Стих Торы: «И запинались один о другого» мудрецы комментируют так: евреи несут коллективную ответственность («коль Исраэль аревим зэ базэ»). Грех одного еврея наносит ощутимый вред все остальным. Естественно, что в еврее, который живет по законам Торы и видит поведение другого еврея, еще далекого от Торы, может появиться если не ненависть к ближнему, то по крайней мере, недовольство. К тому же, изучающий Тору то и дело встречает в ней нелестные слова о «решаим» - злодеях - и об обязанности их ненавидеть.
Кто же эти злодеи? Евреи, не соблюдающие Тору – таков, кажется, ответ. Но можно ли и нужно ли «награждать» этим званием наших современников, ассимилированных евреев, далеких от Торы? Пишет Рамбам: «Но эти, сыны заблуждающихся, внуки заблуждающихся, которых отцы отдалили от Торы - подобны они еврейским детям, плененным неевреями и выросшим среди них. Поэтому нужно стараться вернуть их к пути Торы, привлекать их словами дружелюбными, пока не вернутся к Торе». Более того, даже если и были бы среди далеких от Торы евреев люди, которых можно определить как «злодеев», и тогда не могли бы мы разрешить с безусловностью ненависть к ним. Мапарам из Люблина говорит: «Нельзя ненавидеть злодея, пока не исполнишь по отношению к нему заповедь о порицании, а в нашем поколении нет никого, кто мог бы сказать о себе: я умею порицать и уговаривать, и переубеждать ближнего как велела Тора. Поэтому, когда ты видишь элодея, не позволяй себе его ненавидеть: может быть, если бы посчастливилось ему встретить человека с настоящим даром убеждения, вернулся бы он к ути Торы». Не только ненависть запрещена, но и, более того, заповедана любовь. Сказано: «Тора любви на устах ее», - Тора, которую ты хочешь передать другому, должна быть «Торой любви». Есть в этом долг, подобный обязанности подавать на пропитание бедным, как сказано: «Нет более горького бедняка, чем тот, кто беден знанием».
«Цав»
В самом центре Храмовой горы в Иерусалиме, под золотым куполом (часто называемым по ошибке «мечеть Омара») находится скала, которую большинство знатоков отождествляет с «краеугольным камнем» (эвен штия), на котором стояла Святая Святых. В недра горы из скалы ведет узкий ход, спиралью уходящий на неизвестную глубину. Ход начинается комнатой, которую арабы называют «гурфат Сулейман» - «комната Шломо». Вход из комнаты в лабиринт замурован).
Уже при постройке Первого Храма царь Шломо знал, что спустя какое-то время Храм будет разрушен. Поэтому вглубь Храмовой горы был проложен извилистый лабиринт. Он вел в тайное убежище, где Скрижали Завета можно было спрятать в час беды. Через несколько столетий царь Йошияпу приказал перенести туда из Святая Святых ковчег со скрижалями.
Когда Первый Храм пал, и, спустя 70 лет, на его месте был построен Второй, скрижалей в нем уже не было. Они остались в неведомом убежище в недрах горы.
Перенос скрижалей в тайное убежище на был проявлением отчаяния. По велению Всевышнего, данному Шломо, для скрижалей изначально было приготовленно два места: обычное - в Святая Святых, и тайное - в недрах горы. Даже пребывая в тайном укрытиии, скрижали продолжают освящать место Святая Святых и всю Храмовую гору.
Поэтому святость и полноценность Второго Храма, отстроенного на руинах Первого, не были повреждены «отсутствием» (сокрытием) скрижалей, унесенных в дни осады в недра горы.
Наоборот, парадоксальным образом, святость этого мета возросла, ведь отныне она не определялась материальным присутствием некоего предмета. Святость «пустого» места обрела надматериальное, вечное свойство. Пока скрижали находились в доступном месте, они были доступны разрушению. Только оказавшись в извилистом тайном ходе, глубоко в недрах горы, скрижали стали недоступны для злодейской руки человека.
Разрушение не властно над скрытыми скрижалями, в глубине горы все сохранилось и Храм не пал. Там сбережено наше святилище, никогда не прекращавшее своего существования - явного или тайного. Теперь дело за его третьим раскрытием -в последний раз и навечно.
«Цав»
Один из важнейших текстов в пасхальной Агаде: «Ма ништана...» - четыре вопроса, которые задает (обычно младший в семье) ребенок отцу за пасхальным столом. Итак, чем же отличается эта ночь от других ночей? Ребенок указывает на «странности», которыми эта трапеза отличается от привычных ему застолий.
«Матбилин» – почему в другие ночи года мы ни разу не должны обмакивать пищу в соус, а в эту ночь - дважды: один раз - «карпас» в соленую воду, второй раз -«марор» в «харосет»?
«Маца» – почему во все другие ночи годы мы едим хамец (квасное) и мацу, в эту же ночь - только мацу?
«Марор» – почему во все другие ночи года мы едим всякую зелень, в эту же ночь - горькую?
«Мэсубин» – почему в другие ночи года мы можем есть сидя или облокотясь, в эту же ночь мы все едим облокотясь?
Странно, почему вопросы выстроены именно в таком порядке? Ведь это не соответствует ни порядку пасхального ритуала, ни значимости перечисленных моментов. Почему не предшествуют заповеди Торы (маца) установлениям раввинов и обычаям? Некоторые считают, что только заповеди письменной Торы следует исполнять с готовностью самопожертвования. А вот обычаи подобного ревностного отношения не требуют. Более того, они утверждают, что во времена, когда нелегко воспитать детей в духе Торы, стоит иногда умолчать об обычаях и сосредоточиться на «главном».
Ответ на это мнение – «странный» порядок, в котором ребенок задает свои четыре вопроса: первое, о чем спрашивает ребенок, первое, что «задевает» внимание ребенка - не заповедь из письменной или устной Торы, но именно обычай.
Если, в целом, поведение ребенка будет похоже на поведение его нееврейского окружения, - несмотря на то, что он установит время для изучения Торы, будет молиться, исполнять заповеди и так далее, не будет заметно по нему, что он еврей, не будет ощутима в нем разница между евреями и другими народами.
Живя по Торе он не будет нести на себе печать: «Ты избрал нас из всех народов» И это может привести к тому, что в его Торе и заповедях не будет ощущаться святость и живой дух.
«Еврейский обычай-Тора», поэтому невозможно взвешивать, что в нем важно, а чем можно поступиться. Ребенок должен знать, что он отличается от окружающих, что он еврей, - и это основа основ в воспитании.