Предисловие
Настоящий том представляет собой попытку охарактеризовать мысль рабби Шнеура Залмана, а именно созданную им философскую систему Хабада. Эта книга является дополнением к биографии основателя движения Хабада, написанной тем же автором и опубликованной ранее.

Основным источником этого сочинения послужила книга рабби Шнеура Залмана Ликутей Амарим (Тания), признанная классика Хабада, - книга, которая почитается "Писаным Законом" (Тора шеби-хтав) Хабада. Время от времени в качестве источников использовались и другие труды рабби Шнеура Залмана. Однако автор надеется в дальнейшем написать продолжение этой работы о философии рабби Шнеура Залмана, основанное на изучении, главным образом, двух других его сочинений – Тора Ор и Ликутей Тора, с тем, чтобы дать более исчерпывающее исследование вопроса.

Из-за краткости настоящего тома, а также и потому, что в нем очень мало непосредственных выдержек из трудов рабби Шнеура Залмана, мы предусмотрели Приложение, содержащее избранные места из книги Тания (Часть 1), которые имеют прямое отношение к основным сюжетам этой работы. Благодаря этому вдумчивый читатель получит возможность не только расширить свои знания в рассматриваемых здесь вопросах, но и сможет ознакомиться со стилем и методом изложения изучаемого мыслителя.

Немногие люди, чьи имена известны в еврейской истории, особенно же в истории современности, сумели внести такой значительный вклад в духовное наследие нашего народа, как рабби Шнеур Залман, основатель Хабада. Его сочинения, охватывающие весь спектр еврейской мысли – галаху, каббалу, еврейскую философию и этику, – ставят его в один ряд с наиболее выдающимися духовными гигантами многих столетий. Тот факт, что система Хабада стала образом жизни для большой части мирового еврейства и непрерывно завоевывает все новых последователей среди искателей истины, особенно среди молодежи, служит очевидным свидетельством жизнеспособности и уместности религиозной философии Хабада в наше время, так же как это было два столетия назад во время ее зарождения.

Настоящий том может служить лишь общим введением в философию Хабада. Для более полного и глубокого ее изучения читателю следует обратиться к оригинальным трудам рабби Шнеура Залмана, а также к "Устному Закону" Хабада, к его обширной литературе, которая создавалась семью поколениями учителей Хабада, включая и нынешнего его главу, рабби Менахема Шнеерсона, Любавичского Ребе.

Издание этой работы приурочено к 18 Элула, дню рождения рабби Шнеура Залмана, а также рабби Исраеля Баал Шем Това, отца общего хасидизма, чье учение стало для рабби Шнеура Залмана отправной точкой его философии и образом жизни.

В заключение считаю своим долгом выразить благодарность моим уважаемым коллегам по Центру изучения Хабада за внимательное ознакомление с рукописью и ценные замечания, моей жене Нетти за помощь при подготовке к изданию и моей дочери Фриде Шапиро за составление указателя.

Фрагмент из книги:

IV. ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ
Измерения Б-жественного служения
В окончательном анализе, содержащемся в книге Тания, кавана понимается с точки зрения "страха (трепета) и любви" к Б-гу, которые в литературе, восходящей к книге Зогар, описываются как "два крыла", на которых молитва, изучение Торы и все добрые дела "возносятся", чтобы раствориться в Единстве Б-га. Как объясняет рабби Шнеур Залман, именно сознательное стремление отождествить свою волю с Волей Б-га и желание раствориться в Нем делают возможными это "восхождение" (алия) и это единство (йихуд). Когда религиозные акты исполняются без этого стремления, но вследствие личных побуждений, они не могут возвыситься, но остаются, так сказать, во взвешенном состоянии, в мире клипот, до тех пор, пока человек не раскается.

В знакомой уже нам манере наш автор развертывает это метафорическое сравнение с "крыльями". Крылья сами по себе не являются жизненными органами птицы[1], хотя от них зависит, в конечном счете, ее способность к выживанию. Подобным же образом в составе Б-жественного служения именно Тора и ее предписания являются сущностными аспектами Б-жественного единства, поскольку в них раскрывается Б-жественная Воля; однако без "крыльев" трепета и любви деяния человеческие не могут возвыситься до этого единства. БоЛее того, страх пред Б-гом и любовь к Нему тоже входят в состав 613 заповедей, хотя существенная их функция состоит в том, чтобы быть составными элементами всех остальных предписаний или "душой" всего Б-жественного почитания[2].

Тот факт, что страх (трепет) перед Б-гом и любовь к Б-гу – суть две заповеди, указывает на то, что мы имеем дело с принципами, которые не являются чисто эмоциональными, ибо как можно предписать кому-либо любить или бояться? Эти заповеди лишь возлагают обязанность воспитывать эти чувства посредством размышления о могуществе и величии Эйн Соф. Таким образом, "качество" страха и любви, испытываемых конкретным индивидом, будет зависеть от его умственного совершенства или от его хохма, бина и даат (ХаБаД).

Существует, во-первых, изначальный страх перед Б-гом, который является сущностным атрибутом Б-жественной души и составным элементом врожденной естественной любви к Б-гу. Этот страх – суть боязнь навлечь на себя недовольство Б-га. Однако, чтобы стать действенным, он должен быть выведен из потайных глубин сердца сознательным усилием созерцания. Необходимо, – говорит нам автор, – уделять время размышлению о всемогуществе Верховного Царя, Творца, и воспитывать в себе сознание всегдашнего нахождения в Его присутствии, – особое усилие, требуемое при непосредственном приближении к Нему в служении. Такова исходная предпосылка всякого Б-гопочитания. Одной любви недостаточно, ибо авода ("служение"), в основе своей, подразумевает совершенное подчинение, то есть абсолютное повиновение Б-жественной власти. В книге Зогар это истолковывается как "принятие ярма Небесного Царства"[3]. Прибегая к аналогии с ярмом, используемым для запряжки животного, книга Зогар отмечает, что его назначение не в том, чтобы нанести животному вред, а в том, чтобы править им и сделать его полезным и производительным, подчинив воле хозяина. Подобным же образом "ярмо" Царства Небесного не сокрушает человека, а направляет его на правый путь. Воспитанное должным образом, это чувство добровольного подчинения Б-жественному Закону превосходит всякое представление о наказании или угнетении в каком бы то ни было смысле, но, напротив, расчищает путь непреодолимому стремлению исполнить волю Б-га без каких-либо мыслей о собственном "я". Такой страх воистину есть чувство священного трепета и благоговения перед Б-гом. Без него Б-жественное служение оказалось бы лишенным святости. Тем не менее, как уверяет нас автор, это служение – даже и в том случае, когда описанное чувство недостаточно глубоко развито – остается приемлемым до тех пор, пока верующий одушевлен стремлением служить Творцу, подчиняясь Его воле[4].

О "качестве" Б-жественного служения, обусловленном трепетом перед Б-гом, говорится с точки зрения такого типа отношений, как отношения между хозяином и слугой. Добродетель последнего состоит в полном смирении и покорности, которые столь существенны для мистического единства с Б-гом. Но страх – это лишь одно из "крыльев", и хотя это сущностно необходимый элемент, его одного недостаточно. Необходимо также и второе "крыло", то есть особое качество любви, которым характеризуется отношение сына к отцу. При этом чувство родства может в известной мере ослабить абсолютное подчинение со стороны сына, но этот изъян возмещается его энтузиазмом и рвением следовать велению долга.

В идеальном служении совмещаются эти два типа отношений: сыновней любви к отцу и преданности слуги своему хозяину. Но для того, чтобы достичь такого совершенного служения, врожденного страха перед Б-гом, который именуется йира таттаа ("низший страх"), недостаточно; необходимо воспитывать в себе высшую форму страха (йира илаа), который проникает глубже предыдущего. Ибо этот изначальный страх проистекает из созерцания внешнего проявления Б-жественного Величия в Природе, то есть имманентного присутствия Творца (которое выше было названо термином мемале); отсюда и страх этот – более поверхностного, внешнего свойства. Но более восприимчивый ум проникает в глубинные аспекты тренсцендентального качества Творца (совев), истинной Реальности, порождающей, в конечном счете, непреодолимое желание раствориться во Всем душою и телом.

Этим двум качествам страха или трепета (пира таттаа и пира илаа) соответствуют два качества любви – ахават олам и ахава раба.

Ахават олам переводится обычно как "вечная любовь", но наш автор, беря слово Ълам в его значении "мир", переводит это выражение как "мирская любовь". Это любовь к Б-гу, возникающая от созерцания Природы и Б-жественной благосклонности в ней. Эта любовь начинает с рассуждения о мире, а заканчивает рефлексией о Б-жественном присутствии в мире, приводя к пониманию того, что вся красота и все чудо Природы есть лишь проявление творящей силы Б-га. Такая медитация питает возвышенную и напряженную любовь к Б-гу, в сравнении с которой бледнеют какие бы то ни было мирские удовольствия, телесные или духовные. Сошлемся на нашего автора:

"Посредством этой медитации (о присутствии Б-га в Природе) дар любви, хранящийся в душе, освобождается от одеяний, то есть от жажды каких-либо телесных или духовных наслаждений и удовольствий или даже самого незначительного желания каких-либо мирских вещей, кроме жажды Самого Б-га, жизнетворного источника всех наслаждений, источника, в котором все они исчезают без следа... как сказано в Писании: "Кто есть у меня в небесах, кроме Тебя, и нет никого на всей земле, кого бы я желал наравне с Тобой; плоть моя и сердце мое жаждут Тебя, о Г-споди, крепость сердца моего и часть меня самого навечно"[5]. Тот, чья способность любви, присущая его душе, не окутана жаждой телесных или духовных наслаждений, способен воспламенить душу свою как раскаленные угли, и этот могучий огонь взметнется к небесам..."[6]

Один из способов воспитания любви к Б-гу, "подходящий для всех", то есть доступный каждому еврею, – считает рабби Шнеур Залман, – это "взаимная" любовь, питаемая размышлением о Б-жественной любви к этому миру и к человеку, которые предпочитаются высшим духовным мирам и ангелам. Ибо именно этот мир, – подчеркивает наш автор, – избрал Б-г, чтобы открыть Свою волю и мудрость посредством Торы и заповедей, и именно в этом мире Им предписано Его Шехине (Б-жественное Присутствие) пребывать по преимуществу. Даже ангелы приемлют это, – говорит автор, воспроизводя известный стих: "Свят, свят, свят Г-сподь Сил, вся земля наполнена Его Славой[7], – один из кульминационных моментов ежедневной литургии. Таким образом, рефлексия по поводу Б-жественной ахават 'олам, обращенной к человеку, должна вызвать человеческую ахават 'олам, обращенную к Б-гу; "подобно тому, как вода отражает лицо, так и одно сердце отвечает другому"[8].

Существует, однако, более возвышенная любовь, называемая ахава раба ("изобильная любовь") или ахава б'таанугим ("восторженная любовь"). Это чистейшая любовь, которая не достигается размышлением, но даруется избранным Б-жьей милостью[9]. Ибо пережить ее дано лишь немногим, и к бенони она приходит только в редкие моменты возвышенного единства с Б-гом; автор книги Тания не останавливается на этом предмете подробно.