25

[Я пишу это послание,] «чтобы был понят глубокий смысл»[1] слов [Торы], приведенных в книге, называющейся «Цаваат Риваш» [«Завещание раби Исраэля Баал-Шем-Това»][2], хотя на самом деле она не является его завещанием и он вообще не составил никакого завещания перед своим уходом [в иной мир. Эта книга] представляет собой собрание его высказываний, очищающих душу, причем собирали их разные люди[3]. Составители книги, [изданной в их переводе на иврит], не сумели найти адекватные термины [для передачи мыслей Баал-Шем-Това, излагавшихся им на языке идиш,] в [святом] языке, однако идеи, [которые они изложили,  –  пусть и неточно,  –  содержат в себе] безусловные истины.

Прежде [чем приступить к анализу этого отрывка,] необходимо разъяснить сказанное нашими учителями: «Каждый, кто дает волю гневу, приравнивается к идолопоклоннику…»[4]. Причина такого сравнения ясна тем, кому известны [проявления сфиры] Бина [в интеллекте человека; соответствующие способности к анализу и синтезу][5]: когда человек гневается, его [душу] покидает [откровение Всевышнего, благодаря которому в ней возникает] вера [в Него]. Если бы он верил, что «по воле Г-спода произошло то, [что вызвало его гнев]»[6], он не впал бы в ярость. И если кто-то оскорбил его словом или действием или нанес ему материальный ущерб, то хотя обидчик и обладает свободой воли и [поэтому] несет ответственность [за свои поступки] по законам человеческим и небесным, избрав [путь] зла, все же судьба пострадавшего была предрешена на Небесах и Всевышний мог поручить [выполнение этой неблаговидной] миссии многим [из Своих созданий][7]. Кроме того, [что решение Небес причинить страдание конкретному человеку, выносимое в том, что касается исполнителя, на сверхиндивидуальном уровне, влечет за собой потенциальную возможность каждого индивидуума, обладающего свободой воли, осуществить предначертанное,  –  и сам процесс претворения такого решения на всех его стадиях в реальность физического мира посредством определенного исполнителя управляется энергией, исходящей от Творца; поэтому] даже в тот самый момент, когда кто-то оскорбляет другого словом или действием, в совершающего зло воплощается сила Всевышнего, [движущая поступками обидчика], и «и дыхание уст Его»[8], благословенного, постоянно поддерживает жизнь [души этого человека] и существование [его тела]. Как написано: «И сказал царь: «…Ибо Г-сподь повелел ему: ‘Прокляни!'»…»[9]. Нигде [в Танахе не сказано прямым текстом], что Всевышний повелел Шими проклясть Давида; [очевидно, это следует понимать так]: мысль [о мести царю], возникшая в сердце и мозгу Шими, была внушена ему Творцом, и дыхание уст Его, поддерживающее жизнь «всех Его воинств»[10], перманентно вызывало к жизни дух Шими, [наделяющий его даром речи], все время, пока он произносил слова проклятия в адрес Давида. Если бы дыхание уст Его на миг перестало поддерживать дух Шими, тот не смог бы произнести ни слова. (Теперь понятен [и более глубокий смысл слов Давида:] «…Ибо Г-сподь повелел ему…»  –  именно ему; в то самое время, [когда Шими произносил проклятия, Всевышний питал жизненной энергией разум и дар речи Шими, повелев]: «Прокляни Давида!». «И кто может сказать» Ему: «Почему Ты так поступаешь, [проклинаешь Давида]?»[11].)

Это послание  –  отголосок разногласий и дискуссий по вопросам теологии и метафизики между основоположниками и сторонниками хасидизма, с одной стороны, и противниками этого учения («митнагдим»)  –  с другой. Со времен возникновения хасидизма, основанного Баал-Шем-Товом, он вызывал недоумение и возражения его противников в лице ученых-талмудистов и раввинов, которые опасались новых веяний в традиционном иудаизме. Возражения противников этого движения касались как теоретических концепций хасидизма, так и норм поведения, связанных с молитвой, отношением к заповедям и т. п., которые приняли на себя хасиды. Споры эти принимали довольно резкий характер и выходили за рамки интеллектуальной дискуссии. Только во втором десятилетии XIX в. они утихли и приняли более спокойную форму.

Книга Цаваат Риваш, которая состоит, в основном, из высказываний р. Исраэля Баал-Шем-Това, вызвала яростную критику со стороны «митнагдим», они считали, что в ней содержится ересь, идеи пантеизма и т. п. Эта книга была публично сожжена в Вильне  –  центре противников хасидизма, где жил Виленский Гаон,  –  в 1792 г. (по другим версиям, в 1793 или 1796 г.) в канун праздника Песах, когда евреи сжигают остатки квасного. Одним из открытий, сделанных в Кабале р. Ицхаком Лурией, явился процесс цимцум  –  «свертывания», «ухода в себя» Творца с целью «высвободить место» для сотворения мироздания. См. об этом Тания, часть 2, гл. 7. Учители хасидизма относили слова р. Ицхака Лурии об уходе в себя и удалении из мироздания не к Самому Творцу, а только к Его проявлению в форме бесконечного света Эйн Соф. Сам процесс удаления света, по их мнению, тоже следует понимать метафорически  –  ведь Его свет не имеет пространственных и иных физических характеристик. Творец только скрыл его, чтобы мироздание не растворилось в нем. Сам же Он, как и Его свет, наполняет все мироздание. Противники хасидизма понимали эту доктрину Кабалы буквально. Их главное возражение против метафорического понимания ее  –  несовместимость Творца с низшими примитивными созданиями: как может Он находиться среди порождений нечистоты и зла, обитающих в этом мире? Всевышний представлялся им подобным царю, который из окна своего дворца смотрит на мусорную свалку. По их мнению, Он лишь наблюдает за творениями и управляет ими со Своих высот. Проблема существования зла с давних времен волновала лучшие умы человечества. Она делится на две части  –  метафизическую и онтологическую: как образовалось зло от Б-га  –  абсолютного добра? В чем причина страданий невинных людей, откуда жестокость и беды в мире? В своей первой части эта проблема стоит еще более остро, если принять точку зрения учителей хасидизма на цимцум. Если Всевышний находится везде, и даже в зле, то это означает, что Он Сам представляет Собой некий прообраз зла,  –  а такое невозможно себе представить. Этой проблемы и касается автор в настоящем послании. Оно написано, по мнению одних исследователей, в ответ на обращение «митнагдим» к автору, по мнению других  –  в ответ на просьбу хасидов из Вильны разъяснить им отрывок из книги Цаваат Риваш, в котором сказано, что Всевышний воплощается в зло, и который вызвал поэтому столь отрицательную реакцию «митнагдим» в Вильне.

[1]   По Мишлей, 1:2.

[2]   В тексте послания автор не приводит отрывок из книги, которую комментирует. Он не делает этого по мистическим причинам. Автор не перечисляет в начале послания и вопросы, на которые он отвечает в нем, как часто делает это в других письмах, хотя, казалось бы, так его читателям легче было понять суть рассматриваемой темы. Однако Алтер Ребе не хотел, чтобы его послание выглядело апологией учения Баал-Шем-Това. Он считал, что слова основателя хасидизма  –  ясная и непреложная истина и она не нуждается в его защите.

Здесь мы приводим отрывок из книги, которую Алтер Ребе комментирует; ознакомившись с ним, можно понять содержание послания.

…Если некто произносит молитву и слышит, что кто-то обращается к нему, [мешая сосредоточиться], пусть задастся вопросом: «Зачем Всевышний привел сюда этого человека, который своими разговорами [мешает мне] в час молитвы? Ведь Он контролирует поведение каждого и управляет его поступками». [Духовный источник] человеческой речи  –  Шхина, и она (осенила своим присутствием [язычника]) (круглые скобки поставлены здесь редакторами книги. Прим. пер.), [воплотилась, если только про нее можно так сказать,] (квадратные скобки  –  редакторов книги. Прим. пер.) в его речь, [вложила эти слова] в его уста. «[Всевышний сделал это,  –  подумает молящийся,  –  рассчитывая,] что я соберусь с силами служить Ему, [несмотря на все помехи]. Сколько же усилий я должен приложить, служа Ему в молитве, [чтобы оправдать Его надежды]! Особенно в том случае, если тот, [кто своими речами мешает мне молиться],  –  язычник или [шаловливый] ребенок, [которые делают это нарочно],  –  Шхина [в еще большей степени] [ограничивает себя] (последняя пара квадратных скобок  –  редакторов книги. Прим пер.)  –  если только про нее можно так сказать,  –  чтобы воплотиться в [речь] такого человека». Такое [самоограничение Шхины] должно еще больше воодушевить творящего [молитву].

[3]   Букв, «сборник за сборником». Автор использует фразу из Таанит. 66, хотя там она приводится в ином контексте.

[4]   Зогар, часть 1, стр. 276; Рамбам, Мишнэ Тора, книга Мада, Законы о верованиях, 2:3. Сказанное не означает, что тот, кто гневается, вообще не верит в существование Творца. Проявляя гнев, чловек тем самым выказывает свое неверие в абсолютную власть Всевышнего в физическом мире, считая себя оставленным Им на произвол беззакония. Идолопоклонники тоже уверены, что Всевышний покинул этот мир.

[5]   Мы перевели эти слова согласно сказанному в своих комментариях к книге Тания р. Леви-Ицхаком Шнеерсоном. Он поясняет, что согласно Кабале, тот, кто постиг суть сфиры Бина, не может гневаться.

[6]   По Тегилим, 118:23.

[7]   Когда человек делает добро другому, последнему следует благодарить своего благодетеля (см. Бава кама, 926), хотя тот  –  лишь посланец Всевышнего, у Которого достаточно и других посланцев. Разница между отношением человека к тому, кто делает для него добро, и к тому, кто при-чинает ему зло, объясняется двояко: а) совершающего дурное люди должны наказать за то, что тот выбрал зло, но это не поручается пострадавшему, ибо он не может быть объективным судьей того, кто причинил ему вред; б) человек, сделавший добро другому, например, помолившись за благополучие последнего или благословив его, в определенных случаях привлекает излияние добра из высших миров тому, кого облагодетельствовал, в большей степени, чем присудил Небесный Суд. (Из объяснений последнего Любавичского Ребе.)

[8]   По Тегилим, 33:6. «Дыхание уст»  –  символ жизнетворной энергии. По мнению одного из комментаторов книги Тания, под словами «сила Всевышнего» автор подразумевает высшую силу, которая воплощается в исполнителя приговора Небес: сначала она воплощается в его мышление, внушая ему мысль совершить зло, причем он волен отбросить ее; затем воплощается в его речь, силу его рук и т. п. Под словами «дыхание уст» подразумевается животворная сила Всевышнего, содержащаяся в речении: «…Сделаем человека»,  –  которое постоянно вызывает к жизни весь род человеческий и поддерживает его существование.

[9]   Шмуэль II, 16:10. Согласно преданию, два слова в этом стихе следует читать не так, как они написаны. Соответственно этому изменяется и смысл стиха. Мудрецы указали, как именно следует их читать. О разнице между написанием и прочтением см. Тания, часть 4, посл. 19. Автор приводит эти слова в том написании, в котором надо их читать. Наш перевод отражает именно это прочтение.

[10]   Тегилим, 33:6. 

[11]   Последний Любавичский Ребе в своих замечаниях к поправкам к тексту книги Тания высказывает предположение, что слово «Ему»  –  лишнее в этой цитате, т. к. в книге Шмуэль II, 16:10 этого слова нет. Однако существует мнение, что автор имеет в виду стих из книги Kof елет, 8:4, где приводятся те же самые слова и добавляется слово «Ему». Однако с этим трудно согласиться: зачем автору понадобилось, говоря об эпизоде из книги Шмуэль, приводить цитату совсем из другого места? Легче предположить, что слово «Ему»  –  добавление автора. Слова из стиха в книге Шмуэль «…и кто может сказать…» комментаторы понимают двояко: «сказать Шими» или «сказать Всевышнему». Автор добавляет слово «Ему», чтобы подчеркнуть: имеется в виду Всевышний. Однако и такое объяснение не совсем понятно: из текста видно, что автор включает слово «Ему» в цитату. В тексте закрывающая этот отрывок круглая скобка отсутствует. Комментаторы Тании считают, что она должна быть именно здесь. По мнению одного из комментаторов Тании, автор добавляет слово «Ему», чтобы подчеркнуть: Всевышний не только предоставил Шими возмож-. ность выбрать зло, но и после того, как тот встал на путь зла, продолжал снабжать его жизненной энергией и силой даже в то время, когда Шими совершал зло. Все же не совсем понятно, зачем автор вообще приводит слова «…и кто может сказать…». Можно предположить, что этим он намекает на неизбежно возникающий после всего сказанного вопрос: как совместить принцип свободы выбора с утверждением, что Шими был абсолютно послушным орудием в руках Творца, поскольку всецело зависел от Его жизнетворной силы? Существование свободы воли предполагает некоторую автономию ее обладателя. Тем не менее вопрос этот неправомочен, так как абсолютное выше разума и трансцендентно одновременно и свободе, и необходимости. Для Творца не существует антиномии между свободой выбора Шими проклинать Давида или нет и необходимостью его проклясть.