Ребе и медицина

 

ДОКТОР АЙРА ВАЙС

С благодарностью Б-гу мы вспоминаем о чудесном исцелении Ребе после сильнейшего сердечного приступа в 1977 году. Нам было подарено еще семнадцать лет физического присутствия Ребе, который сразу же после приступа стал проводить еженедельные беседы из своего кабинета. Впервые он вышел из дома 770 на Рош Ходеш Кислее 5738 (1977) года, и с тех пор этот день ежегодно отмечается в память об исцелении Ребе. Известный врач, кардиолог, доктор Айра Вайс из Чикаго рассказывает о том, как он с группой других врачей лечил Ребе в 1977 году.

Это произошло в ночь Шемини Ацерес, когда Ребе проводил Акофос с тысячами людей в доме 770. Стоя на возвышении, он хлопал в ладоши и движениями рук ускорял ритм песен и танцев. Известно, что это у него прекрасно получалось.

Внезапно Ребе сильно побледнел и опустился на стул. Ему предложили стакан воды, но он отказался пить за пределами сукко. Испуганная толпа прервала празднование. Врачи и медицинский персонал устремились к возвышению, неся с собой оборудование для неотложной помощи.

Всех присутствующих, кроме секретарей Ребе и еще 10-12 человек, попросили покинуть синагогу. Ребе сидел, ожидая продолжения Акофос. Были быстро совершены пятые и шестые Акофос. Ребе с большим трудом поднялся, чтобы танцевать, как обычно, во время седьмых Акофос. Ему подали свиток Торы, и он спустился между металлическими скрижалями на площадку, где его ожидал родственник, раввин Гурарий. Опираясь на его руку, он два раза обошел вокруг возвышения.

Несмотря на протесты окружавших его людей, Ребе вернулся на возвышение, чтобы завершить молитву, затем без посторонней помощи удалился в свой кабинет. Дождавшись ребецн, он вместе с ней отправился в сукко, совершил кидуш на вино и немного поел, вернулся в кабинет и наконец разрешил врачу осмотреть себя.

Я тогда не поддерживал прямых связей с Любавичским Движением. Поскольку этот случай произошел во время праздника, я узнал о нем лишь на следующее утро по специальной линии связи, которой пользовался в субботу и в праздники. Мне сообщили, что Ребе перенес сердечный приступ и состояние его тяжелое. Затем мне позвонили из секретариата Ребе и попросили приехать в Нью-Йорк. Больной Ребе пожелал остаться с хасидами и просил меня организовать его лечение в доме 770.

Я отнесся к просьбе Ребе со всей ответственностью и намерением исполнить ее как можно лучше, с полной отдачей сил и знаний. Мне пришло в голову обратиться за помощью к своему бывшему учителю по Гарвардскому университету профессору Луису Тайхгольцу. Я не принадлежал к числу его любимых студентов, он не был хасидом и много времени уделял чтению лекций. Поэтому не было уверенности, что он выразит готовность принять участие в лечении Ребе. Но мои опасения оказались напрасными. Доктор Тайхгольц взял отпуск и немедленно прилетел в Бруклин. Я еще делал приготовления к отъезду, а он уже оборудовал в кабинете Ребе установку для интенсивного лечения.

Приземляясь в аэропорту Ла Гардиа, я с беспокойством думал, как доберусь до Краун-Хайтса. Однако ожидавший у самолета полицейский офицер проводил меня до лимузина, и скоро я был доставлен на место.

Несмотря на веселый праздник Симхас Тойра, люди были очень грустные. Тем не менее я увидел несколько хасидов, молившихся с праздничным настроением. Позднее я узнал, что поддерживать такое настроение потребовал Ребе.

В кабинете Ребе я с удовлетворением отметил, что доктор Тайхгольц уже организовал лечебный процесс. Первая помощь была оказана, кровяное давление нормализовано, оборудование для внутривенных вливаний установлено должным образом.

Я хотел пригласить еще одного своего учителя из Гарвардского университета, доктора Бернарда Лауна. Но оказалось, что он находится в Китае в качестве посланца доброй воли от Государственного департамента. Узнав о случившемся, доктор Лаун с разрешения департамента вернулся в Америку, чтобы помочь Ребе. К нам присоединились также доктор Лоуренс Резник из Нью-Йоркского университета, доктор Роберт Фельдман от Краун-Хайтс, доктор Хаим Цви Ромберг и доктор Даниэл Вюнш. Таким образом, мы сумели обеспечить круглосуточное дежурство возле больного.

Уход за Ребе обогатил нас всех исключительным опытом.

Выяснилось, что великий цадик, знаток Торы, Ребе знаком также с медицинской наукой. Он точно знал, как произошел сердечный приступ, и проявил интерес ко всем деталям этого процесса.

Возвращаясь назад к тому времени, которое последовало сразу же за сердечным приступом у Ребе, трудно понять, как мог он спуститься со своего возвышения в синагоге, совершить Акофос и подняться обратно. Это, должно быть, то, что хасидизм называет «контролем ума над сердцем».

Мы, врачи, констатировали, что часть сердца Ребе необратимо поражена, но остальные участки функционируют нормально.

Ребе интересовался, способна ли современная медицинская технология соединить поврежденную ткань со здоровой и с мускулами, чтобы устранить повреждение. Такая постановка вопроса произвела на нас большое впечатление.

Ребе обсуждал с нами проблемы современной медицины, и мы вынуждены были признаться, что не можем ответить на многие его вопросы. Нас удивляла осведомленность больного в области, не являющейся его специальностью.

Хотя мы представляли собой слаженную медицинскую команду, у нас в ряде случаев возникали разные мнения. Арбитром в этих случаях выступал Ребе, которому предоставлялось право принимать решение, и ему удавалось при этом никого из нас не обидеть. Ведь все мы прибыли издалека, чтобы оказать ему помощь.

Ребе умел удивительным образом соединять воедино все наши мнения, советы. У нас не было сомнений в том, что он высоко оценивает наши усилия и доверяет нам. Все мы понимали, что работаем с необыкновенной личностью

Ребе относился по-дружески к каждому из нас. Но особые отношения у него были с доктором Лоуренсом Резником. Последний как-то посетовал на то, что ему трудно носить кипу во время работы. Ребе в свою очередь признался, что и ему было нелегко носить кипу в университетской среде, когда он учился в Берлине. И все же он ее носил.

Мы обеспечили Ребе самое лучшее лечение с применением новейшей медицинской технологии, не помещая его в больницу. Один из нас постоянно находился при нем, осуществляя непрерывный контроль за приборами и состоянием больного.

Ребе попросил меня обследовать ребецн. Это была аристократическая женщина, обладавшая глубокими знаниями в области Торы и наук. Говорят, она вела рубрику «Чудеса в природе» в журнале «Токе энд Тейлз» («Разговоры и рассказы»), подбирала материалы и писала очерки о природе в свете Торы.

Ребецн заявила, что чувствует себя хорошо и в лечении не нуждается. Однако три недели спустя ее врач сообщил, что у нее появилась странная лихорадка. Антибиотики, прописанные им, ей не помогли. Я вспомнил о звуках, которые издавало ее сердце, и предположил, что это инфекция сердечного клапана. Диагноз подтвердился, доктор Шварц и доктор Вайнштейн согласились со мной. Больной была оказана необходимая помощь.

С 1977 года я стал приходить на фарбренген к Ребе. Моей задачей было следить за состоянием здоровья Ребе. Он уже поправился и интенсивно занимался своей деятельностью.

Можно рассказать много удивительных историй о Ребе, но главное, что хотелось бы отметить, сводится к следующему. Мне приходилось лечить многих больных, в том числе и весьма знаменитых. Но чем ближе я узнавал их, тем больше понимал, что все они обыкновенные люди со всеми слабостями и недостатками. Ребе отличался от всех них. Чем больше я узнавал его, тем больше проникался к нему уважением, тем больше восхищался им. Издали высокая гора может показаться и не очень высокой, но чем ближе подходишь к ней, тем больше оцениваешь ее величие и значительность.