Глава Шмот

1. По поводу приказа фараона «Каждого новорожденного мальчика в Нил бросайте, а каждой девочке дайте жизнь»[1] Мидраш задает вопрос[2]: ради какой цели фараон сделал такое различие между мальчиками и девочками? Ведь он хотел уничтожить всех новорожденных еврейских мальчиков, а судьба девочек его, казалось, вообще не должна была интересовать. Однако из того, что он особо подчеркнул: «…а каждой девочке дайте жизнь», следует, что эти слова составляют неотъемлемую часть его повеления.

Следует обратить внимание на то, что фараон выразился очень точно: «Дайте жизнь», то есть вы должны позаботиться об этом. Те самые египтяне, которые должны топить еврейских мальчиков — умерщвлять их физически, должны «давать жизнь» остающимся в живых девочкам, то есть воспитывать их в египетском духе, тем самым умерщвляя их (упаси Б-г!) духовно[3]. Из того, что Тора соединяет оба приказа фараона в одном стихе, ясно, что указ «…а каждой девочке дайте жизнь» не менее страшен, чем повеление «каждого новорожденного мальчика в Нил бросайте». Духовная смерть нисколько не легче смерти физической — наоборот, она куда страшнее[4].

2. Если еще глубже вникнуть в слова Торы, то выясняется, что намерение фараона сохранить жизнь еврейским девочкам и воспитать их в египетском духе содержится в виде намека также и в указе об умерщвлении мальчиков. Дело в том, что египтяне поклонялись Нилу как божеству по той простой причине, что вся их жизнь зависела от этой реки: в Египте очень редко выпадают дожди, и поля орошаются только водой из Нила. Поэтому египтяне считали Нил божеством, дающим жизнь всей стране.

В этом плане в приказе «…в Нил бросайте» выявляются два аспекта египетского изгнания. Первый, физический: уничтожение еврейского тела; второй, духовный: уничтожение еврейской души, брошенной в глубины египетского язычества и египетского разврата[5].

3. Египетское изгнание — корень всех изгнаний[6]. Из этого следует, что те преследования, которым подвергались евреи в Египте, имеют место и во всех последующих изгнаниях, в том числе и в нынешнем изгнании, в нашем поколении.

И сегодня есть «фараон, царь Египта» — ощущение «сам себе хозяин» и соответствующий образ поведения, которые требуют бросать еврейских детей в «реку» — в поток того, что в этой стране считается обычным и общепринятым, поскольку именно это якобы обеспечит детям «жизнь» и «благополучие». Этот сегодняшний фараон тоже хочет замуровать еврейских детей в «стены Питома и Раамсеса» — то есть воспитать их так, чтобы они не знали ничего, кроме интересов страны и укрепления ее мощи.

Необходимо знать, что подобные утверждения — это порождение идеи «давайте ухитримся [действовать] против него» — то есть «против Него, их Б-га»[7]. Необходимо знать, что все это исходит от «фараона, царя Египта», единственное желание которого — уничтожить еврейство, чтобы и следа от него не осталось, не осталось следа от еврейских душ, а затем — и от еврейских тел.

И, разумеется, необходимо проявлять величайшую твердость, не отступая перед притеснениями современного фараона и продолжая воспитывать еврейских детей в духе нашей древней традиции.

4. Практически это означает следующее. Когда речь идет о воспитании детей, нельзя «топить детей в Ниле» — в том, чему поклоняется страна. Нельзя с головой погружать детей в поиски одной лишь практической пользы. Единственный путь, ведущий к жизни, — это такое воспитание, которое полностью соответствует нашей Торе, «Торе жизни».

И нечего смотреть на других родителей — мол, вот их-то дети вырастут обеспеченными: у того будет дом, у этого — автомашина, тот станет врачом, этот — адвокатом, а тот — по крайней мере чистильщиком сапог. А если я пошлю своего сына в йешиву, он вырастет бездельником, даже чистить сапоги не сможет, его там даже не научат, как держать в руке сапожную щетку…

Необходимо знать, что Всевышний — «питающий и насыщающий всех», и если мы будем вести себя так, как Он желает, исполнять сказанное: «И внушай их [слова Торы] детям своим, и произноси их, сидя в доме своем, и идя по Дороге, и когда ложишься, и когда встаешь»[8], Он будет делать то, о чем мы Его просим, — и для себя, и для наших детей.

Ребенка следует отдать на обучение такому меламеду, который и сам живет только нашей Торой, «Торой жизни», как сказано: «И будет жить ими»[9], то есть заповедями Toры. И этот меламед должен так воспитывать детей, чтобы и они жили только Торой и ее заповедями. Только таким образом спасают от гибели и собственных детей, и весь еврейский народ.

5. Так же, как египетское изгнание — корень всех изгнаний (и потому те гонения, которые были тогда, существуют, как было сказано выше, и теперь тоже), так и грядущее освобождение будет подобно освобождению из египетского изгнания, как сказано: «Как во дни исхода твоего из Страны Египетской, явлю ему чудеса»[10]. Из этого следует, что и подготовка, и вообще все относящееся к этому освобождению должны быть подобны тому, что привело к освобождению из Египта.

Об освобождении из Египта сказано: «Благодаря заслугам праведных женщин того поколения освободились предки наши из Египта»[11]. А что именно делали те праведницы? Они создали целое поколение евреев. Когда фараон издавал указы один страшнее другого, еврейские женщины говорили, что нечего считаться с ними[12], что не следует бояться угроз уничтожить всех новорожденных еврейских мальчиков, нужно, не задумываясь о последствиях, исполнять то, что велел Всевышний. И вот мы видим, что именно «благодаря заслугам праведных женщин того поколения освободились предки наши из Египта».

Так же и сегодня в любой стране (и особенно в Америке) нечего придавать значения тому, чем в данный момент живет государство, и думать о том, каковы могут быть последствия, если мы будем продолжать жить своей жизнью. Нужно воспитывать детей так, как велел Всевышний, — и Он обеспечит всем необходимым и детей, и родителей.

Именно тем, что не придают никакого значения указам фараона, спасают и собственных детей, и весь народ Израиля, приближая всеобщее освобождение народа Израиля нашим праведным Машиахом!

Из бесед в праздник Песах 5712 г. (1952 г.) и 5714 г. (1954 г.)

6. В пасхальной Гагаде тот стих из Торы, о котором говорилось выше («Каждого новорожденного… а каждой девочке дайте жизнь»), приводится как основание для истолкования слов «наш тяжкий труд». Гагада говорит, что «наш тяжкий труд» — это наши дети.

Но в буквальном смысле слов этого стиха не видно связи с «нашим тяжким трудом». Связь эта проявляется в общем смысле: одна из бед египетского изгнания коснулась наших детей. То, что «тяжкий труд» — это именно дети, из этого стиха прямо не следует. Но раз Гагада не утруждает себя доказательствами, ясно, что это так просто, что не нуждается в специальных доказательствах.

7. Чему нас это учит? Чтобы дети — а также ученики (которые тоже считаются детьми своего учителя[13]) — стали такими, какими должны быть, требуется тяжкий труд. Если у кого-то послушные дети, если кто-то имеет такое влияние на своих учеников, что раз сказанного слова достаточно, он не должен воображать, будто уже сделал все, что обязан был сделать. И в этих случаях еще предстоит трудиться и трудиться. Воспитание — это такой труд, который сама Тора называет «тяжким трудом».

Но когда есть такие дети, которых с полным правом можно назвать плодами нашего тяжкого труда, нечего бояться повеления фараона «каждого новорожденного мальчика в Нил бросайте». Настанет время, когда повеление фараона безвозвратно уйдет в прошлое, а они — дети, которые родились как раз во время тех гонений, — как и в дни исхода из Египта, «первыми узнают Всевышнего»[14]. Не Моше, не Агарон и его сыновья, не старцы и все поколение, родившееся еще до начала порабощения, но еврейские дети, рожденные вопреки запрету фараона и воспитанные теми, кто был готов ради этого пожертвовать собственной жизнью, первыми узнали Всевышнего, открывшегося народу Израиля в момент перехода им моря посуху, узнали так ясно и очевидно, что, словно указывая на Него пальцем, восклицали: «Это мой Б-г!»[15].

8. Это — указание Торы не только родителям об их детях и учителям и воспитателям об их учениках, но указание каждому еврею без исключения. Потому что точно так же, как обязанность наставлять ближнего своего на правильный путь — заповедь Торы[16], так и обязанность рожать детей — заповедь Торы[17]. К тому же это ее первая по счету заповедь! Следует, однако, помнить, что она имеет не только физический смысл, но и духовный.

По поводу того, что заповедь «плодитесь и размножайтесь» — первая заповедь в Торе, говорили хасиды Алтер Ребе[18] (а согласно другой версии, сам Алтер Ребе), что порядок, в котором упоминаются заповеди Торы, — тоже Тора (то есть указание Свыше). Тора — первооснова всего, а первооснова еврейской жизни — «один еврей должен создавать другого еврея».

Иными словами, каждый еврей обязан трудиться — и тяжело трудиться, — чтобы создать еще одного еврея и воспитать его так, как требует Тора.

Из беседы во вторую ночь Песаха 5716 г. (1956 г.)

9. Уже говорилось, что дети, обучающиеся в хедере, — основа еврейства. По поводу великой заслуги обучать Торе именно маленьких детей мы находим, что сказано в Гмаре: «Да будет упоминаем к добру тот человек, Йегошуа бен Гамла — имя его»[19].

Что же такое совершил Йегошуа бен Гамла?

Раньше велось, что тот, у кого был отец, учился у отца, а тот, у кого отца не было, не учился. Затем установили, чтобы дети учились у меламедов — но только в Иерусалиме. Еще позже распространили это правило на всю Страну Израиля — чтобы учителя обучали всех, кто достиг возраста 16-17 лет. Так продолжалось до тех пор, пока не пришел Йегошуа бен Гамла, который установил, чтобы всюду, где живут евреи, в каждом городе, бесплатно обучали еврейских детей начиная с 5-6 лет. Вот потому-то имя Йегошуа бен Гамлы упоминается к добру во всех поколениях.

Когда большевики-евсеки[20] запретили изучение Торы, запрет не был полным и абсолютным: он касался только маленьких детей. Когда ребенок вырастет, — утверждали евсеки, — и станет разумным человеком, то — если он сам того захочет — с ним будет разрешено заниматься Торой. И вот именно против такого подхода стояли насмерть[21], проявляя величайшую самоотверженность, потому что само существование народа Израиля зависит от еврейского воспитания именно маленьких детей.

Сегодня тоже необходимо изо всех сил бороться за то, чтобы дети с самого раннего возраста воспитывались согласно Торе, без каких бы то ни было компромиссов, потому что от этого зависит само существование еврейского народа.

10. Ввиду исключительной важности обучения Торе маленьких детей каждый без исключения обязан делать все, что в его силах, чтобы расширять кашерное воспитание маленьких детей. И для этого надо тяжко трудиться, как было сказано выше. Одни обязаны посвящать этой цели свои деньги, другие — свое тело, третьи — свою душу.

Есть такие, что предаются расчетам: это, мол, ниже моего достоинства, я должен заниматься более возвышенными делами. Мол, учить детей алфавиту может и кто-нибудь попроще. Говорить с людьми о необходимости денежной поддержки хедера или йешивы — дело специально назначенных для этой цели людей, а не мое. И так далее, и тому подобное. Такому человеку надо ответить так: подобные утверждения подходят для обычных, нормальных времен. Но во время пожара (не дай Б-г) не созывают собрание, чтобы решать, кто именно будет тушить огонь, действуют все. Каждый делает все, что может, чтобы погасить пожар.

Есть и такие, которые говорят, что они, мол, уже достаточно потрудились на благо кашерного воспитания детей, теперь пусть поработают другие. Таким людям надо ответить: «Человек для труда рожден»[22] — человек обязан трудиться постоянно.

Для того, чтобы оправдать муки души, которые она испытывает все время, пока находится в теле[23], человек должен трудиться постоянно, потому что та минута, когда он не трудится, — минута бесполезных страданий души. И точно так же, как человек обязан внушать это себе самому, он обязан говорить об этом с другими. В особенности это относится ко всему, что касается еврейского воспитания: постоянно необходим тяжкий труд.

Из беседы в Шушан-Пурим 5714 г. (1954 г.)

11. В конце этой недельной главы Торы сказано, что Моше-рабейну задал Всевышнему вопрос: «Для чего сделал Ты зло этому народу?»[24]. И в начале следующей недельной главы приводится ответ Всевышнего: «Я — Г-сподь. Я открывался Аврагаму, Ицхаку и Яакову как Б-г Всемогущий, но под Своим сущностным именем не стал Я им известен… и узнаете вы, что Я — Г-сподь!»[25].

В книге «Тора ор»[26] разъясняется, что при даровании Торы Израилю открылось то самое сущностное имя Всевышнего, которое Он не открывал праотцам. Однако для того, чтобы исполнилось «…и узнаете вы, что Я — Г-сподь», была необходима подготовка — египетское изгнание, которое Моше-рабейну подразумевал в словах «сделал Ты зло этому народу».

И отсюда следует вывод: смысл того, что нынешнее изгнание столь продолжительно, заключается в том, что оно является подготовкой к грядущим откровениям Всевышнего.

12. Все, что сказано в Торе, вечно и истинно. Поэтому понятно, что и трудные вопросы, имеющиеся в Торе, тоже вечные и истинные. И даже если в Торе на них даются ответы, все-таки для этих вопросов всегда остается место.

Как однажды Ребе, мой тесть[27], говорил в праздник Шавуот о вопросе, который обсуждается в учении хасидизма: почему Шавуот, день дарования Торы, не сделали праздником Симхат-Тора? Он сказал тогда, что хотя на этот вопрос дан ответ, все же, поскольку это вопрос самой Торы, всегда остается возможность сказать, что Симхат-Тора следовало бы праздновать в день дарования Торы.

И точно так же — здесь. Поскольку вопрос «Для чего сделал Ты зло этому народу?» записан в Торе, то и после ответа на него («Я открывался…») все равно остается возможность спросить: «Для чего же все-таки сделал Ты зло?..».

13. Один из возможных ответов на этот вопрос таков. Хотя порабощение в изгнании необходимо в качестве подготовки к грядущим откровениям, его можно «обменять» на порабощение чисто духовное.

Как объясняется в книге «Тора ор»[28], каждая деталь египетского порабощения имеет свой духовный аналог: «горькой сделали жизнь их…» — это Тора, которая и есть наша жизнь; «…тяжким трудом [авода каша]» — это распутывание трудных проблем [кашья] Талмуда; «…над глиной [хомер]» — это исследование методом экстраполяции [калъ ва-хомер]; «…всякой работой в поле» — это барайта[29]; «…и кирпичами [левеним]» — это выяснение [либун] закона Торы.

14. Так же, как есть возможность заменить тяжкий труд в изгнании в простом, физическом смысле этого слова на труд духовный, трудности добывания средств к существованию (а это и есть суть изгнания[30]) можно «обменять» на трудности изучения Торы.

Главная трудность добывания средств к существованию — это «множество мыслей в сердце человека»[31], когда он не знает, что делать. И эту трудность можно «обменять»: человек должен прилагать много усилий, чтобы понять Тору, — так, чтобы он увидел, что данную проблему можно решить разными способами, а какой из них выбрать, он бы не знал (а это особенно утомляет человека и угнетает его сознание).

Рогачевский гаон[32] сказал однажды, что самый тяжелый день для него — суббота. Когда посреди недели у него возникает поток идей и он не знает, какие из них предпочесть, у него есть выход: сесть и записывать их. Возможность выразить мысли на бумаге вводит этот поток в определенные рамки, и тогда возникающие идеи легче анализировать. В субботу же, когда запрещено писать, он вынужден все делать в уме, а это в высшей степени трудно.

И также рассказывают про Мителер Ребе[33], что когда он говорил об учении хасидизма, стояла полная тишина, и все-таки он время от времени произносил: «Тише, тише!»[34]. Ребе Рашаб[35] объяснил, что Мителер Ребе делал это, чтобы утихомирить поток мыслей.

На первый взгляд, непонятно: зачем нужно останавливать поток мыслей? Но из сказанного выше становится понятным: из-за обилия идей крайне трудно остановиться и принять окончательное решение. Углубление в одну концепцию сразу же влечет за собой рождение противоположной концепции — как часто встречающееся в маамарах Мителер Ребе выражение: «Не как сказанное выше».

15. Одним из главных моментов египетского изгнания была аводат парех — «каторжная работа». В чем она состояла, рассказывает Гмара: «Египтяне заставляли мужчин исполнять женскую работу, а мужскую работу взваливали на женщин»[36]. То есть тяжесть этого угнетения состояла в том, что люди должны были делать то, к чему не были привычны. Несмотря на то, что женская работа, конечно, куда легче мужской, когда мужчин принуждали исполнять ее, то из-за ее непривычности она была для них каторжной.

И для аводат парех тоже можно найти духовную замену: необходимо, чтобы труд в изучении Торы и исполнении заповедей превышал привычную норму. И пусть эта дополнительная работа сама по себе будет пустячной, но поскольку для того, чтобы ее исполнить, необходимо изменить свои привычки, то и она может стать духовной заменой аводат парех.

Об этом пишет Алтер Ребе в книге «Тания»[37], разъясняя сказанное в Гмаре[38], что повторяющий свой урок сто раз называется человеком, который «Ему [Всевышнему] не служит», а повторяющий сто один раз называется человеком, который «Ему служит». Сто первый раз — это всего лишь один раз, но поскольку для того, чтобы повторить урок этот один-единственный добавочный раз, нужно изменить свою натуру («потому что в те дни было привычным делом повторять каждый урок сто раз»), этот человек уже поднимается до ступени того, кто «Ему служит»[39].

16. Еще один частный момент в замене физической аводат парех на духовную посредством добавления даже легкой работы к своей привычной нагрузке: даже когда это изменение совершенно не затрагивает внутренний мир человека и внутри себя он остается точно таким же, каким был, всего лишь принуждая себя сделать что-либо против своей воли, — все равно он уже заслуживает звания человека, который «Ему служит».

И происходит это потому, что внутреннее содержание воли еврея — всегда добро (только йецер гара[40] принуждает его делать то, чего он на самом деле делать не хочет), поэтому достаточно лишь легкого принуждения[41].

17. В свете вышесказанного становится понятно, почему Алтер Ребе приводит в книге «Тания» сравнение Гмары: погонщики ослов, которые нанимаются идти на расстояние в десять парсаот за один зуз, идти на расстояние в одиннадцать парсаот нанимаются за два зуза — поскольку это «больше привычного».

На первый взгляд, непонятно: почему Алтер Ребе счел нужным процитировать в своей книге также и это сравнение? Разве недостаточно, что он привел слова Гмары о том, на какую высоту поднимается человек, который повторяет свой урок сто один раз? Однако следует сказать, что сравнение с погонщиками ослов необходимо, чтобы понять, к каким результатам приводит выход за рамки привычного, а именно об этом и говорится в этой главе книги «Тания».

Сказанное будет более понятно, если мы вспомним: в примерах, которые приводит Тора, все детали в точности соответствуют смыслу, который этот пример должен пояснить. Пример этот порождается смыслом, который он должен пояснить, — поэтому естественно, что он соответствует ему во всех частностях.

В нашем случае осел (хамор) — символ человеческого тела (хомер — «материя»). И Тора требует от человека:

«Обязательно помоги ему»[42] — нельзя довольствоваться только духовной работой, необходимо также очищать и просветлять тело.

И вот в этой работе по очищению тела надо различать два аспекта. Первый — когда делают так, чтобы тело перестало быть ослом и превратилось в человека, то есть совершенно трансформируют его (итгапха на языке «3oгaра» и «Тании»).

Известен рассказ о том, как однажды р. Шнеур-Залман (Алтер Ребе) отправился из Межирича (где он учился у Межиричского Магида, р. Дова-Бера) домой. Святой раби Аврагам-ангел, сын Межиричского Магида, пошел его провожать и так сказал извозчику: «Надо так хлестать лошадей, чтобы они перестали быть лошадьми» (согласно другой версии, он сказал: «…чтобы лошади знали, что они — лошади»). На это р. Шнеур-Залман заметил, что теперь ему стало известно о новом пути служения Всевышнему, и он отложил поездку, оставшись еще на некоторое время в Межириче.

Второй аспект — когда тело, оставаясь прежним телом, подчиняется духовному и изменяет свои привычки (иткафья на языке «Зогара» и «Тании»). Однако и в этом случае тот, кто работает над этим и добивается успеха, тоже называется человеком, который «Ему служит».

Именно это и содержится в виде намека в примере с погонщиками ослов. Осла не покупают, а нанимают — то есть он не переходит во владение нового хозяина (не совершает итгапха), а остается собственностью прежнего владельца. Тем не менее, он изменяет своей прежней привычке идти не более чем на расстояние в десять парсаот, и совершает работу, выходящую за рамки обычного (иткафья).

То же самое — в духовном плане. Хотя тело остается в своем прежнем материальном состоянии, но, тем не менее, когда человек заставляет — даже насильно — свое тело (хомер) подчиниться требованиям души, он приобретает новое звание: человек, который «Ему служит».

Из беседы в субботу главы Ваэра 5711 г. (1951 г.)