Это Шагар, раби Шимон Гершон Розенберг про тшуву. Он говорит о понятии «тшувы» у рабби Нахмана.
Первая фраза уже говорит все: «Проблема искренности тшувы». Не знаю, кто это написал, сам Шагар или кто-то из редакторов, потом посмотрим.
«Проблема искренности тшувы, впрочем, как и религиозной искренности в общем, заботила очень многих хасидов».
Уже над этой фразой можно сидеть очень долго. Проблема искренности тшувы, впрочем, как и проблема религиозной искренности вообще, заботило очень многих хасидов.
Невозможно не вспомнить майсу, которую кто-то, может, даже уже слышал, про Арэле.
Кто такой Арэле? Был такой хасид. И даже он потом стал ребе, звали его реб Арэле из Страшеле. Он был учеником Алтер Ребе, старого Ребе. И после того как Алтер Ребе ушел, многие думали, что он будет его продолжателем. Тогда еще не было четкой традиции, кто продолжает – сын или ученик, и он был одним из самых видных учеников.
И рассказывает рав Ицхак Гинзбург, мой учитель, такую майсу, что у этого реб Арэле был такой обычай – танцевать на столе. У хасидов есть странные обычаи, у него был обычай танцевать на столе. Не то что он это делал сознательно, а в момент религиозного экстаза он запрыгивал на стол и совершенно не чувствовал себя, и танцевал на столе.
И один раз так он танцевал на столе. И тут он чувствует, что этот религиозный экстаз оставляет его. Что делает реб Арэле? Он продолжает танцевать. Он говорит: «Ну, сделаю небольшое усилие над собой, потанцуем еще немножко». И какой-то хасид, у которого было, наверное, острое зрение, это заметил, и он ему сказал: «Арэле, слезай со стола».
Т.е. он заметил, что это уже не чистое воодушевление, что это как бы искусственно.
Вот это, если хотите, иллюстрация, что такое религиозная честность, религиозная искренность: если ты уже не на столе, так слезай со стола. Если ты продолжаешь танцевать, то ты не можешь быть ребе, в этом смысл этой майсы.
И поэтому после смерти Алтер Ребе Хасидут разделился: кто-то пошел за ним, за ребе из Страшеле, а кто-то пошел за Митл Ребе, за сыном Алтер Ребе. Рав Ицхак говорит, что все решилось танцем на столе. Т.е. религиозная искренность – это критерий.
Шагар говорит: рабби Нахман – это не только вопрос религиозной честности, но также вопрос: способна ли тшува возвысить человека до состояния духовности? Двейкут.
Может ли человек вообще находиться в этом? Опять же цадик, который находится в каком-то таком высокорелигиозном состоянии, - это на самом деле так или он это себе воображает и его хасиды это воображают?
И рабби Нахман мучается, как он здесь пишет, между той пропастью, которая есть между религиозным действием, которое часто становится банальным, привычным, и стремлением полноты переживания, полноты бытия.