Иудаизм онлайн - Еврейские книги * Еврейские праздники * Еврейская история

Глава 133

Тевель слушает, как Хава-Девора изливает свою душу перед Всевышним. – Раввин – отец сиротам, он также сват. – Тевель женится на Хава-Деворе. – Они тайно берут себе учителя, чтобы изучать Тору.

Страдания сиротки Хава-Деворы были велики. Она, бедная, попалась, позволив увести себя из Пинска в корчму. Жестокость ее новых хозяев не имела границ. Они глумились над своей батрачкой и изводили ее каторжной работой. У Хава-Деворы не было ни одного родного и близкого человека, кто заступился бы за нее и перед кем она могла бы излить свою наболевшую душу, к кому она могла бы обратиться за помощью. Единственный близкий, кто был у нее – это Всевышний; перед ним она’ изливала свою душу в горячих молитвах, особенно в летние дни, когда с восходом солнца она выходила в сад и под открытым небом молилась с большой сосредоточенностью или очень жалобно читала Теилим. Сиротка была уверена, что в этот момент ни одна живая душа, помимо Владыки мира, не слышит ее. Поэтому она чувствовала себя так свободно при излиянии ее наболевшего сердца.

Однажды рано утром, когда Тевель, имение которого находилось по соседству с корчмой, шёл по своему обыкновению в Карлин молиться первым миньяном и прошёл мимо корчмы, до его слуха донесся плачевный напев девушки, занятой молитвой. Он остановился послушать эту сердечную молитву. Тевеля сильно удивила эта задушевная мольба. Кто это мог быть? Конечно же, не жена корчмаря. Он хорошо знал как самого корчмаря, так и его жену. Оба были грубыми и простыми людьми. Они попросту не были способны так душевно молиться. Тевель не знал еще и не подозревал, что корчмарь привез в корчму новую работницу, которая могла молиться так сосредоточенно. Тевель решил, что он должен дознаться, кто это. Поскольку он не хотел опоздать к миньяну, он отложил это на другой раз, по возвращении с молитвы. Так он и сделал. На обратном пути остановился Тевель в корчме. Он застал корчмаря в окружении крестьян, с которыми он грубо шутил на свой деревенский лад обрусевшего еврея. Еще до того, как Тевель вступил в разговор с корчмарем, до него донесся голос хозяйки, ругавшей и проклинавшей сиротку Хава-Девору, обзывая ее по всякому.

– Подумайте только, работница-раввинша! – кипятилась корчмарка. – Не хочет работать и занимается молитвами и чтением Теилима! Где это слыхано, чтобы девка-работница молилась и читала Теилим! Дай только мне застать тебя еще раз с сиддуром! – обратилась хозяйка уже прямо к сиротке, – я тебя изобью до полусмерти. Получишь от меня такую «порцию», что запомнишь меня на всю жизнь, ты, противная тварь!

Тевелю не пришлось уже больше расспрашивать. Ему стало ясно, что здесь происходит. Девушка стояла перед хозяйкой перепуганная, как бы ожидая, что вот-вот хозяйка бросится на нее и изобьет ее.

– Где это видано, чтобы женщины вообще молились? – не хотела успокоиться разошедшаяся мегера.

С тех пор Тевель под разными предлогами все чаще стал заходить в корчму и старался получше рассмотреть Хава-Девору. Однажды он даже завёл с нею разговор. Это было в субботу после обеда. Хава-Девора тогда отдыхала. Как обычно, она сидела в это время под деревом и сосредоточенно читала Теилим или техинот. Тевель мог с ней беседовать наедине, и их беседа продолжалась фактически весь день. Он был готов выслушать ее, а у Хава-Деворе было что рассказать! Впервые встретила она человека, готового с интересом и очень сочувственно слушать ее. Хава-Девора рассказала ему, что у корчмаря ей живётся намного хуже, чем у его брата, ее первого хозяина.

Тевель знал теперь уже всё, что ему нужно было и что он хотел узнать. Он опять обратился к пинскому раввину, гаону р. Моше Иоффе, который распоряжался его отчислениями на цедака. Он рассказал гаону всё то, что он узнал о сиротке Хава-Деворе. Он признался гаону, что сиротка нравится ему и он желал бы жениться на ней. Он хотел знать мнение гаона об этом и послушать его совет.

Хава-Девора очень ему нравится, сказал Тевель. Одно только его беспокоит, – судя по тому, что он узнал, была Хава-Девора грамотнее его. Тевель был полным невеждой, он еле умел читать, но сердце у него было доброе. Хава-Девора умела молиться из сиддура и читать Теилим и «иври-тайч».

Сердце у Тевеля было очень доброе. Он был готов даже на жертву, – если раввин р. Моше найдет нужным, чтобы Хава-Девора вышла замуж за кого-нибудь другого, а не за него, он готов помочь ей приданым и в этом случае – пусть выйдет замуж за ее истинного суженого. Главное, чтобы сиротка поскорее оставила своих жестоких хозяев, отравляющих ей жизнь.

Услышав такую речь от молодого помещика, послал пинский раввин сразу же позвать к себе корчмаря и сиротку. Корчмарю сказал раввин, чтобы он тут же отпустил сиротку, а Хава-Деворе он сказал, что незачем ей оставаться у корчмаря.

Освободив девушку от корчмаря и его жены, злодейки, послал раввин Хава-Девору к одному пинскому жителю помогать ему по лавке и побыть пока в его доме. По-видимому, раввин пожелал несколько оттянуть время, чтобы более досконально разузнать о сущности сиротки. Тевель хотел на ней жениться, но заслуживает ли она быть его женой? Действительно ли они подходят друг другу? Р. Моше Иоффе чувствовал себя ответственным перед обоими молодыми людьми в этом сватовстве, тем более перед Тевелем, который полностью полагается на него. Он должен был стать теперь отцом как Тевелю, так и Хава-Деворе. Они оба не имели ни отца, ни матери.

Через несколько недель, в течение которых раввин узнал все о поведений Хава-Деворы и о том, что она представляет собою вообще, он послал за Тевелем.

– С Б-жьей помощью, – объявил ему раввин, – пришел як заключению, что Хава-Девора – истинная твоя суженая. Тевель был «на седьмом небе».

– Что я согласен на этот брак, Вы, рабби, уже знаете, – сказал он, – теперь надо узнать, согласна ли на этот брак также Хава-Девора.

Тогда послал раввин за Хава-Деворой и объявил ей, что Тевель предлагает ей стать его женой. Хава-Девора согласилась, конечно, и в доме раввина состоялась помолвка и был назначен день свадьбы.

Помимо условий, которые ставятся обычно сторонами в этом случае, настоял Тевель, чтобы во время помолвки было обусловлено, что мицва цедака, которую будут отчислять жених и невеста, считалась до свадьбы за каждым из них в отдельности, а после свадьбы все должно стать общим, – одна половина за счет мужа, а вторая – за счет жены. Тевель хотел, чтобы Хава-Девора была полноправной его компаньонкой во всем и в этом, и в будущем мире. Все его достояние, – а Тевель к тому времени был уже весьма богатым евреем, – он отписал себе и жене на равных началах. Для того, чтобы все было по закону и Хава-Деворе действительно досталась половина его состояния, уполномочил Тевель раввина сделать все нужные расчеты, на основании которых он половину всех капиталов передает Хава-Деворе. После этого отчислила Хава-Девора одну пятую часть на цедака. После свадьбы молодожены остались жить в имении Тевеля под городом Карлином. Поскольку Тевель был малограмотным, а Хава-Девора несколько более грамотной, она начала учить с мужем то, что она сама знала. За год Тевель научился прочесть главу из Хумаша, читать Теилим и понимать значение некоторых слов.

– Теперь, – сказала Хава-Девора, – давай наймём себе учителя.

И они пригласили к себе в имение одного из молодых ученых из ешивы р. Моше Иоффе. Этого молодого человека звали р. Нафтали-Арье; с его женой была знакома Хава-Девора. Тевель и Хава-Девора содержали эту молодую пару, обеспечив их всем необходимым, с большим почетом, и постоянно увеличивали оклад молодого ученого за то, что он занимался с ними изо дня в день.

В течение пятнадцати лет неизменно передавали Тевель и его жена Хава-Девора пинскому раввину и рош-ешива те суммы денег, которые по книгам учета следовало им отчислять на цедака. Затем р. Моше Иоффе оставил Пинск, а его место занял р. Нафтали Кац из Праги. С согласия Тевеля открыл р. Моше Иоффе тайну о поступающих от Тевеля и Хава-Деворы секретных суммах на цедака. С тех пор эти суммы начали проходить через руки р. Нафтали.

За это время успел Тевель стать хорошо грамотным, даже знающим евреем. Его учитель р. Натан-Арье очень успешно вел занятия со своим учеником. Хорошо успела также Хава-Девора, – за несколько лет она стала чуть ли не ученой. Свои знания Торы они держали втайне, так же, как и свою благотворительность. Р. Натан-Арье обязался свои занятия с Тевелем и его женой держать втайне. Для всего мира эти супруги были не больше, как простыми хотя добросердечными и честными людьми. Со временем они были также благословлены детьми, которых они затем вырастили и поженили. Сами же они продолжали тайно изучать Тору и тайнЪ же отчислять средства на цедака. Время от времени пожилые супруги отправлялись путешествовать и посещали большие ешивы того времени в городах Остро, Брест, Слуцк, Минск, Вильна, Краков, и Прага. Всюду они оставляли свои взносы на ешива, и также с условием держать это втайне. Поэтому никто не знал, что Тевель и его жена – люди грамотные, а также, что они благословлены большим богатством, а главное, – что они раздают большую часть своего достояния на Тору и на цедака вообще.

Двадцать пять лет занимал р. Нафтали Кац должность раввина в Пинске. Когда он оставил город и передал свой пост р. Нафтали-Эрцу из Познани, он вынудил Тевеля и его жену разрешить ему открыть всем сумму средств, розданных ими за столько лет на цедака. Тогда только узнала широкая публика, что они все эти годы имели дело с супругами-нистарами.