КТО ТАКОЙ ПАПА?
Давным-давно в Нью-Йорке родилась еврейская девочка. Папа решил назвать ее Рухома, «милосердная», и Мама с ним согласилась, В Европе в это время шла первая мировая война. Тысячи солдат стреляли друг в друга из ружей и пулеметов. Разве может еврей радоваться смерти? Папа решил назвать дочку таким именем, которое напоминало бы людям о свойстве, без которого нельзя ужиться вместе. Когда твой товарищ делает что-нибудь плохое по отношению к тебе, но ты не платишь ему той же монетой, то это значит, что есть в твоей душе «рахамим», милосердие...
Когда Рухома немного подросла, она научилась различать две большие фигуры, заслонявшие горизонт – Папу и Маму. В этом нет ничего удивительного, все дети поначалу видят так своих родителей. Но время шло, Рухома взрослела, а Папа с Мамой не убывали в росте. Их фигуры по-прежнему упирались в горизонт, заслоняя здания театров, банков, магазинов... Это уже необычно, об этом стоит поговорить.
Итак, начнем с Папы. Какой он? Высокий. Черная шляпа и борода, дуга бровей похожа на орлиные крылья. Строгий? Пожалуй, да. Когда Рухома бедокурила, ее пороли. Делалось это так: Папа хлестал ремнем по спинке кровати, Рухома вскрикивала от страха при каждом ударе, а Мама стояла за дверью и просила:
– Янкев Йосеф, хватит! Отпусти Рухому, она будет теперь хорошей девочкой...
Папа был богат, но не любил зря тратить деньги. Зима в Нью-Йорке может быть холодной, а он снимал квартиру, где можно было погреться только на кухне, у печки, которая топилась углем. «Зато дети не будут простужаться», – говорил Папа. И, действительно, его детвора простужалась очень редко.
Папа был сильный. Правда, он не сгибал уличные фонари и не забрасывал противников на крышу дома. Но Рухома помнит, как он шел по улице с ее бабушкой, папиной мамой, и та пожаловалась, что нет сил подниматься по лестнице. Папа подхватил ее на руки и взбежал на самый верх. Бабушка ругалась, но, наверное, была довольна.
Папа мог быть смешным. От всех болезней он прописывал Рухоме касторовое масло. Спорить было бесполезно. Немного поскандалив, Рухома послушно глотала тошнотворную жидкость, а Мама стояла рядом с апельсином в руке, чтоб заесть поскорее. С той поры стоит Рухоме посмотреть на апельсин, и она сразу чувствует вкус касторки...
Еще Папа знал какую-то тайну. Однажды, когда он пришел домой из синагоги в субботу, Мама встретила его словами:
– Янкев Йосеф, у Рухомы разболелось ухо. Что нам делать? Наш Закон разрешает обращаться к врачу в субботу, если болезнь серьезна. Но у Папы оказалось в запасе другое средство. Он подошел к плачущей девочке и сказал:
– Рухома, прижми ушко к моему талесу и ляг. Тебе станет много лучше. Дочка послушалась и уснула, прижавшись щекой к папиному талесу. А когда проснулась, боль прошла...
Папа был солдат. Правда, снаружи этого не было видно. Ведь он носил штатский сюртук и зарабатывал на жизнь, торгуя мехами. Но Рухома-то знала правду. Как боевой припев солдат на марше, звучали в ее ушах слова Папы:
– Мы не должны никого бояться, кроме Босса!
Дочка знала, что этим американским словом, произносимым с любовью и трепетом, Папа называет Гашема, Который создал этот мир. Папа выполнял Его приказы без колебаний, и когда он поднимался в атаку, никакая преграда не могла его остановить.
Однажды он встретил в шул[1] Алтера Виневского, который приехал в Америку на заработки. ют сидел одинокий, с парой долларов в кармане, не зная, с чего начать и куда приткнуться. Папа поселил его у себя дома, обучил ремеслу меховщика, помог заработать денег на билеты жене и детям Алтера, чтоб они тоже смогли перебраться в Америку. Только после этого Папа протрубил отбой и объявил атаку законченной.
Но тут приходил новый приказ Босса, И об этом наша история.
КРАЙ ЧУДЕС
Историю Папы надо начинать с его дедушки. На идиш дедушка - «зейде». Зейде Ицхок был ешива-бохур. Все еврейские дети с малолетства ходят в хедер, где изучают Тору, а после того, как заканчивают его, начинают учиться ремеслу или торговле. Но некоторые продолжают учебу дальше и идут в ешиву. И зейде тоже пошел в ешиву. Он сидел с утра до вечера над огромными книгами Талмуда. Если у него мерзли ноги, он знал, что на дворе зима. Если ветром доносило запах свежего сена, он знал, что, наверно, наступило лето. Зейде Ицхок мало спал и быстро ел, потому что, листая пожелтевшие страницы, он встречался с замечательными людьми, которые, хоть и жили много лет назад, говорили с ним, как живые.
Царь Давид... Над его постелью висел кинор, инструмент, похожий на нашу скрипку. Каждый день, ровно в полночь, в окно влетал север, ный ветер и начинал тихо перебирать струны. И тогда еврейский царь вскакивал с постели и до утра учил Тору и сочиняя Тгиллим, песни во славу Гашема.
А Реш Лакиш! В юности он пошел по плохому пути: был гладиатором, рисковал жизнью и сам проливал чужую кровь. Но потом он раскаялся, оставил это занятие, и стал известным ученым, толкователем Торы. Была у него одна слабость: он любил генисаретские фрукты. Эти плоды обладали такой сладостью и силой, что, отведав их, ученый-богатырь впадал в буйство, начинал все крушить, и целый отряд еврейских полицейских приводил его в чувство...
Аптекарь, знакомый дедушки, не понимал, как можно убивать лучшие годы, согнувшись над старой книгой. Он был ученый человек, этот аптекарь, и много повидал. Он был даже в Варшаве. И там нашлись добрые люди, дали ему взглянуть на небо в телескоп. Тут у него глаза открылись. Звезд, оказывается, гораздо больше, чем мы думаем. И здоровые какие! Ясно, что такие глыбы никто не мог создать, А они склеились сами собой, за миллионы лет, из микробов и электричества. Ну, а старики верят в свои сказки, потому что за три тысячи лет ни у кого не нашлось ума купить билет до Варшавы...
Когда Зейде Ицхок шел по улице, аптекарь выбегал из-за прилавка и бросался на него, как маленький рыжий петух.
– Ведь есть же у людей разум! Есть мозги! – кричал он, крутя пуговицу на дедушкином сюртуке. Сделать все звезды за один день – разве это возможно? Да за каждой еще смотреть нужно, чтоб с рельсов не сошла!
– Именно так, – соглашался Зейде. – Все звезды Гашем создал в один день, и разум человека не в силах представить, как можно в один и тот же миг видеть и беречь каждую звездочку...
– Религиозный фанатизм, – вздыхал аптекарь. Он в сердцах отрывал пуговицу с сюртука зейде и уходил обратно в аптеку. А зейде Ицхок спешил в ешиву, в край чудес.
ЗА ТРИДЕВЯТЬ ЗЕМЕЛЬ
Шло время. Аптекарь постепенно оборвал на дедушкином сюртуке все пуговицы, а новые пришить зейде как-то не собрался. Тогда родственники поняли, что его нужно женить. Они нашли хорошую девушку Минну Ривку, показали ей зейде, и она сказала «да».
– Только учти, он ешива-бохур, – предупредили ее. – Специальности у него нет, а денег-то уж точно... Может другого поищем?
– Другого не нужно, – ответила Минна Ривка. – Когда будет хупа? Ей хотелось поскорей стать матерью детей зейде Ицхока, а потом бабушкой его внуков. Только для этого пришлось ехать в Америку. При слове «Америка» аптекаря трясло.
– Эта страна – сказка, – объяснял он каждому, кого удавалось поймать. – Только приехал и сразу получаешь в подарок тысячу долларов. Лошадей нет, все ездят на паровозах. У каждого свой паровоз, Городовые стоят на перекрестках и бесплатно спрыскивают прохожих одеколоном. Чего еще?
Зейде, пожалуй, обошелся бы без одеколона. Но у них с бабушкой уже родился Папа и его сестра Молли. А денег как раз не было. И он решил ехать.
– А как ты будешь зарабатывать? – спрашивали его.
– Я буду меламедом. Буду учить детей Торе.
И вот большой корабль, пуская дым из пяти труб, деловито ползет через Атлантический океан. На его палубах кого только нет: евреи, поляки, итальянцы, евреи, украинцы, датчане, опять евреи, и опять евреи. Все спешат в Америку, все хотят быть счастливыми.
Берег уже совсем близко.
– Прежде всего, это свободная страна, – рассуждал высокий еврей стараясь занять очередь у трапа. – Племянника тети Брайны вы, конечно, знаете? Поступил на минутку в лучший университет, играет там в футбол с сыном президента. Вы можете представить, чтоб ваш сын гонял в мяч с наследником престола?
Этого зейде представить не мог. Если честно, то ему и не очень этого хотелось. Но сказать об этом он не успел. Они причалили.
Оказавшись в Америке, зейде понял, что аптекарь немного ошибся. Люди жили здесь не в сказке, а, скорее, в кино, причем кадры мелькали быстро-быстро, и казалось, что все скачут, как кузнечики.
Скорей-скорей!.. Надо снимать квартиру, потому что солнце клонится к закату и надо где-то ночевать. Третий этаж. Несколько комнат с пальмой и хрустальной люстрой. Зейде говорит спасибо и бежит вниз, к жене и чемоданам.
Подвал, разделенный занавесками на восемь углов. Зимой здесь немного холодно, зато летом очень жарко. Зейде говорит «спасибо-нет» и бежит наверх, к жене и чемоданам. Одного чемодана нет. Сверху спустилась веревка с крюком, подцепила его и он исчез среди небоскребов. Бабушка плачет. Рядом стоит полисмен и строго говорит по-английски, что надо убрать вещи с мостовой, а то трамвай не может проехать. Тем временем сверху опять спустили крюк. На этот раз подцепили полисмена. Может, сверху он похож на коробку из-под шляп' Во всяком случае, рядом с ними его уже нет.
Кадр сменился. Рядом с ними стоит человек с бакенбардами и что-то спрашивает у зейде. Зейде обнаружил, что понимает по-английски. Вот здорово! Но тут выяснилось, что прохожий три года назад приехал сюда из Минска и говорят они все-таки на идиш. И вот о чем:
Во-первых, нужно сбрить бороду. Так легче устроиться на работу.
Во-вторых, есть такие люди, ученые. Они изобрели электрическую лампочку. И еще они говорят, что люди произошли от обезьяны. Раз лампочка горит, значит, в это надо верить.
В-третьих, нечего тут спорить. Вы, конечно, слышали о племяннике тети Брайны? Он согласился происходить от обезьяны и теперь играет в футбол с сыном президента. Ну как? То-то! И не говорите мне
По счастью, кадр сменился. Они-таки сняли подходящее помещение, и на следующее утро зейде пошел устраиваться меламедом. Вернее, побежал. Все спешили, толкались, и чтобы переговорить с человеком, нужно было сначала его догнать.
Мимо проезжал трамвай. Один еврей разбежался и прыгнул в него на ходу. Зейде разбежался и прыгнул следом.
– А гут морген, – сказал зейде.
– Хау ду ю ду, – ответил еврей.
– Скажите, вам нужен меламед?
– Конечно! Мне очень нужен меламед английского языка. А то хозяин сердится, что я говорю по-английски с ошибками.
Хозяин у американцев называется «босс». Весь день зейде только и слышал про этого босса.
Босс добрый. Раз в год он приглашает служащих на день рождения и там танцуют. Нужен меламед танцев.
Босс строгий. Он не любит тратить время на выговаривание длинных иностранных имен. Шмуэль у него Сэм, Михоэль – Майк и так дале< Нужен меламед, который поможет переделать имя.
Босс любит все прекрасное. Нужен меламед, который научит завязывать галстук,
Босс не любит, когда его работники на ходу спят. Нужен меламед езды на велосипеде. И так далее.
Но зейде ничего не услышал здесь о самом главном Боссе, о Том, Кого мы называем в молитвах «Рибоно шель олам», Хозяин мира... Зейде возвращался домой тихо, не спеша, у него было тяжело на душе. И не только потому, что не смог найти работу. Зейде было грустно, что евреям в Америке не нужен меламед Торы. А ведь в ней записаны приказы Босса, от Которого зависит все. Как же можно не учить их?
И тут он увидел, что на пороге его ждет сын, Янкев Йосеф, будущий Папа.
– Мы будем читать сегодня Тору? – спросил сын. Глаза его горели от нетерпения.
И тут зейде понял, что рано отчаиваться. Раз есть ученик, значит, найдется дело для меламеда.
И они стали учиться.
ОБРАТНЫЙ БИЛЕТ
И все же зейде было плохо в Америке. Он видел, что с этой американской спешкой еврей все время выходит на много остановок дальше, чем собирался.
Он берет билет до станции «Хлеб с маслом», но выясняется, что остановка «МЕХОВОЕ ПАЛЬТО» совсем скоро. Он уже совсем собрался выскочить там, но дочка умоляет подождать до станции «Новый Граммофон», а жена заявляет, что сойдет только в пункте «Своя Квартира». Но и там они не сходят, потому что вдали виднеется полустанок «Дешевый Автомобиль», а за ним другой под названием «Дорогой Автомобиль». Зейде случалось встречать людей, доехавших туда. Растерянно он спрашивал у них:
– А когда же вы ходите в шул? Когда вы учите Тору?
– Что такое «шул», что такое «Тора»? – спрашивали они в ответ...
Эта дорога отшибала память еврею.
Зейде решил быть умным. Он решил сойти на ближайшей станции, которая называется «ХЛЕБ». Без всякого масла, чтобы потом не закружилась голова. Но доехать туда ему не дали. Стоило ему не выйти на работу в шабат, как в понедельник зейде узнавал, что он уволен.
– Но я еврей, я не могу работать в субботу, – пытался объяснить зейде очередному боссу.
Тот молча показывал пальцем на евреев, которые могли. В Америке людей, которые соглашаются на любые условия хозяина, мешая другим рабочим бороться за свои права, называют штрейкбрехерами. К сожалению, многие евреи были тогда штрейкбрехерами в отношении субботы.
Из-за них зейде вот уже пять лет никак не мог доехать до станции под названием «ХЛЕБ». Правда, он сохранил пейсы и бороду, и свет субботних свечей, и вкус кошерного мяса. В этом смысле он был богаче многих. И вот, чтобы не потерять это богатство, зейде решил вернуться в Россию. Америка ему не подошла.
Стали считать деньги, и выяснилось, что их хватает на два взрослых билета, ему с женой и на один детский, для маленькой Молли. Для Янкева Йосефа, будущего Папы, денег на билет не было.
Почему?
Этот вопрос не такой уж глупый. Ведь Гашем, в руках Которого все, может залить человека потоком своей милости. Зейде мог получить наследство, найти .драгоценный камень, или хотя бы заработать деньги на лишний билет. И – нет... Родителям суждено было ехать, Янкев Йосефу – оставаться в Америке.
Почему?
В свое время, перед отъездом, зейде с семьей пошел прощаться к раввину Слуцка, знаменитому Ридбазу. Зейде попросил, чтобы Рав дал броху его сыну. И раввин пожелал Янкев Йосефу долгой жизни и сказал, что он принесет много пользы для «клал Исроэль», для всего нашего народа.
И, может быть, для исполнения этой брохи, было нужно, чтобы у зейде не хватило денег на билет для сына. Пришлось договариваться с родственниками, жившими в Нью-Йорке, чтоб Папа остался у них. А зейде с остальными домочадцами сел на корабль и уплыл обратно в Россию.
Янкев Йосеф начал работать посыльным в меховом магазине, и присматриваться к Америке. Он увидел, что у людей, окружавших его, были довольно простые желания. Одному хотелось купить блестящий черный цилиндр и медленно идти с ним по скверу, чтоб прохожие оглядывались, а лошади ржали от восхищения. Другому нужен был автомобиль. В ту пору это был большой тарахтящий сундук на колесах, за рулем которого сидел человек, с лицом, перепачканным машинным маслом. Когда он мчался, прохожие шарахались, а лошади вставали на дыбы от страха.
И цилиндр, и автомобиль можно получить за деньги. А их ты зарабатываешь, служа у босса. И чем лучше ты служишь, тем больше он может заплатить. Поэтому в Америке есть поговорка «Олл фор зе босс», «Все для хозяина». Хотя сам по себе этот босс никому не нужен. Люди смотрят на него с умилением, но каждый видит свое: один – цилиндр, другой – машину, третий – дом с тремя балконами, и так далее,
Зейде не выдержал этих глупостей и уехал в Россию, где евреям живется трудней, но зато ясно видно, что твоя судьба зависит не от множества мелких хозяев, а от Одного, Того, Кто этот мир создал.
Папа остался. Вместе с другими сверстниками он думая о заработке, увлекался футболом, повторяя поговорку «Олл фор зе босс», только слово «Хозяин» произносил о большой буквы. Для здешних мест это была большая новость.
Футбольное поле. По краям зрители, в середине парни гоняют мяч, и Папа среди прочих. Нападающий противника прорывается к воротам его команды. Папа отнимает у него мяч.
– А-ааа! – вопит стадион. Папа обводит полузащитников.
– Янкев Йосеф! – повторяют зрители.
Комья травы из-под ног, топот, тяжелое дыхание. Папа обводит защитников»
– Гер-ман! Гер-ман! – сходит с ума стадион.
Папа остается один на один с вратарем. Гол неминуем. Но тут он видит, что солнце почти скрылось за крышами домов. Пора читать дневную молитву, Минху, И Папа, не добежав несколько шагов до ворот, бросает мяч и бежит в другую сторону – к синагоге.
Этого никто не ждал. Из игроков как будто выпустили воздух. Они застыли, не зная, что делать. Желание гнать мяч и пробиваться к воротам исчезло, словно Папа унес его с собой. Зрители терялись в догадках:
– Наверно, забыл утюг на столе.
– Или не закрыл кран в ванной...
– Может, он сумасшедший?
– Мне кажется, его кто-то позвал, – вмешался в разговор старичок с палочкой, но тихо, так что мы не слышали...
КЛЯТВА НА СКАМЕЙКЕ
Наверно, вам интересно узнать, как Папа сделался Папой. Это случилось раньше, чем он встретил Маму, раньше, чем он разбогател и знакомые стали называть его «мистер Герман». Просто однажды, тринадцати с небольшим лет от роду, он произнес несколько важных слов, после которых стало ясно, что ему суждено быть Папой, только Папой и никем другим.
Как вы помните, зейде вернулся в Россию, а сына оставил у родственников. Договорились они на том, что Папа будет платить им доллар в неделю, а за это живет у них и питается. И теперь, работая посыльным и зарабатывая доллар с четвертью, он думал о том, как накопить побыстрее денег и вернуть родителей обратно. Ну и, конечно, снять им жилье, и кормить их, и одевать… Планы у Папы, как видите, были большие, а свободных денег – четверть доллара в неделю, потому что остальное он отдавал родственникам.
И вдруг родственники объявляют, что он им платит мало. А сколько же нужно? Ну, мм-м... Доллар с четвертью будет в самый раз...
Тринадцатилетний Папа разгневался. Если бы он зарабатывал побольше, если бы ему не нужны были эти деньги, чтобы увидеть отца и мать, он, может быть, и принял новое условие. Но теперь эта просьба была как удар в живот. Папа сказал, что не будет с ними жить. Он поднялся и вышел на улицу.
А был канун шаббос. Наверно, в далекой России, мать зажжет за него свечу, но кидуш, освящение субботнего дня, он должен сделать сам. Ведь Папе уже исполнилось тринадцать, значит, по-нашему закону он считается взрослым. И вот он купил три маленькие халы, пошел в парк, сел на скамейку, и когда зашло солнце, сделал кидуш и съел одну из них. Ночь он провел на той же скамейке, зевая и ежась от холода. А утром в нем созрело решение. Папа обещал себе, что когда обзаведется домом, то будет искать одиноких, терпящих нужду евреев, и приглашать их к себе на шаббос. Здесь, в Америке, евреи помогают беднякам деньгами, но разучились делиться с ними теплом. Так он возьмет на себя этот бизнес.
Это было сказано и запечатано.
КОНКУРС МАМ
Написано в Талмуде: «Бен эсрим – ле-хупа», «Исполнилось двадцать – пора жениться». Папе был уже двадцать один год, а он все еще не был женат. Правда, зато он успел многое другое:
– Выучился на меховых дел мастера.
– Скопил денег, снял квартиру и выписал родных из России. Теперь он жил вместе с родителями, братишкой и двумя сестрами.
– Завел собственное меховое дело.
Но до исполнения обещания, которое он дал себе на скамейке в парке, было еще далеко. Ведь Папа собирался не просто поделиться с одинокими людьми вкусной едой в субботу. Он хотел согревать их домашним теплом, а откуда ему взяться без жены?
И Папа решил, что пора жениться.
И другие тоже так считали. После того, как он стал хозяином мехового магазина, в дом зачастили шадхоним. Шадхан – это человек, который помогает другим, незамужним и неженатым, найти подходящую пару, и получает за свои труды деньги. Папа был красив и богат. Шадхоним считали, что отыскать для него подходящую невесту ничего не стоит. Надо, чтоб она тоже была красива и богата. Только и всего.
Не тут-то было. Против богатства и красоты Папа не возражал, но просил, чтобы его познакомили с такой девушкой, которая честно соблюдает заповеди Торы.
А их у нас 613.
А для того, чтобы сойти в Америке за своего, нужно выучить разные гойские заповеди. Никто их, конечно, не считал, но набиралось много.
Мужчины учились брить бороду. А Тора предписывает не брить бороду.
Женщины снимали старомодные платки и делали модную прическу. А Тора предписывает замужней женщине покрывать платком голову.
Гои приглашали евреев на вечеринки. Там из граммофона лилась музыка и весело кружились пары. А Тора запрещает мужчине прикасаться к любой женщине, кроме его матери, дочери или жены,
Вот и получилось, что, изучая новые обычаи, евреям приходилось забывать про старые мицвос. А Папе нужна была такая жена, которая их помнит. И шадхоним сбились с ног. Время от времени один из них приходил к нему и говорил:
– Реб Янкев Йосеф, кажется, я нашел то, что вам нужно... Папа отвечал:
– Очень хорошо. В пятницу вечером я навещу эту семью.
Нью-Йорк большой город, а по субботам мы не ездим, но Папе не было в тягость отшагать путь, занимавший несколько часов, чтобы посмотреть, как в семье будущей жены соблюдают шаббос.
И вот, свернув со стрит такой-то на стрит такую-то, под моросящим дождем, решительно шагая через лужи, Папа наконец находил нужный дом. Он стучал. Ему открывали. Он заходил в комнату и видел, что девушка, о которой ему было заранее сказано, что лучше на свете не сыскать, ставит на огонь чайник. Это в субботу-то...
Иногда случается, что экзаменатор ставит студенту двойку и слегка злорадствует – вот, мол, учиться надо было лучше. Но в этом случае Папа ставил двойку двоим: девушке, которая не знала, что такое шаббат, и себе, потому что опять не смог найти для своих будущих детей Маму.
Он очень огорчался. Но он был солдат, который знал, что «все для Хозяина». Поэтому он поворачивался и спокойно говорил: «Извините. Мне дали неверный адрес».
И так было не один раз.
Шадхоним поняли, что Папу не так легко поставить под хупу, как казалось с первого взгляда. Тогда они запротестовали.
– Э, нет, мистер Герман, – сказали они, – нельзя так строго, уважаемый реб Янкев Йосеф. Откуда бедным девушкам знать законы субботы, если родные их не учили. И что это за дело – вошел и сразу вышел? Нет, вы навестите кандидатку в будни, посидите, расспросите, рассмотрите...
Папа согласился, что надо дать девушкам шанс. И вот одну семью он навестил в будний день. Пили чай, разговаривали. В это время в дверь позвонили. Дочка пошла открывать. На пороге стоял нищий. Она дала ему денег, а когда вернулась, родители сделали ей замечание, что дала слишком много.
Папа с размаху влепил в невидимый журнал большую жирную двойку. Да еще с кляксой. Он не хотел связать судьбу с семьей, где перед бедняком зажимают руку. Папа допил чай, сказал броху и больше в этом доме не появлялся.
Шадхоним объявили забастовку.
– Нет, нет, и еще раз нет, – сказали они. – Лучше поступить матросами на китобойное судно и, пробиваясь через айсберги, метать гарпуны в сердитых китов, чем пытаться заработать копейку на шидухе много раз уважаемого реб Янкев Йосефа... Хватит с нас!
И только один шадхан не сдавался. Он все искал и искал Папе невесту, и вот однажды пришел к нему и сделал такое заявление:
– Реб Янкев Йосеф, я наконец нашел девушку, которая отвечает всем вашим требованиям. Шаббос и кошер она держит так, что можете быть спокойны. Ее отец – известный талмид-хохом, знает восемь языков, в 12 лет уже получил право быть раввином. Есть только один маленький недостаток: у них нет ни гроша. Так что нечего и думать о приданом...
Это было что-то новое. Невесту без приданого Папе ни разу не предлагали. Шадхан стоял, окаменев, и ждал ответа. Папа сказал:
– Хорошо. Я навещу их в пятницу вечером,
И вот он стучится в дверь дома, где живет реб Шмуэль Ицхок Андрон, и видит статного мужчину с седеющей бородой, который сидит во главе стола, где ярко горят субботние свечи. Его жена, Фрума Рохл, в парике, сидит рядом с ним, пятеро сыновей, один к одному, окружают родителей справа и слева, готовые слушать «двар Тейра», слова Торы, которые будет говорить отец, а их сестра...
Вот, наконец!
Их сестра Адель раскладывает чай и разливает пирог. Тьфу, наоборот! Мысли у Папы немного перепутались, настолько необычно, настолько тепло, настолько по-субботнему дышалось в этом доме. Он почувствовал» что может не торопиться. Кажется, он-таки нашел Маму..,
ПАПА ДАЕТ ЦДОКУ
Бывает на крутой волне, что всех пассажиров лодки заваливает на один борт, и, чтоб она не перевернулась, кто-то должен, поборов инерцию, кинуться к другому. Таким человеком был отец Адель, реб Шмуэль Ицхок. В Америке он оказался не по своей воле, а потому, что его сыновьям грозила царская армия, где было трудно, почти невозможно соблюдать субботу и кашрут.
Вот и пришлось им всем собрать вещи и переплыть через океан. И там реб Шмуэль Ицхок увидел совсем другую страну, и даже немного других евреев. Конечно, там не было черты оседлости. И полицейский не вопил на тебя, что как ты, жид, посмел без вида на жительство топтать святую грязь города Саратова... Купил билет и поезжай, куда хочешь, в Техас или на Аляску.
И от этого у многих закружилась голова. Их закрутило, завертело, понесло. Одни евреи кинулись открывать фабрики готового платья, другие – сниматься в кино, третьи искали нефть среди кактусов.
А ешив не было, руки не доходили.
Однажды, по приезде, реб Шмуэль слышал, как выступает в шул знаменитый рабби Ридбаз, реб Яаков Довид бен Зеев. Говорил он примерно так: «Мицву можно сравнить со свечой, а Тору с факелом. И свеча, и факел распространяют свет в темной комнате. Но сильный ветер может погасить свечу, а факел от него разгорается еще больше и разносит свет еще дальше» Если в Америке не будет ешив, откуда разносится Тора, то свет наших мицвос может погаснуть...»
Реб Шмуэль Ицхок возвращался домой, задавая себе один и тот же вопрос: «Как быть?»
Через несколько дней его младший сын Фейвиш пришел домой и сказал, что в американской школе, куда он ходил, собирают деньги на рождественский вечер. И он тоже должен принести.
Это была последняя капля.
Евреи, стоя у горы Синай, приняли завет не поклоняться никому, кроме Гашема. И вот – деньги на чужой праздник, связанный с «аводой зарой», идолопоклонством...
Ох, Америка!
Словно от вспышки молнии темнота завтрашнего дня осветилась перед реб Шмуэль Ицхоком. До этого он работал страховым агентом, потому что ешив не было, в знатоках Торы не нуждались. Теперь он понял: раз так, он сам откроет ешиву, он сам будет принимать туда студентов и нанимать учителей.
Деньги? Вспышка молнии была слишком сильна, чтобы споткнуться о подобные мелочи... Вскоре окружающие увидели, что у знатока Торы тоже может быть деловая хватка. Реб Шмуэль Ицхок снимает помещение в синагоге. Горячо убеждает знакомых послать в ешиву своих детей, и так собирает первых десять студентов. О 9 до 2-х они занимаются Торой, с 4-х до 6-ти светскими предметами. И называется это ешива Яакова Йосефа, в честь его друга, главного рабби Нью-Йорка.
Впоследствии к ешиве присоединился детский сад, начальная школа и еще много чего. Это была одна из крепостей Торы. Факел, о котором говорил рабби Ридбаз.
Да, а деньги на все это?..
Реб Шмуэль Ицхок отдавал в ешиву все, что имел. Поэтому у Мамы не было приданого.
Мы, конечно, не осмелимся назвать реб Шмуэль Ицхока бедняком. Гашем наградил его преданной женой, семью детьми, множеством учеников, счастьем восхождения на склоне лет в Эрец Исроэль, Спросить у такого человека, сколько денег на его счету в банке, это все равно, что спросить богатыря, много ли лекарств в его аптечке.
Зачем богатырю лекарства?
Папа это понял. Но маме своей объяснить не смог. Она сказала, что все берут в жены девушек с приданым. А чем ее сын хуже? Нет, она не дает согласия на этот брак.
Бедность, если длится долго, может, как грипп, давать осложнения Папина мама боялась нищеты, она хотела, чтобы Папа жил в достатке. Папа не знал, как быть. Он страдал, и будущая Мама тоже страдала.
Прошло несколько месяцев. И вот однажды Папа встретил на улице старшего брата Мамы, которого звали Янкев Лейб. Они поздоровались и брат напрямую спросил:
– Почему ты перестал посещать мою сестру? Мы все думали, что ты интересуешься ею...
– Я очень хочу жениться на ней, – вздохнул Папа, – но моя мать против. Ей нужно приданое.
Янкев Лейб на минуту задумался.
Он мог обидеться, повернуться и уйти. Но тогда Папа и Мама по-прежнему остались бы в разлуке.
Он мог начать уговаривать Папу взять сестру без приданого. Но как быть тогда с родительским согласием?
И тут Янкев Лейб показал, что недаром происходит из семьи знатоков Торы. Он спросил:
– У тебя есть две тысячи долларов в банке?
– Даже больше, – быстро ответил Папа.
– Я придумал, как решить вопрос так, чтоб все были довольны. Дай мне эти две тысячи долларов в подарок, а перед свадьбой я верну их тебе в качестве приданого...
Папа был восхищен. Они тут же отправились в банк.
Папина мама была счастлива. Такая чудесная девушка! Из такой замечательной семьи! И с таким приданым!
Родители Адель тоже были счастливы. Их дочь выходит замуж за молодого бизнесмена, строго соблюдающего мицвос, который не потребовал никакого приданого...
А старший брат хранил молчание.
Если разобраться, то, вручив эти деньги, Папа кому-то дал цдоку. Только кому?
Будущей Маме? Да, это важная мицва – помочь бедной девушке выйти замуж.
Или своей маме? Ведь так важно, когда свекровь и невестка ладят между собой. Минна Ривка очень полюбила Адель, следила, чтоб та не работала слишком много, а если Папа с Мамой спорили, то она всегда заступапась за Маму.
Или себе самому? Потому что когда он спросил Маму, может ли она помочь ему принимать у себя в субботу одиноких, лишенных домашнего тепла людей, та немедленно согласилась.
Выходит, что, в конечном счете, Папа дал цдоку самому себе.
Редкий случай!
[1] синагога (идиш)