. Пошли слуг проверить, все ли у них в порядке, и быстро убедишься, что мы не причинили тебе зла.
Так царь и поступил. Вернулись слуги и сообщили, что оба чувствуют себя, как обычно, хорошо.
Тут вкралось в сердце Ахашвероша другое подозрение: "Должно быть, это Гаман и Эстер, сговорившись, решили отравить меня. Недаром лишь его одного из всех сановников пригласила Эстер на устроенный для меня пир". И еще подумал он: "Мало того, что моя жена и мой советник хотят убить меня, — во всем царстве моем нет ни одного преданного мне министра! Можно ли предположить, что никто из них не знал об этом заговоре? Почему никто не предупредил меня? Может быть тот, кто раскрыл его, обижен на меня за что-либо? За то, например, что я не отплатил ему добром за какую-то услугу?"
Сейчас же приказал царь принести ему памятные книги царей Персии и Мидии.
Шимшай, сын Гамана, старший писарь царя, стоял у ложа Ахашвероша и читал ему написанное. В это время явился к царю ангел Михаэль и сказал:
— Выслушай меня внимательно: Гаман, сын Гамдаты, хочет занять твой трон и вынашивает планы убить тебя. Вот тебе знак, что верны слова мои. Под утро придет к тебе первый министр с просьбой разрешить ему казнить человека, который спас тебе жизнь. Спросишь его, как следует поступить с тем, кого царь хочет отличить. Он ответит: дать ему царскую одежду, царского коня и корону. Знай: он будет уверен в том, что ты говоришь о нем, его хочешь отличить, именно для себя ожидает он царских почестей.
Разволновался Ахашверош, услышав слова ангела; страх вселился в сердце его и не давал ему покоя.
Во всей памятной книге не нашлось упоминания о том, что он должен кого-то отблагодарить, потому что Шимшай умышленно пропустил те страницы, где было написано о спасении царя евреем Мордехаем, когда тот раскрыл заговор Бигтана и Тереша, задумавших отравить Ахашвероша.
Для того, чтобы царь вспомнил об этом, совершил Г-сподь чудо: писарь вдруг замолчал, а рассказ о том, что сделал для него Мордехай, сам собой прозвучал в ушах Ахашвероша. Услышав эту забытую им историю, успокоился царь и сказал:
— Сейчас я вспомнил. И вправду дурно я поступил, не отблагодарив моего спасителя. Завтра я награжу его, и тогда сны больше не будут мучить меня.
Закрыл усталый царь глаза, задремал и снова увидел страшный сон: его первый министр Гаман замахнулся на него мечом. Царь проснулся в холодном поту.
— Немедленно вызвать ко мне Гамана! — приказал он слугам.
Долго искать министра не пришлось, он был во дворце, явился к Ахашверошу за разрешением повесить Мордехая.
Вернулись слуги к царю и доложили ему, удивленному их скорым возвращением, что Гаман во дворце и направляется к нему.
Вспомнил тут Ахашверош слова ангела Михаэля и свой ужасный сон и подумал: "Вещий сон видел я, Гаман действительно хочет меня убить и стать царем. Иначе что делать ему ночью в моем доме?"
— Введите сына Гамдаты, — повелел он,—послушаем, чего он хочет.
СОВЕТ ГАМАНА
Гаман, разумеется, не знал о том, какую беспокойную ночь провел царь, и ничего не заподозрил, когда тот спросил его:
— Как почтить человека, которого я хочу сделать самым могущественным после себя во всех странах моего царства? Ты — глава моих советников, Гаман, поэтому я обращаюсь к тебе и жду твоего ответа.
"Вот так вопрос! — подумал Гаман. — Не может быть, чтобы он хотел возвеличить кого-то кроме меня! Я — первый советник царя, ни у одного из вельмож во всей стране нет такого влияния. Конечно же, Ахашверош меня и имеет в виду".
Уверенно ответил он:
— Человека, которого царь хочет почтить, следует облачить в одежду, в которой царь был в день своей коронации, посадить на царского коня, того самого, на котором царь сидел в тот день, а на голову возложить венец, что был на царе в день его коронации.
Услышав эти слова, побледнел от гнева Ахашверош: все, что он слышал ночью, оправдывалось! Взглянув царю в лицо, Гаман испугался: он понял, что допустил оплошность. Однако он уже не мог отступить и продолжил:
— Один из самых приближенных к царю сановников самолично оденет человека, которого царь хочет почтить, в дорогие одежды, проведет коня, на котором тот будет сидеть, под уздцы по улицам города и громким голосом станет возглашать: "Того же удостоится каждый, кого царь захочет почтить!" И тогда все узнают, что царь ценит этого человека больше всех других его своих подданных.
Тут Ахашверош принял окончательное решение; он знал теперь, как поступить с изменником. Сказал он Гаману:
— Иди в мою сокровищницу, возьми там пурпурные одежды, шитые золотом и украшенные драгоценными камнями, тюрбан, привезенный мне в подарок из Македонии в день моей коронации, шлем и доспехи, которые я получил из Эфиопии, а два жемчужных ожерелья из Таршиша достань из моего тайника. Оттуда пойди на конюшню и возьми жеребца, на котором я ехал в первый день моего царствования. Все это доставь к Мордехаю, которого я хочу почтить принародно.
ПАДЕНИЕ ГАМАНА
Когда услышал Гаман приказ царя, у него потемнело в глазах. Злоба и боль наполнили его сердце. В первое мгновение он попросту потерял дар речи. Придя наконец в себя, он стал лихорадочно искать любые отговорки, чтобы как-то выкрутиться, и сказал первое, что пришло ему в голову:
— Многих людей в твоем царстве зовут этим именем. Я не знаю, кого царь имеет в виду.
— Мордехая-Йегуди, — ответил Ахашверош.
— Но ведь многие евреи носят это имя!
— Я имею в виду Мордехая-Йегуди, сидящего у ворот царского дворца, начальника дворцовой стражи.
Но Гаман все еще пытался прикинуться дурачком:
— Много ворот во дворце; я не знаю, где искать этого Мордехая. Тут царь потерял терпение и вскричал:
— Не пытайся меня провести! Иди к Мордехаю-Йегуди, сидящему у ворот, выходящих на дорогу к моему гарему, и сделай все так, как я приказал тебе!
Злость Гамана росла, но он все еще не терял самообладания и смиренно сказал:
— Объясни, господин мой, почему ты заставляешь меня унизиться перед самым большим моим ненавистником и врагом? Я готов вместо этого дать ему десять тысяч талантов серебра!
Сказал ему царь:
— Твое предложение нравится мне. Дай Мордехаю эту сумму, а кроме того назначь его управляющим своим дворцом. Но все это в дополнение к тому, что я повелел тебе сделать для него.
— Пожалуйста, господин мой, — предпринял Гаман еще одну попытку уговорить Ахашвероша, — не заставляй меня позориться перед евреем! Десятерых сыновей своих отдам я тебе в услужение, только не оказывай такого почета моему ненавистнику.
Но царь не уступал:
— Даже если ты и твоя жена, а не только ваши дети, станете моими рабами, я не передумаю возвеличить того, кто однажды спас мне жизнь.
Когда увидел Гаман, что не удалось ему переубедить царя, он решил повлиять на него другим способом.
— Известно ли тебе, что Мордехай очень беден? Если ты хочешь наградить этого еврея, то вполне достаточно назначить его правителем одного из твоих городов или одной из областей царства, и тогда все подвластные ему жители окажут ему почет и уважение.
И это предложение Гамана понравилось Ахашверошу:
— Этот совет тоже хорош. Будет Мордехай и министром, и правителем всех областей, и все народы склонятся перед ним и станут подчиняться ему. Но то, что я повелел тебе вначале, поспеши выполнить.
Увидел Гаман, что не преуспел и в этот раз, и попытался вновь:
— Владыка! — воскликнул он. — У него самого нет потребности возвеличиться! Довольно будет с Мордехая, если отчеканишь ты монету, где с одной стороны будет выбито твое имя, а с другой — его.
Принял царь и этот совет, но своего первого приказа так и не отменил.
Посадить Мордехая на коня и бежать перед ним по улицам города со словами: "Того же удостоится каждый, кого царь захочет почтить", было для Гамана делом настолько унизительным, что он готов был поступиться даже тем, чего достиг с таким большим трудом, — правом уничтожить народ Израиля. Сказал он царю:
— Я готов отказаться от своего замысла стереть с лица земли народ Мордехая. Пусть разошлет царь грамоту, отменяющую его первый указ об истреблении всех евреев тринадцатого адара. Не причиняй зла его народу, но и не оказывай ему самому такого великого почета!
Не хотел больше царь слушать Гамана, и воскликнул в гневе:
— Смертный приговор, вынесенный евреям, я отменяю ради Мордехая, а ты замолчи! Быстро возьми все необходимое и сделай для Мордехая-Йегуди все, что сам мне посоветовал; ничего не забудь из того, что ты сказал!
Разбитый, с опущенной головой вышел Гаман из дворца Ахашвероша, взяв из сокровищницы царские одежды. На конюшне он оседлал жеребца и вместе с двумя другими советниками — Харвоной — тем самым ангелом-разрушителем, принявшим человеческий облик, — и Авзуром, посланными царем проследить за исполнением; приказа, — отправился разыскивать Мордехая-Йегуди.
В это время Мордехай учил детей Торе. Увидев Гамана, ведущего под уздцы оседланного коня, решил он, что тот явился за ними, чтобы вести на казнь, и крикнул ученикам:
— Дети, милые! Быстро разбегайтесь отсюда, может быть, кому-то из вас и удастся спастись! Но никто из детей не поднялся с места.
— Учитель наш, — сказали они в один голос, — мы не оставим тебя! Будем вместе с тобой до самой смерти!
Закутался Мордехай в талит и сказал:
— Я хочу умереть во время молитвы Г-споду. Подошел Гаман к Мордехаю и обратился к детям:
— Чем вы занимаетесь?
— Мы учим комментарии, связанные с заповедью приносить в Храм омер, — ответили ученики.
— Что представлял собой тот омер! Он был золотой или серебряный?
— Не золотой и не серебряный был омер — это просто мера овса стоимостью в десять грошей.
— Не может быть! — завопил потрясенный Гаман. — Десять ваших грошей перевесили десять тысяч талантов серебра, которые я предложил царю, чтобы он разрешил мне убить всех вас!
Обратился он тут к Мордехаю и сказал:
— Прекращай траур свой, праведный Мордехай, сын Аврагама, Ицхака и Яакова. Встань и сбрось рубище: эти царские одежды, что в руках моих, посланы тебе нашим владыкой Ахашверошем.
Не поверил Мордехай Гаману. "Он пришел издеваться над нами!" — подумал он и сказал:
— Оставь меня, Гаман, зачем ты смеешься надо мной в присутствии учеников, зачем отравляешь последние минуты моей жизни? Не препятствуй мне зайти домой, чтобы попрощаться с близкими, а потом повесишь меня, как ты того хотел.
Сказал Гаман:
— Разве похож я сейчас на насмешника? Знай, что твое рубище и прах на твоей голове стоят больше, чем десять тысяч талантов моего серебра. Твой Б-г услышал твои молитвы и молитвы твоих предков и сотворил для тебя чудеса. Первое из них ты увидишь сейчас же: я послан к тебе царем Ахашверошем, чтобы облачить тебя в царские одежды, усадить на его коня и провести по улицам города, ибо пожелал царь возвеличить тебя на глазах у всех своих подданных.
[1] Шмот, 17:9.