Иудаизм онлайн - Еврейские книги * Еврейские праздники * Еврейская история

Глава 104

Посланец Баал-Шем-Това. – Тайна нависшей угрозы открывается. – Фамилия Сегал.

Подавленные ушли делегаты витебской общины от воеводы. Свое поручение они фактически не выполнили. Они ничего не добились в части вины и судьбы арестованных руководителей общины. Не удалось общине узнать что-либо об этом и другими способами. Помещики, близко знакомые с воеводой, от которых ждали помощи, как от ходатаев, были тогда заняты охотой в лесах около Вилейки, недалеко от Вильны. Посессор Зеев-Вольф, известный под фамилией Этингер, пытался использовать для этого мелких помещиков. Но они сообщили ему, что не желают вмешиваться в эти дела.

Евреям осталось только продолжать молиться и поститься. Раввины выпустили особое воззвание провести всеобщий пост, который должны соблюдать все, – мужчины и женщины, стар и млад. В день этого поста явился нистар р. Малкиел к иллую р. Иосеф-Ицхаку и сообщил ему, что к тайным хассидим Витебска прибыл особый посланец от Баал-Шем-Това с наказом поститься три дня и всеми способами возбудить у евреев надежду на помощь Владыки мира. Особым посланцем Баал-Шем-Това был известный цадик р. Кеот. От имени Баал-Шем-Това сообщил р. Кеот, что через десять дней придет спасение и печаль витебских евреев сменится радостью. При этом наказал Баал-Шем-Тов, чтобы это осталось пока тайной, известной только некоторым избранным.

В этот же день оставил р. Кеот город, а местные скрытые хассидим начали трехдневный пост по наказу Баал-Шем-Това.

Это был первый случай, открывший р. Иосеф-Ицхаку, что в Витебске имеются скрытые хассидим. Он попросил р. Малкиела свести его с этими хассидами. Но р. Малкиел сообщил ему, что он имеет указание не делать этого, не знакомить иллуя с хассидами Витебска, пока не поступит особое указание Баал-Шем-Това на это. Р. Иосеф-Ицхака это известие сильно огорчило. Он принял это за признак того, что в глазах Баал-Шем-Това он является еще недостойным быть в круге скрытых хассидим. Возможно, что он еще неосновательно изучил новый путь Баал-Шем-Това. Он открыл свои размышления р. Малкиелу, но тот сказал, что, по-видимому, имеются для этого и другие причины, которые со временем откроются. При этом посоветовал ему р. Малкиел, чтобы он написал об этом своему наставнику нистару р. Моше-Ниссану и спросил его, что ему нужно исправить, чтобы исполнилось его желание и он смог связаться со скрытыми хассидами города

Между тем в городе произошло что-то новое. Однажды поздно вечером явился к одному из руководителей общины красильщик р. Шмерл-Айзик с весьма важным сообщением. Работая по побелке зданий, ему приходилось производить работы у весьма высокопоставленных гоим, в помещичьих усадьбах и даже у самого воеводы. В последние дни ему как раз и пришлось покрасить стены и исправлять облицовку в некоторых комнатах дворца воеводы. Хотя воевода слыл очень жестоким человеком, он все же относился к этому красильщику благосклонно. Он знал еще отца р. Шмерл-Айзика и его дядю, – оба были красильщиками, работавшими в домах богатых гоим.

Днем раньше, когда р. Шмерл-Айзик пришел на работу во дворец, он встретил воеводу, бывшего в это время чем-то недовольным. Все же он дружески ответил красильщику на его «доброе утро». Издали р. Шмерл-Айзик прислушивался к словам воеводы, обращенным к жене. В них слышалась угроза, касающаяся арестованных руководителей общины. По словам воеводы, он с них и особенно с богатого Авраама Сегала «шкуру сдерет» и засечет их насмерть. Позже красильщик узнал нечто такое, что до него никому не было известно и что, по-видимому, было причиной этого несчастья, а именно, что польское правительство, резиденцией которого был тогда город Краков, потребовало от Сегала заем без процентов в сумме ста пятисяти тысяч злотых сроком на два года. Но Сегал отказался предоставить этот заем, объяснив, что он в состоянии доставить казне самое большее две тысячи злотых. Теперь ждал воевода некоего Людвига из Кракова, специально прибывающего для возобновления торга с Сегалом и другими руководителями общины об этом займе. Р. Шмерл-Айзик посчитал своим долгом прийти и рассказать то, что он случайно узнал. Это было первое сообщение о причине ареста, вызвавшего такую панику среди евреев Витебска. Теперь было понятно и то, что перед арестом напали на дом Сегала и забрали у него все деньги и драгоценности, оказавшиеся в наличии. Это имело в виду установить, насколько был прав Сегал, утверждавший, что он не в состоянии снабдить казну такой большой суммой денег, – ста пятьюдесятью тысячами злотых. То, что воевода ждал прибытия упомянутого Людвига из Кракова, должно было означать, что с его прибытием возьмутся по-настоящему за Сегала и других арестованных руководителей общины, а затем и за других богатых евреев Витебска, чтобы выжать у них этот заем, в котором нуждается казна. А если это так, то это дело связано с великой опасностью для всех витебских евреев. Евреев следует предупредить, чтобы они попрятали имеющиеся у них ценности, ибо об этом самом Людвиге уже слышали раньше, что он «проявил» себя на грабеже добра евреев, чтобы наполнить пустую кассу казны.

Прошло несколько дней, а об арестованных ничего нового не было слышно. Когда наступил вечер пятницы и евреи заполнили собой синагоги, готовясь к субботней молитве, появился вдруг в Большой синагоге лавочник Шмуель-длинный – его звали так за его высокий рост. Он взошел на амвон и громким голосом, которым он славился, объявил: Евреи, у меня для вас радостная весть! Р. Авраам Сегал и его товарищи, руководители общины, освобождены. Они находятся у себя дома у своих жен и детей. Для того, чтобы все знали, как это произошло, рассказал лавочник Шмуель, что перед самым наступлением времени зажигания субботних свечей появился посессор Зеев-Вольф Этингер, сразу же пошел к воеводе и выручил под свое поручительство всех арестованных.

Эта добрая весть всех очень обрадовала. Это случилось ровно через десять дней после того, как посланец Баал-Шем-Това р. Кеот открыл тайным хассидам, а также р. Иосеф-Ицхаку, что через десять дней придет спасение; для широкой же городской публики это оставалось тайной.. Они ничего не знали еще о Баал-Шем-Тове и не знали о покоящемся на нем Святом Духе, в силу чего он смог предсказать это радостное событие, и это предсказание сбылось в точности.

С освобождением арестованных дело, однако, еще не закончилось. Р. Авраам Сегал, – человек уже пожилой, был известен во всей Польше. Его знали евреи и, леавдил, неевреи. Он был очень важной фигурой в высших кругах польского правительства. Он имел дела с князьями и высокими правительственными чинами. Фамилия Сегал была, вообше говоря, известна в Польше на протяжении уже свыше ста лет. Еще дед р. Авраама, р. Мордехай-Аарон Сегал, который вместе со своим компаньоном р. Тевелом был откупщиком налогов в Польше, часто одалживал правительству большие суммы денег. Однажды они обеспечили казну особо крупной суммой на очень выгодных условиях для правительства. Этим они сильно повысили свой авторитет в правительстве и сумели сделать много добра евреям в стране. Р. Авраам Сегал шел по стопам своего деда. Он тоже пользовался большой популярностью в стране.

Когда арестовали р. Авраама и сделали набег на его дом, его сын Иеуда-Лейб велел сразу же заложить карету и спешно отправился в Варшаву, а оттуда в Краков, чтобы повидать высокое начальство и сообщить о том, что произошло с его отцом и другими членами правления общины, арестованными без предъявления им каких-либо обвинений.

Князья Радзивил и Любомирски, имевшие дела с евреями и относившиеся к ним дружественно, сразу же выказали готовность помочь. Они потребовали даже, чтобы присвоили арестованному Сегалу звание «шляхтича» с тем, чтобы вынуждены были сразу же его освободить из-под ареста и чтобы витебский воевода и другое начальство не могли выступать против него.