ЖАРА была невыносимая. В перерывах между боями можно было отдохнуть от врага, но не от солнца. Кому когда-нибудь удалось победить палящее солнце пустыни?
Это происходило во время Корейской войны. Артиллерийский эскадрон № 50 Американской армии оказался в центре пустыни. Связь со штабом прервана. Запасы продовольствия на исходе. Воды осталось на несколько дней.
Еврейский солдат Рецвейн Голдберг страдал больше других. Вот уже второй день он не прикасался к хлебу, который им еще выдавали. От слабости он едва держался на ногах. Лежа на койке в углу палатки, он вспоминал не столь далекое прошлое.
Как и тысячи других американских юношей, он получил призывную повестку. Естественно, что его, религиозного еврея,беспокоил вопрос, как сохранить верность традиции на войне.
За благословением и советом он вместе со своими родителями отправился к Любавичскому Ребе.
"Благословен ты при выходе своем, и благословен ты при входе", – процитировал Ребе псалмиста. Казалось, аудиенция закончена. Но когда он и его родители были уже в дверях, на выходе, Ребе вдруг добавил: "Где бы ты ни был, всегда тщательно соблюдай заповедь Нэтилас Йадаим (омовения рук перед приемом хлеба)". Рецвейн недоумевал: почему из всех мицвойс Ребе счел наиболее достойной внимания именно эту?
Дальнейшие события развивались стремительно. Не успев оглянуться, он был уже на фронте. Очевидно, что еврейские солдаты лишились возможности соблюдать кошер. Легко представить себе, что время молитв не укладывалось в расписание боевых операций. Единственным, кто не отступал от соблюдения заповедей, был Рецвейн. Чем больше трудностей ему приходилось преодолевать, тем тверже становилась его воля. Он умудрялся накладывать тфилин даже во время бомбежек, вспоминая слова мудрецов: "И народы земли увидят имя Б-жье на тебе и убоятся тебя",–слова, имеющие отношение к заповеди накладывания тфилин.
Страдая от голода и жажды, он чувствовал, как силы покидают его. У него оставалось лишь немного воды для питья, а есть хлеб, не омыв рук, он не позволял себе. Ни крошки... Перед глазами стоял образ Ребе, звучали его слова: где бы ты ни был, всегда тщательно соблюдай заповедь Нэтилас Йадаим".
Неожиданно для себя Рецвейн вышел из палатки, затем из лагеря. Слабый и голодный, он шел, задыхаясь, с усилием переставляя ноги. Очень скоро он уже мог только ползти. Сколько полз – не помнит. Вдруг, что это? Сон? Галлюцинация? Перед ним предстала маленькая деревушка. Заброшенная деревушка, ни души вокруг. С трудом добрался он до ее центра, до... колодца с живительной водой! Он распростерся над колодцем, начерпал воды, утолил жажду, омыл руки и принялся есть. Все это он делал, совершенно не замечая рева вражеских самолетов над головой.
Грохот разрывающихся бомб отрезвил его. Сердце наполнило предчувствие непоправимого. Собрав последние силы, почти бегом он вернулся в лагерь, но... лагеря не было! Не осталось ничего... Никого... Рецвейн Голдбергбыл единственным живым человеком посреди пустыни. Обливаясь слезами, он произнес кадиш по своим товарищам. Только сейчас он понял смысл важности соблюдения заповеди Нэтилас Йадаим.